о преступно-халатном отношении командования всех степеней к сбережению жизни красноармейца пехоты.
В письмах и рассказах приводятся сотни примеров, когда командиры частей и соединений губят сотни и тысячи людей при атаках на не уничтоженную оборону противника, на не уничтоженные пулеметы, на не подавленные опорные пункты, при плохом подготовленном наступлении.
Эти жалобы, безусловно, справедливы и отражают только часть существующего легкомысленного отношения к сбережению получаемого пополнения…»[149]
Многие послевоенные десятилетия на эту и подобные ей темы в нашей стране старались не говорить: все у нас было в войну хорошо, враг разбит, мы – победители. С последним нельзя не согласиться. Советский народ вынес основную тяжесть в борьбе с фашизмом, и не только защитил свою свободу и независимость, но и освободил от фашистского ига многие государства Европы. Но это одна сторона медали. А вот насчет того, что все у нас было хорошо, это далеко не так, и об этом надо было обязательно говорить, в первую очередь, для того, чтобы не допустить подобных ошибок и просчетов в будущем. Но руководство нашей страны послевоенных десятилетий пошло по другому пути: оно отлакировало до блеска историю Великой Отечественной войны, породив тем самым недоверие к ней у людей. А ведь тогда были живы миллионы офицеров и солдат этой войны, которые помнили ее истинное лицо и знали, что все было совсем не так, как говорилось с экранов телевизоров и рассказывалось в периодической печати.
В бытность командиром полка Кантемировской дивизии автору этих строк посчастливилось много общаться с ветеранами Великой Отечественной войны, в том числе с бывшими командирами и красноармейцами 33-й армии. Их рассказы о войне очень сильно отличались от того, что приходилось слышать с «высоких трибун» в ходе различных официальных мероприятий. Поначалу многое из того, что рассказывали ветераны, даже не укладывалось в голове, ведь нас приучили к совсем другой правде о войне. Прозрение и понимание того, о чем говорили ветераны, наступило после встречи и тридцатилетней дружбы с Героем Советского Союза Г. Т. Добруновым, человеком, прошедшим дорогами войны от Сталинграда до Праги, который в одной из бесед сказал примерно так:
«Их две – правды о войне. Одна принадлежит тем, кто находится у власти и вынужден рисовать все в хорошем свете, чтобы предстать перед миром в цветах и красках, и наша, тех, кто своей жизнью и кровью завоевал эту Победу. Нам, ветеранам, нет смысла врать и выдумывать разные сказки».
Сказанное выше – это не упрек нашим героическим отцам, дедам и прадедам, основная часть которых сделала в войну все, что могла. Это упрек всем тем, кто позволил «заболтать» нашу Великую Победу, превратив ее в красивую вывеску, за которой не видно, каким трудом и какими потерями завоевана она.
Мы не имеем права забывать героические подвиги наших соотечественников, совершенные ими в годы Великой Отечественной войны, вместе с тем ни в коем случае нельзя убаюкивать себя ими. Необходимо детально изучать свои ошибки и просчеты, допущенные накануне и в годы войны. Этого требует непростая современная международная политическая обстановка, характеризующаяся в последние годы тем, что вследствие политики США и некоторых стран Европы Россия оказалась в изоляции. Сейчас, как никогда ранее, актуальны слова, сказанные много лет назад императором Александром III:
«У России только два верных союзника: ее армия и флот».
К исходу 24 октября воины 1-й гв. мсд продолжали удерживать на территории прядильно-ткацкой фабрики в западной части Наро-Фоминска только одно здание прядильного цеха, где занимала оборону 4-я стрелковая рота 175-го мсп под командованием старшего лейтенанта А. И. Кудрявцева. Но это давало полное моральное право командованию 33-й армии и 1-й гв. мсд говорить о том, что врагу не удалось полностью овладеть этой частью города. Противник тоже понимал, что пока рота Кудрявцева находится на территории фабрики, он тоже не может считать себя полноправным «хозяином» западной части Наро-Фоминска, поэтому он стремился любым путем выбить ее из этого здания, постоянно обстреливая строение артиллерией. Но это не дало желаемого результата, тогда командование 258-й пд попросило нанести по фабрике удар штурмовой авиацией, но и из этого, по воспоминаниям ветеранов противника, тоже ничего не вышло:
«Для поддержки планируемого наступления корпус пообещал провести налет штурмовой авиацией. Налет провели, но лишь одной эскадрильей, да и то промахнулись по самой главной цели – текстильной фабрике»[150].
В то время, когда 1-я гв. мотострелковая дивизия и отряд майора Беззубова вели бои за Наро-Фоминск, на других участках в полосе обороны 33-й армии продолжали идти не менее ожесточенные бои с врагом. Малочисленные батальоны 151-й мсбр отдельными опорными пунктами занимали оборону по рубежу: иск. Ляхово, Ястребово, Юматово, Радчино. В бригаде оставалось в строю 660 красноармейцев и командиров.
222-я стрелковая дивизия, накануне обойденная с флангов противником, смогла к утру 24 октября отойти в район населенных пунктов Маурино, Любаново, Таширово и заняла там оборону. Это давало надежду на то, что ситуцию в этом районе удастся взять под свой контроль. Части дивизии занимали следующие рубежи обороны:
774-й сп – искл. Маурино, иск. Любаново;
479-й сп – Любаново, школа севернее д. Таширово[151].
Однако во второй половине дня обстановка в полосе обороны 222-й сд резко ухудшилась: части 292-й пд противника неожиданно вышли в этот район и заняли д. Маурино.
Днем 24 октября штаб армии, наконец, смог установить устойчивую связь со штабами 110-й и 113-й стрелковых дивизий, благодаря чему была получена полная информация об их состоянии и местонахождении. Исполняющий обязанности начальника тыла армии подполковник А. Н. Лаговский получил задачу немедленно подготовить для отправки в дивизии транспорт с продовольствием и боеприпасами. Состояние и положение дивизий по данным оперативной сводки армии было следующим:
«…д/ 110 CД – один СП ведет бой совместно с 1 ГМСД севернее НАРО-ФОМИНСК. Штадив, передав участок обороны КАМЕНСКОЕ, КЛОВО в подчинение 113 СД, перешел СОТНИКОВО.
В состав дивизии влит Московский маршевый батальон /1275 чел.
В составе дивизии, к исходу 24.10, в районе ШАЛАМОВО, МЫЗА, СОТНИКОВО насчитывается 2653 человека.
По данным Штадива, 1291 СП в составе – 691 чел. находится – в дер. ПУЧКОВО /, 5 км. сев. КРАСНАЯ ПАХРА/.
Местонахождение 1289 СП не установлено.
е/ 113 СД к исходу 24.10 продолжала удерживать занимаемый рубеж. Участок КАМЕНСКОЕ, КЛОВО с 150 чел. принят от 110 CД.
Участок обороны усилен 2 СП /снят с района РЫЖКОВО/.
В составе дивизии 1330 человек /винтовок 1052/.
Штадив – РЫЖКОВО»[152].
Изучая этот документ, автор в начале даже усомнился в достоверности данных о том, что 1291-й стрелковый полк был обнаружен в районе д. Пучково, недалеко от населенного пункта Красная Пахра, находившемся в 65 км от рубежа обороны, который полк занимал накануне наступления противника утром 20 октября 1941 года! Однако затем удалось обнаружить еще один документ, свидетельствующий об этом, а вскоре эти сведения нашли свое подтверждение в воспоминаниях политрука артиллерийской батареи этого полка П. П. Пшеничного.
Петр Павлович начал службу в дивизии рядовым бойцом, ему тогда уже шел 42-й год, а закончил войну старшим офицером политотдела 11-й гвардейской армии, кавалером четырех боевых орденов. Всю войну он вел дневник, в котором с солдатской прямотой описывал основные события, в которых ему пришлось участвовать. Вот что он рассказал о том, как их полк оказался в районе Красной Пахры:
«…Ночь и день двигаемся, утопая в грязи, проселками и лесами в направлении Красной Пахры.
21 октября[153]. Прибыли в Красную Пахру. Отдыхаем, отмываемся от грязи. Прошло уже три дня с момента нашего панического бегства от деревни Климкино. От полка осталось не более 300 человек, полковой обоз, противотанковая батарея с 2–3 пушками и наша 76-миллиметровая артиллерия с двумя пушками. Командования и штаба нет. Где они – никто не знает. Все в растерянности. Задаешься вопросом – кто виноват? Кто довел до такого состояния нашу сильнейшую армию?
Мы же десятилетиями оснащали ее боевой техникой. Где танки? Где авиация?
23 октября. Пытаемся связаться с командованием полка или дивизии. Нам отвечают, что оно находится с остатками дивизии где-то в районе Каменки.
Переехали из Красной Пахры в дер. Пучково под командованием своих бесславных командиров. Нужно переформирование дивизии. То, что мы имеем сейчас, это – деморализованная, небоеспособная масса. Командование не отличается ни энергией, ни умением руководить боем…
24 октября. Стоим в дер. Пучково. Разослали связных-разведчиков для отыскания командования дивизии. Весь день стоим и ждем команды к движению. Люди из-за этого не могут привести себя в порядок – сменить и постирать белье. Растет возмущение. Чувствуется бездеятельность и отсутствие воли у командования. От полка здесь не более 500 человек, остальные разбрелись в направлении Наро-Фоминска, Подольска и даже Москвы. Состояние людей подавленное, при первой же стычке бойцы опять разбегутся в разные стороны…
Восемь человек разуты, у ботинок нет подошв, ходят на портянках, нет достаточного продовольствия. Завшивели все бойцы и командиры. Наше подразделение не в состоянии выполнять боевую задачу…»
За многие послевоенные десятилетия нас приучили к тому, что наши соединения и части, если и отходили под натиском противника, то непременно в строгом порядке и со всеми запасами материальных средств. Но иногда все было далеко не так, особенно в первые месяцы войны. Некоторые наши части позорно бежали с поля боя, неся при этом очень большие потери в людях и оставляя врагу технику и вооружение.