Надя искренне старалась скрыть улыбку, но увидела насмешливый Пашин взгляд и захохотала.
– Бедный-бедный хомячок Георгий, – нарочито серьезно сказал Паша, а в глазах его плясали чертики.
Дима покачал головой и стал дальше учить историю. Через несколько минут он снова поднял голову от учебника:
– Нет, я правда больше не могу. Надо, чтобы все немного утряслось и разложилось по полочкам. Вот бы кто-нибудь уже придумал машину времени, чтобы с удовольствием во время урока запрыгнуть в «ДеЛориан»[1] и поехать повторять Древнюю Русь.
Паша встрепенулся и осторожно поддержал тему:
– Тогда это было бы слишком просто. Ну… ну как фото сделать, и никто не относился бы к этому с таким трепетом и интересом. Хотя да, способность перемещаться сквозь эпохи никогда бы не помешала.
– Специально для вас придумали «Эффект бабочки», – вставила Надя.
– Как будто ты бы не хотела станцевать вальс на балу у Екатерины Второй, – сказал Дима.
– Не хотела бы, терпеть не могу корсеты, само изобретение этих пыточных орудий женского гардероба меня оскорбляет.
Паша пришел в восторг от удачного стечения обстоятельств и задал еще один вопрос из тридцати шести:
– Ну хорошо, а если бы ты проснулась завтра, обладая каким-то умением или способностью, что бы это было?
Надя задумалась.
– Так, – взгляд ее помрачнел, – хотела бы уметь показывать людям, как они важны друг другу. Не знаю, как это одним словом описать.
Паша вгляделся в ее лицо. Как только он увидел ее сегодня, сидящую одну за столом с понурой головой, ему показалось, что у нее что-то случилось. И сейчас, услышав ее ответ, он понял, что Надю что-то тревожит, и испытал непонятное для себя желание как-то ее приободрить, может быть, даже обнять…
– А ты, Паш? – Он очнулся, когда Надя легонько дотронулась до его руки. – Ты бы какую способность себе хотел?
А вот отвечать на вопрос, который поспособствует сближению, в его планы не входило, но он все-таки, немного посомневавшись, сказал:
– Быть уверенным в себе, в своих идеях – в науке необходимая вещь.
Ребята кивнули, немного помолчали, а потом прозвенел звонок.
Глава 7
По-твоему, какая тема слишком серьезна, чтобы шутить об этом?
На репетиции Надя себя не щадила, напрягала мышцы ног так, словно они ей больше не понадобятся, и не позволяла себе хоть на секунду ослабить задеревеневшие от долгого удерживания на весу руки.
– Сегодня снег пойдет, у Строгановской наконец получилось сделать пируэт на пальцах! – сказала Ольга Николаевна, когда Надя выполнила па и не пошатнулась.
Девочки захлопали, а Надя шутливо поклонилась.
После тренировки в раздевалке балерины гудели.
– Помассируйте мне кто-нибудь голову, у меня волосы болят!
– Салахова, у тебя есть дезодорант?
– Девочки, а кому в какую сторону сейчас?
Надя неспешно переодевалась, слушая эту успокаивающую болтовню. Если до занятия она чувствовала себя загнанным и раненым зверем, мечущимся туда-сюда в замкнутом пространстве, то сейчас злоба и уныние оставили ее, остались только грусть и усталость, которые, Надя надеялась, уйдут со сном.
Мамина машина стояла там же, где и обычно, а сама мама, одетая в светлый плащ, гуляла неподалеку: дышала весенней свежестью. Надя подошла к ней и, как и всегда, подставила щечку под ласковую мамину ладонь.
– Как день прошел, доченька? – спросила мама уже в машине.
– Хорошо, у меня получился пируэт наконец-то.
– Надо же! Долго работала над ним?
– Достаточно, пришлось потрудиться.
– Какая ты умница, горжусь тобой, Надюш!
Заиграла хорошая песня, и Надя откинулась на спинку сиденья. Закатное солнце заливало ее лицо золотыми лучами. На улице уже было совершенно сухо, и люди осмелились убрать зимнюю одежду практически на вечность (ведь лето почти всегда ощущается как целая прожитая жизнь).
– Надь, а у тебя сестренка или братик будет, – услышала она как сквозь сон.
– Что?
Мама улыбалась, глядя на дорогу:
– Вчера все подтвердилось.
Надя растерялась. Она знала непростую историю своего рождения. Родители поженились рано, маме только-только исполнилось восемнадцать, а дети у них не рождались больше пяти лет: у мамы были проблемы со здоровьем. Когда Надя подросла и стала превращаться в девушку, мама отвела ее к врачу, чтобы убедиться, что в ее женском организме нет никаких отклонений от нормы. В двенадцать лет Надю, конечно, мало волновало, сможет она родить ребенка или нет в каком-то там гипотетическом будущем, но сейчас, повзрослев, Надя иногда думала, как хорошо, что у нее все в порядке.
А маме, с трудом в свои двадцать три года выносившей и родившей дочь, врачи в один голос советовали воздержаться от еще одной беременности. Какое-то время родителям было действительно страшно снова ступать на этот путь, но сейчас, когда прошло почти столько лет, они справедливо рассудили, что медицина шагнула вперед, да и деньги для того, чтобы быть под присмотром у лучших врачей, появились, и они решили попробовать снова.
– Папа твой не верил, пока я к врачу не сходила и не принесла ему справку, – говорила мама. – Ох, Надя, как мы счастливы! Я всегда хотела большую семью, а тут видишь, как вышло… Ты кого бы хотела: сестренку или братика?
Надя замялась, а потом искренне улыбнулась:
– Девочка уже есть, значит, нужен мальчик.
– Значит, мальчик!
Уже дома, зайдя на кухню, Надя увидела несколько больших пакетов с едой из ресторана.
– Мы будем праздновать? – удивленно спросила она папу, роющегося в холодильнике.
– Знаешь уже? – его улыбчивое и радостное лицо показалось из-за дверцы.
– Знаю.
– Как думаешь, мальчик или девочка? Хорошо бы, чтоб пацан, принцесса-то у нас уже есть.
– Я балерина, папа, – засмеялась Надя.
Папа достал бутылку молока и сделал глоток.
– А еды так много куда?
– Это? – Папа мотнул головой в сторону ресторанных пакетов. – Декабристовы зайдут на ужин. Мы с ними по-человечески уже тысячу лет не общались, все работа, работа. Хочется нормально посидеть, без всей мишуры. Мы и Лариных звали, но они не могут, сына старшего в аэропорт отвозят.
– А мне нужно присутствовать?
– Если Дима будет, да, а то невежливо…
Надя кивнула. Она пока не определилась, хочет видеть Диму или нет. Последнее время он казался ей уже не таким чужим и параллельным, а радость по поводу скорого прибавления совсем размягчила Надино сердце и сделала его способным любить всех и вся.
Дима в который раз сбросил мамин вызов. Он не мог ответить, потому что стоял с человеком, заказавшим доставку на дом, на лестничной клетке и ждал, когда выползет ленивый чек.
Уже в лифте Дима попытался расслабить напряженные плечи, на которые постоянно давил рюкзак, где лежали коробки с едой, а потом набрал мамин номер.
– Димочка!
– Да, что? – устало отозвался он.
– Милый, мы с папой в гости к друзьям собираемся, ты с нами пойдешь?
Дима помотал головой, а когда сообразил, что мама его не видит, вслух сказал:
– Нет, я приду домой и спать лягу.
Когда мама начала снова жалеть его, так тяжело работающего, он поморщился и, сославшись на то, что уже подошел к дому клиента, сбросил звонок.
Теперь ему еще больше хотелось, чтобы его смена закончилась. Пустая квартира, теплый чай и кровать с одеялом казались воплощением мечты. Окрыленный возможностью побыть в одиночестве, он даже добрался до последнего клиента на двадцать минут раньше, чем обещал навигатор, и с тихой усталостью где-то в центре груди направился в сторону своего дома. Только у подъезда сообразил, что этим утром, проспав, вылетел в школу, не захватив ключи, справедливо рассудив, что мама всегда дома по вечерам.
Тихая усталость превратилась в давящее на плечи отчаяние.
– Мам… – сказал он в трубку. Там слышался смех. – Ключей нет у меня. Не взял…
– Боже мой, как ты теперь? – Дима слышал, как у нее все стали спрашивать, что случилось, а мама им сказала: «Ключи забыл». – Дим, а ты сюда приезжай, не ждать же тебе у подъезда. Мы у Строгановских, ты знаешь, куда идти. Что? Подожди. – Мама слушала, как кто-то рядом с ней ей что-то говорит. Диме показалось, что это Надин папа. – Дим, за тобой сейчас водителя пришлют, ночь уже, общественный транспорт редко ходит.
Личный водитель. Когда-то такой был и у их семьи.
– Да не надо, доберусь…
– Доберешься? – заволновалась мама. – Точно все нормально?
– Нормально, мам, не дергайте человека.
С тех пор как Дима стал работать, он по-другому посмотрел на труд окружающих его людей. И если какой-нибудь нетерпеливый покупатель мог хамить молодому, только устроившемуся на работу кассиру, Дима не позволял себе подобного.
Добрался он до премиальной многоэтажки только спустя сорок минут. Трамваи действительно ходили редко, пришлось идти пешком. Дверь Диме открыла Надя. Она была в бежевых широких домашних штанах и объемном кардигане.
– Привет, – улыбнулась Надя и взяла у него плащ.
Диме показалась, что ее радушие, проявившееся всего лишь в одном слове, добавило ему немного сил.
– Ты голодный? Пойдем на кухню.
– А мы можем у тебя посидеть? Я устал…
Надя кивнула и заправила прядь волос за ухо, обнажив маленькую золотую сережку. Дима хоть и едва мог дышать от усталости, все же отметил, что вот такой – домашней и милой, без своей брони – Надя стала совсем другой, какой-то… Он не мог точно сформулировать, но ему хотелось ее разглядывать и наслаждаться тем, что он видит.
– Только еды надо взять. Пойдем. – Она махнула рукой и скрылась за углом.
– Здравствуйте, – сказал Дима, заходя в столовую.
На него тут же обрушилось доброжелательное:
– Привет, привет!
– Как добрался?
– Кушать будешь?
Надя взяла тарелку и стала щедро накладывать в нее большие кусочки разных блюд.