Кто и когда применил его первым, сказать трудно, но то, что в период битвы под Москвой оно нашло широкое применение, это бесспорно. К примеру, в полосе обороны 5-й армии в рассматриваемый период было сооружено 15 подобных «огневых валов», на подготовку которых ушло около 70 000 бутылок с зажигательной смесью. В полосе обороны 33-й армии только в окрестностях Наро-Фоминска подразделениями 1-й гв. мсд было подготовлено 14 огневых валов различной протяженности.
Если говорить об их эффективности, то сохранилось не так уж и много достоверных данных о влиянии подобных препятствий на исход того или иного боя. Вместе с тем 8 декабря 1941 года командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков в приказе № 075 «О широком использовании в системе обороны огневых заграждений» дал высокую оценку огневому валу, который был применен в районе д. Акулово в те дни.
Эти примитивные, на первый вид, заграждения представляли собой существенное препятствие на пути движения бронетехники врага, заставляя ее маневрировать перед фронтом обороны наших подразделений, менять направление движения, подставляя свои борта под огонь противотанковых орудий. Важная роль в оборудовании и подготовке огневых валов отводилась отдельным огнеметным ротам, которые имелись во многих дивизиях Западного фронта, в первую очередь занимавших оборону на танкоопасных направлениях. Из 50 огнеметных рот, сформированных по приказу Ставки ВГК осенью 1941 года, 25 из них были переданы на усиление войскам Западного фронта. Была такая рота и в 32-й стрелковой дивизии – 26-я отдельная рота фугасных огнеметов под командованием лейтенанта М. С. Собецкого.
С выходом к опушке леса южнее Акулово саперы противника, находившиеся в голове колонны, быстро проделали проходы в минном поле, установленном вдоль нее. Танки гусеницами смяли проволочное заграждение, и вражеская пехота атаковала позиции воинов 1-го мотострелкового батальона 17-го сп на широком фронте.
В бой с вражескими танками сразу же вступили расчеты противотанковых орудий, занимавшие огневые позиции в районе Кубинского шоссе 500 метров южнее д. Акулово. С небольшой задержкой по времени огонь по врагу открыл 113-й легко-артиллерийский полк, имевший в своем составе 8 орудий. Огневой налет по врагу нанес дивизион гвардейских минометов.
Противник докладывал впоследствии в штаб 20-го армейского корпуса:
«…Танковый авангард достиг Акулово, однако столкнулся здесь с существенным противодействием противотанкового вооружения. Помимо прочего, здесь были установлены минные поля»[373].
Глубокий снежный покров создавал для танков и пехоты врага определенные трудности, но расположенная в низине деревня Акулово была для неприятеля очень удобной целью. Враг шел напролом. Уже в самом начале боя огнем его артиллерии и танков были выведены из строя все расчеты противотанковых орудий, занимавшие огневые позиции южнее д. Акулово. Некоторое время спустя были вынуждены оставить занимаемые позиции и отойти на противоположный берег ручья Мята, протекавшего по северной окраине д. Акулово, обе роты 17-го сп, понесшие немалые потери.
Еще до того, как начался бой у д. Акулово, полковник Полосухин своим решением перебросил в район Акулово 2-й батальон 113-го сп, занявший оборону по опушке леса севернее этого населенного пункта. Одновременно одна из батарей 65-го отдельного противотанкового дивизиона также получила приказ занять огневые позиции по опушке леса справа и слева от Кубинского шоссе. Это позволило значительно укрепить оборону на этом участке.
К 15 часам противник полностью овладел д. Акулово и попытался с ходу продолжить наступление дальше, но был остановлен совместными усилиями воинов 2-го батальона 113-го сп и 1-го батальона 17-го сп, при поддержке огнем противотанковой артиллерии и артиллеристов 113-го артполка. Понеся большие потери, враг был вынужден отказаться от продолжения наступления.
Большой вклад в успех этого боя внесли воины 2-го взвода 26-й отдельной роты фугасных огнеметов под командованием лейтенанта И. Ф. Швеца. Подготовленные взводом два района применения фугасных огнеметов, расположенные по обе стороны от Кубинского шоссе, позволили, по докладу штаба дивизии, уничтожить три вражеских танка и до взвода пехоты.
О том, насколько успешно действовали в этот период боя воины 26-й отдельной роты фугасных огнеметов, говорит тот факт, что когда Сталину доложили о результатах этого боя и активных действиях воинов 26-й огнеметной роты, то он выразил желание встретиться с некоторыми из них. Уже через несколько дней, вечером 6 декабря 1941 года, Верховный главнокомандующий принял в своем кремлевском кабинете трех командиров-огнеметчиков, в том числе непосредственного участника этого боя лейтенанта И. В. Швеца. Согласно записи, сделанной в журнале посещений И. В. Сталина, на приеме у него были:
«1. Брегадзе 20.45–21.05
2. Шальков 20.45–21.05
3. Швец 20.45–21.05
Последний вышел 21.05»[374].
Это был один из редких случаев, когда И. В. Сталин беседовал в своем кремлевском кабинете с командирами далеко не самого высокого ранга. Как правило, Иосиф Виссарионович принимал здесь государственных и партийных деятелей, руководителей Наркомата обороны и Генерального штаба, командующих фронтами, реже армиями. Этот пример наглядно свидетельствует не только о большом вкладе воинов-огнеметчиков в исход боя в районе Акулово, но и о том, что И. В. Сталин интересовался обстановкой, складывавшейся на подступах к Москве, в деталях.
Потеряв в ходе боя в тот день около десяти танков и до двух рот пехоты, противник был вынужден временно отказать от продолжения наступления в направлении п. Кубинка и занял круговую оборону в районе д. Акулово. В журнале боевых действий 292-й пд итог боя в районе Акулово описан следующим образом:
«…в 13.00 вышли к опушке леса южнее Акулово. Здесь по группе из Акулово и опушки леса слева и справа от нее открыли сильный огонь. Атакующий авангард вместе с пехотой на броне быстро достигает моста в Акулово и захватывает его. Огонь из пулеметов, противотанковых и танковых орудий со всех сторон усилился…
Лишь после ожесточенной рукопашной схватки удалось образовать вокруг деревни «ежа». Зачищенные от врага лесные опушки вскоре снова были заняты им»[375].
До Минского шоссе оставалось всего 6 км, но командир 292-й пд генерал-майор Демель решил в этот день больше не предпринимать активных действий, поскольку наступавшие сумерки могли значительно затруднить взаимодействие пехоты и танкистов 27-го тп.
Из промежуточного донесения группы армий «Центр» за 1 декабря 1941 года:
«Погода: временами снежные заносы, мороз –20°. Сильный ветер.
Командование 4 армии доносит:
…20 армейский корпус
Боевая группа, поддерживаемая танковым полком 19 танковой дивизии, севернее Наро-Фоминска с помощью танков захватила Акулово, а стрелки 258 пехотной дивизии в сопровождении 2-х батарей штурмовых орудий умелым броском достигли Кутьменево»[376].
Понимая, что противник не остановится на достигнутом и утром попытается продолжить свое наступление, полковник Полосухин в ночь с 1 на 2 декабря принял дополнительные меры по усилению обороны в районе севернее д. Акулово. Создавая всевозможные заграждения, всю ночь вместе с личным составом стрелковых подразделений, расчетами противотанковых орудий и саперами не покладая рук трудились и воины 2-го взвода 26-й отдельной роты фугасных огнеметов.
В то время, пока шел бой в районе д. Акулово, а 478-й пп и 191-й дивизион штурмовых орудий выдвигались к Кутьменево, разрозненные группы бойцов и командиров 222-й сд на удивление врагу продолжали оказывать все возрастающее сопротивление. Нельзя не сказать и о том, что в этой сложной и запутанной до предела обстановке активно действовала авиация Западного фронта, которая наносила противнику большие потери. Об этом сообщается в журнале боевых действий 292-й пехотной дивизии, 508-й полк которой продолжал зачистку местности в районе д. Головеньки и не раз попадал под удары нашей авиации.
Лесной массив, простиравшийся на большей части занимаемой 222-й стрелковой дивизией полосы обороны, в значительной степени затруднял применение противником бронетехники, что позволяло оборонявшимся наносить врагу немалые потери. Из наградного листа на командира отделения 457-го сп сержанта С. В. Скалева:
«…защищая рубежи обороны, уничтожал огнем наступающего противника, им было убито до 15 солдат и офицеров. В горячей схватке т. Скалев был ранен, но это его не поколебало, он продолжал оставаться на поле боя и наносить удары по врагу»[377].
Санинструктор этого же полка С. А. Мартынов в районе населенных пунктов Головеньки и Малые Семенычи вынес с поля боя 43 раненых, за что впоследствии также был награжден орденом Красного Знамени.
Героически сражались с врагом не только пехотинцы, но и воины других специальностей. Так, начальник штаба 389-го отдельного саперного батальона 222-й сд старший лейтенант В. И. Никитин «вместе со своими красноармейцами отразил несколько атак пехоты противника в районе КП дивизии, лично уничтожив из автомата пятнадцать вражеских солдат и офицеров»[378].
Ранние зимние сумерки только добавили неразберихи в действия противоборствующих сторон. Теперь уже совсем было непонятно, кто где находится. Бой шел повсеместно. Боеприпасы были на исходе, не было никаких продуктов, но о приеме пищи никто уже и не думал. Тыловые обозы полков и дивизии были уничтожены артиллерийским огнем врага или раздавлены гусеницами его танков.
Под покровом темноты ряд подразделений 222-й сд попытались вырваться из окружения в направлении населенных пунктов Жихарево и Обухово, где оборонялись подразделения 322-го стрелкового полка 32-й сд. Другая часть предприняла атаку в направлении Кубинского шоссе, но большинство командиров и красноармейцев по-прежнему продолжали вести бой с противником в лесном массиве, окружавшем населенные пункты Новая, Малые Семенычи, колхоз Иневский и Головеньки.