– Вы что оба, с сеновала вылезли – такие расхлябанные, – спросила она и принялась за Димин внешний вид.
Паше то, что он видел, не нравилось, но он только прижимал книги к груди.
– Проспал! Летел на всех парах, не хватало еще снова скатиться до двоек по истории из-за опозданий, – задыхаясь, сказал Дима.
Желая отвлечься, Паша взял телефон и просмотрел сообщения. Одно от отца: «Не задерживайся сегодня». Паша решил, что родители опять хотят пойти к кому-то на прием, и он должен их сопровождать.
– Ребят, – сказал он через пять минут после того, как открыл беседу класса, – Лидия Викторовна заболела, поэтому у нас первые два урока свободны.
– Черт, мог хоть поесть, а то только полбутерброда заглотил – и все.
Они шли по коридору в сторону библиотеки.
– Подожди, у меня где-то завалялся банан, я сегодня купила. – Надя открыла сумку. – Держи, он питательный. Должен насытить.
Когда Надя сдала книги и повернулась к мальчикам, Пашу осенило:
– Давайте сейчас на вопросы ответим, все равно делать нечего. Целых два часа свободны!
Дима и Надя переглянулись и со вздохом кивнули.
Они остались в библиотеке: это было самое пустынное место в школе. Паша покопался в портфеле, вытащил листы с вопросами и вручил каждому.
Надя аккуратно опустилась на стул, держа спину идеально прямо, Дима привалился к стене напротив, Паша оперся на стол.
– Ну давайте, начинаем! Дим, ты первый, – сказал он.
– О’кей! Вспомнить бы еще, где мы остановились.
– Да мы как-то особенно и не приступали, – проворчал Паша, вспомнив первый неудачный опыт ответов на вопросы.
– Ладно! За что ты испытываешь наибольшую благодарность? Ммм, Надежда? Отвечай.
– Ну чего ты прицепился к моему полному имени?
– Не знаю, прикольно просто. Дарит надежду твое имя, каламбуры сами создаются.
– Это не каламбур, а детский сад.
– Давайте вернемся к вопросу, – встрял Паша.
– А какой вопрос, я уже забыла… – Надя непринужденно поправила юбку.
– Дима, повтори, – попросил Паша.
– За что ты испытываешь наибольшую благодарность?
– Благодарность… – Надя задумалась и посмотрела в потолок, прядки ее волос шевельнулись, и показались маленькие золотые сережки. «Сегодня она надела те, что чаще всего носит», – подумал Паша. – Надо говорить про конкретный момент или вообще в жизни?
– Не думаю, что это принципиально, иначе в вопросе было бы прописано. Просто назови вещь, за которую действительно благодарна, – ответил Паша.
Надя снова задумалась, ребята терпеливо ждали.
– Я благодарна за то, что меня когда-то привели в балет. Честно, не знаю, кем бы я была и что делала сейчас, если бы не пуанты, белые колготки, пачки, вечно врезающиеся в кожу головы шпильки. В балете у меня все получается, и там так просто, нет конфликтов – одни неоспоримые традиции, и ты танцуешь, танцуешь, танцуешь. Балет – это то, в чем я уверена и во что всегда убегаю.
Надя замолчала и убрала темную прядь за ухо. Какое-то время плечи ее были сгорблены, а глаза рассматривали только пол, но заговорил Дима, и Надя взяла себя в руки.
– За банан.
– Что? – не поняла она.
– Я очень благодарен… Даже не так: больше всего на свете я тебе сейчас благодарен за этот банан, который ты мне отдала. Не подумайте, – быстро добавил он, когда увидел, как лица ребят нахмурились, – я не подхожу к вопросу поверхностно. Я был ужасно голодный, денег в обрез… – Он осекся, но понадеялся, что ребята не придадут последним словам особенного значения: – И твой банан, – он махнул кожурой, – меня сегодня спас. Вы поймите, это так и есть!
Надя едва заметно, но искренне улыбнулась, отвечая на Димин взгляд, устремленный на нее.
– Давайте дальше! – подал голос Паша.
Дима перевел взгляд на лист:
– Каким был бы для тебя идеальный день?
– Минутку! – Надя покосилась на Пашу. – Знакомый вопрос. Мы же уже…
– Я решил, – Паша смущенно растрепал волосы, а Надя вдруг подумала, очарованная его завитками, что Паша без кудряшек не был бы Пашей, – что нужно вас немного расположить друг к другу, а вопросы как раз этому способствуют.
Дима, все это время изучающий список, задумчиво сказал:
– А мы с тобой, Надежда, еще и проактивные подопытные кролики. Пашка, отметь, мы ответили уже и на вопрос «По-твоему, какая тема слишком серьезна, чтобы шутить об этом?».
– Да? – удивился Паша. – Когда?
– Да было дело, в гости заходил.
– И на этот мы отвечали, – сказала Надя и зачитала: – «У тебя есть тайное предчувствие того, как ты умрешь?» И вот это: «Поделись с партнером неприятной ситуацией или смущающим моментом из твоей жизни». Паш, помнишь, мы в кафе сидели?
– Так-так, дайте сообразить! – На Пашином лице отобразились серьезные размышления, и он, схватившись за ручку, открыл блокнот. – Кафе, истории, банан – это так интересно, вы даже не представляете! Может, действительно получится победить.
Надя и Дима переглянулись, удивленные Пашиным воодушевлением.
– Дайте минуту, мне нужно все записать, хронологически вопросы расставить. А тему, не подходящую для шуток, вы обсуждали до нашего последнего похода в кафе или после?
– До, – ответил Дима.
– Паш, – подала голос Надя, – то есть ты серьезно считаешь, что эти вопросы как-то повлияли?
– Минутку, – сказал Паша, по-прежнему что-то записывая, а потом, освободившись, добавил: – Сейчас объясню вам, как эти вопросы работают. Как возникает влюбленность? Она возникает, когда в голове начинает вырабатываться окситоцин – гормон нежности и ласки. Я сейчас многие детали опускаю, но в общем влюбленность – это обязательно эмоциональная привязанность к человеку. И вопросы, собранные в этом списке, – он помахал листом, – точнее, ваши ответы на них, позволяют создать эту эмоциональную привязку, потому что вопросы интимные и раскрывают вас как личность. В этой откровенности их секрет. Создается ощущение близости и эмоциональная привязка, потом вам начинает нравиться лицо человека (при влюбленности это обязательное условие), вырабатывается окситоцин. Но, еще раз повторяю, объяснение я сильно упростил.
– Ладно, понятно, поехали дальше, – сказал Дима. – Итак, Надежда, твой дом со всем имуществом загорелся. После спасения близких и домашних животных у тебя есть время, чтобы забежать в дом и вынести еще что-то. Что бы ты взяла? Почему?
– Мои кубки и медали за лучшее исполнение балетных постановок, потому что это то, что я совершенно точно заслужила своей работой и своим характером. А ты?
Дима мысленно усмехнулся: «А у меня все уже пропало в небытие и представлять не нужно».
– Ты знаешь, – он задумался, – ничего. Правда, ничего. Я понял сейчас, что из вещей, материальных в смысле, нет ничего, что действительно что-то значило бы для меня. Хотя, возможно, я побежал бы за фотографиями прадедушки, он очень любил старый фотоальбом. Ну и все, пожалуй.
– А что в фотоальбоме? – спросила Надя.
– Он молодой, прабабушка молодая, друзья его с фронта – жизнь и смерть в общем. Ладно, давай дальше! Смерть кого из членов твоей семьи расстроила бы тебя больше всего? Почему?
– Что за вопросы такие? – Надя поморщилась.
– Ответь, пожалуйста, – попросил Паша.
Надя недовольно вздохнула и, немного помолчав, нехотя сказала:
– Смерть мамы. Почему? Потому что мама – мой добрый ангел. Дима?
– Не родителей. Эта смерть уже случилась…
– Прадедушка? – глядя добрыми глазами на Диму, спросила Надя.
– Да! – Дима даже перестал раскачивать в руке кожуру от банана и как-то вмиг поник, видимо, вспомнил.
– Ты знаешь, когда дорогие люди уходят, – начала Надя осторожно, – прерывается физический контакт, как будто они уехали на другое полушарие. Но духовный контакт остается. Ты легко можешь общаться с дедушкой – мысленно, он услышит. Может, тебе это ерундой покажется, но я решила все-таки сказать – вдруг тебе нужно было что-то такое услышать. Мне когда-то помогло.
– И как тебя после такого не называть надежной, а, Надежда? – улыбнулся Дима.
Паша оглядел одноклассников и вдруг почувствовал себя лишним, как будто между Димой и Надей перебросили мост, а он стоит на другом утесе, далеко от них.
– Давайте на сегодня закончим, ладно? – сказал Паша. – Хочу осмыслить. Продолжим завтра на перемене, идет?
Надя и Дима согласно кивнули.
Домой Паша зашел в приподнятом настроении. Про отчужденность ребят во время эксперимента он уже забыл, теперь его вдохновляла похвала директора после сегодняшнего разговора: Паша показал наброски первых глав и поделился наблюдениями после эксперимента.
– Отлично-отлично, продолжай! – сказал директор. – Прекрасный будет доклад!
Как только Паша снял «конверсы» и скинул плащ, он услышал из отцовского кабинета:
– Павел, ко мне зайди!
Удивленный, он остановился перед серьезным отцом, сидящим в своем кожаном кресле.
– Да?..
– Что за научный конкурс, в котором ты участвуешь? – Паша удивился, а отец добавил: – Я увидел сегодня в прихожей на тумбочке. Потом эти листы, правда, куда-то делись, но тем не менее…
Паша чертыхнулся про себя и едва заметно обернулся на дверь: очень хотелось уйти.
– Я жду объяснений.
– Директор предложил поучаствовать во всероссийском конкурсе научных работ.
– И ты вот этой ерундой занимаешься вместо подготовки к экзаменам?
– Я и к экзаменам готовлюсь.
– Но фокус внимания раздвоен.
Паше нечего было сказать, он промолчал.
– Я против, слышишь меня, сын, я против! Сдавай обществознание и историю и поступай на юридический, не нужно мне этой ерунды научной!
– Там в качестве приза учеба в Гарварде.
– Да что ты! А ты у нас, значит, самый светлый ум всея Руси? Будущий Эйнштейн, который точно победит?
– Но доклад хороший, директор одоб…
Папа хлопнул кулаком по столу, щеки его раздувались, как у лягушки.
– Что у вас такое? – в кабинет заглянула испуганная мама.
Отец вышел из-за стола: