3-й батальон 6-го мсп, наступавший южнее железнодорожной ветки, медленно продвигался вперед по направлению к высоте с отм. 201,8, из района которой противник вел сильный артиллерийский и минометный огонь.
В это время 1-й и 2-й батальоны этого полка продолжали занимать оборону по рубежу: совхоз «Овощной», Киевское шоссе, Афанасовка, Ивановка, прикрывая левый фланг дивизии.
К 14 часам наступление обоих полков было полностью остановлено противником. Вскоре поступили сведения о том, что 3-й батальон 6-го мсп, потеряв более половины личного состава, под натиском подразделений 479-го пп начал отходить к р. Нара.
Из радиоперехвата переговоров противника командованию 1-й гв. мсд стало известно, что 478-й пп, оборонявший западную часть Наро-Фоминска, ожидают в ближайшее время подхода подкрепления. Штаб дивизии был вынужден отправить в штаб армии оперативную сводку, в которой сообщалось:
«…Дивизия резервов не имеет; мотострелковые полки 6, 175 и 1289 понесли значительные потери в личном составе.
Подход новых частей противника поставит дивизию в затруднительное положение»[141].
Генерал М. Г. Ефремов не спешил давать команду, и только спустя полтора часа, когда стало очевидным то, что дальнейшее продолжение наступления бессмысленно, полковник Лизюков получил приказ на отход в исходное положение.
Однако сделать это было совсем непросто. Враг, обнаружив, что подразделения 175-го мсп начали медленно отходить к реке Нара, перешел в контратаку, стремясь отрезать им пути отхода. В этой сложной ситуации на помощь пехоте пришли танкисты 5-й танковой бригады. Огнем танковых пушек и пулеметов они заметно «умерили пыл» вражеской пехоте. В ответ на это неприятель выкатил на прямую наводку два противотанковых орудия и открыл прицельный огонь по нашим танкам. В ходе боя в этот день танкисты 5-й тбр потеряли на улицах Наро-Фоминска три танка Т-34: один подорвался на мине, два других были подбиты огнем противотанковой артиллерии врага.
Как и накануне, бой за Наро-Фоминск носил очень ожесточенный и кровопролитный характер. Многие ветераны 1-й гвардейской мотострелковой дивизии после войны рассказывали о том, что это были для них самые тяжелые бои за все годы войны. Об этом же свидетельствовал в своих воспоминаниях и противник. В истории боевого пути 258-й пд имеются такие строки:
«23 и 24 октября стали самыми тяжелыми боевыми днями для дивизии…»[142]
В 18 часов отряд майора Беззубова предпринял очередную попытку форсировать р. Нара на этот раз на своем левом фланге, в районе северного кирпичного завода. Атаке предшествовал огневой налет двух дивизионов 486-го гаубичного артиллерийского полка. Действия отряда поддерживали своим огнем три танка БТ-7. Но и на этот раз отряд не смог выполнить поставленную задачу. Понеся большие потери, он вновь отошел в исходное положение. По данным штаба дивизии, отряд майора Беззубова к исходу дня насчитывал в боевых подразделениях всего 250 человек.
В пылу боя никто не заметил, как прошел день. Помыслы всех воинов 1-й мотострелковой дивизии были направлены на то, чтобы выполнить приказ И. В. Сталина и не уронить высокого звания гвардейского соединения, которое они по праву заслужили в предыдущих боях с немецко-фашистскими захватчиками.
В 19 часов 45 минут, когда командующий армией находился на НП 1-й гв. мсд, была получена очередная телеграмма Военного совета Западного фронта:
«Т. ЕФРЕМОВУ
ДЛЯ НЕМЕДЛЕННОЙ ПЕРЕДАЧИ
КОМАНДИРУ 1 МСД т. ЛИЗЮКОВУ, КОМИССАРУ 1 МСД МЕШКОВУ.
Т. ЛИЗЮКОВ и т. МЕШКОВ до сих пор не донесли ничего об исполнении приказа т. СТАЛИНА. Немедленно пошлите донесение, копию представьте нам.
ЖУКОВ БУЛГАНИН»[143].
А докладывать, по сути дела, было нечего. День боя не принес желаемого результата, не говоря о том, что на улицах Наро-Фоминска части дивизии потеряли более 50 % личного состава, участвовавшего в наступлении. Общие потери боевых подразделений 6-го и 175-го мсп за три дня боев составили, по докладу штаба дивизии, около 70 %[144]. Так, в 3-м стрелковом батальоне 6-го мсп в строю осталось всего около 40 человек.
После долгих раздумий было решено отправить в адрес И. В. Сталина и командования Западного фронта телеграмму следующего содержания:
«МОСКВА. ТОВ. СТАЛИНУ.
КОПИЯ ТОВ. ЖУКОВУ, ТОВ. БУЛГАНИНУ.
К 20.00 овладел северной, западной, северо-западной, центральной и юго-восточной частью города НАРО-ФОМИНСК. Упорные бои продолжаются. Подробности дадим шифром.
ЛИЗЮКОВ, МЕШКОВ 24.10.41. 21.40»[145].
Как видно из текста телеграммы, ее содержание абсолютно не соответствовало действительному положению дел.
Некоторое время после отправки телеграммы все с замиранием сердца ждали реакцию Верховного главнокомандующего и командующего Западным фронтом на доклад командования 1-й гв. мсд. Однако никакого ответа на нее и дополнительных вопросов как от И. В. Сталина, так и от генерала армии Жукова не последовало.
В истории боевого пути 258-й пд бой на улицах Наро-Фоминска 24 октября 1941 года описан следующим образом:
«24.10.41
Прежде чем началось наше наступление, противник завладел инициативой и повторил контратаки с такой же яростью, как и вчера. По этой причине нам не удалось расширить свои плацдармы. К сожалению, также не удалось овладеть и каменным мостом через Нару, который русские не взорвали. В следующие дни они использовали этот мост для переправы танков Т-34 и пехоты на броне для проведения контратак.
Вечером 24-го войска были довольны тем, что удалось удержать то, что было захвачено нами до этого дня. Бои последних дней отмечены в 1-м пункте дивизионного приказ от 24 октября следующим образом:
«В ходе ожесточенных контратак русские, при поддержке танков и мощной артиллерии, попытались 23 и 24 октября вернуть потерянные ими части города Наро-Фоминска. Положение оказалось особенно критическим, когда русским в полдень 23 октября удалось овладеть южной частью Наро-Фоминска от железнодорожного до автомобильного моста. Однако успехи, достигнутые нашими обескровленными подразделениями в этих оборонительных боях, превзошли все ожидания и заслуживают самой высокой оценки. Особенно отличились в боях за улицы и дома Наро-Фоминска 478-й пехотный полк и 2-й батальон 479-го пехотного полка. Действия отдельных орудий 258-го артполка во время отражения танковых атак обеспечили пехоте надежный тыл во многих тяжелейших ситуациях.
Вечером 24 октября, после отражения последней танковой атаки, во время которой выдвинутым на прямую наводку орудием 4-й батареи 258-го артиллерийского полка были уничтожены два 32-тонных танка и еще один саперным подразделением, позиция на Наре, включая и опорный пункт, осталась надежно в наших руках»[146].
По докладу штаба 1-й гв. мсд, части дивизии за день боя потеряли 43 человека убитыми, 97 – ранеными и 621 – пропавшими без вести[147].
Как и в предыдущие дни, очень большими были потери пропавшими без вести, в данном случае – 81,6 % от их общего числа. Подобное, прежде всего, было обусловлено тем, что подразделения 1-й гв. мсд вели боевые действия на улицах Наро-Фоминска, не имея тактической связи с соседями. Батальоны и роты, выполняя приказ по овладению западной частью города, не раз в течение этих дней оказывались в окружении врага, а в подобной обстановке очень сложно уследить за тем, кто оказался в плену врага, а кто пал смертью храбрых в ходе боя. Не имея точной информации о судьбе своих подчиненных, командиры подавали их в числе пропавших без вести, отсюда столь высокий процент потерь данной категории.
Бессмысленность и безрезультативность ежедневных атак, проводимых командирами только ради того, чтобы старший начальник не упрекнул их в бездеятельности, порождали у людей безразличие к происходящему: и врага ненавидели, и жить не было никакого смысла. Плен для некоторых из них был избавлением от ежедневного ада войны.
Вспоминая то суровое время, известный советский писатель, активный участник Великой Отечественной войны Василий Владимирович Быков уже на склоне лет написал:
«Высшие командиры помнили и свято исполняли железный приказ Верховного: не давать захватчикам покоя ни днем, ни ночью, непрерывно бить его и изматывать. И били, и изматывали. Даже если не хватало оружия и боеприпасов, если на орудие приходилось по четверти боекомплекта и на каждый выстрел требовалось разрешение старшего командира. В обороне регулярно проводились – обычно кровавые – разведки боем, каждонощные поиски разведчиков, бесконечное «улучшение» оборонительных позиций. Некоторые части, подчиненные особенно исполнительным или патриотически настроенным командирам, месяцами атаковали одни и те же высоты, кладя на склонах тысячи людей и так не добиваясь сколько-нибудь заметного успеха. Людей никто не жалел. Все на фронте было лимитировано, все дефицитно и нормировано, кроме людей. Из тыла, из многочисленных пунктов формирования и обучения непрерывным потоком шло к фронту пополнение – массы истощенных, измученных тыловой муштрой людей, кое-как обученных обращаться с винтовкой, многие из которых едва понимали по-русски»[148].
В. В. Быков знал, о чем говорил, испытав все это на себе.
Если кого-то из читателей не убедили слова В. В. Быкова, автор предлагает прочесть еще один документ, подписанный командующим Западным фронтом генералом армии Г. К. Жуковым, человеком, которому мы просто не имеем права не доверять. В одном из его приказов отмечается:
«…В Ставку Верховного Главного Командования и Военный совет фронта поступают многочисленные письма красноармейцев, командиров и политработников, свидетельствующие