Глава 12
Расскажи партнеру, что тебе нравится в нем; говори прямо, произноси вещи, которые ты не мог бы сказать случайному знакомому.
На первом уроке в понедельник Надя, непроизвольно выискивающая взглядом Диму и Пашу, с удивлением обнаружила, что последний в школу не явился.
– Наверно, ждет, когда синяк окончательно сойдет. Кому захочется объяснять, откуда на лице такой интригующий фингал, – сказал Дима, когда во время обеденного перерыва они сели в буфете за один стол.
Получилось это само собой. Вышли из класса они по какому-то стечению обстоятельств отдельно, а в столовой их взгляды встретились, и Дима с улыбкой кивнул, мол, иди сюда. Надя сказала Даше: «Садись без меня», – и направилась к Диме, даже не обратив внимания на Дашину растерянность и промелькнувшую в ее взгляде грусть.
Надя сама не могла объяснить, что переменилось в ней за один день и одну ночь, только Димина улыбка, когда она увидела ее сегодня в школе, такую ленивую и обольстительную, вдруг стала будоражить воображение и радовать сердце. Вот и сейчас, пробираясь среди столов и стульев, она смотрела только на него, а он на нее, и, казалось, даже капли крови в ее теле танцуют танго, не говоря уже о сердце.
«Смешно и странно, странно и смешно, – думала Надя, сидя напротив Димы. Она немного наклонила голову к плечу и накручивала прядь на палец, слушая, как он рассказывает что-то забавное. – И совсем не расхлябанным он мне кажется теперь. И усталость в его глазах я теперь вижу, а раньше не замечала. Как слепая была, точно как слепая…»
А Дима не мог оторвать глаз от Нади и ее маленького пальчика с золотым колечком, крутящимся где-то в глубине ее темных волос. И даже когда мимо прошла Верочка и робко поздоровалась с ним, он не смог толком сосредоточиться на ней, только пробормотал быстро «Привет» и снова перевел взгляд на Надю. «До чего манящая девчонка», – подумал он. Он вспомнил, какой хрупкой выглядела она там, на берегу пруда, в модном большом плаще, когда, закрыв лицо руками, рассказывала про отца.
После уроков Дима подошел к ее парте, когда она складывала учебники в сумку, и спросил:
– Тебя проводить?
– Тебе не нужно работать? – поинтересовалась Надя.
После субботних признаний перед ними тремя как будто открылись до этого запертые двери – и они смогли оказаться в одной комнате. Больше не было нужды разговаривать, прячась за толстыми стенами собственных защитных сооружений, – уже можно было быть собой. И каждый из них сразу почувствовал себя счастливее: все-таки тяжело держать тайну в себе.
– Нужно, но я успею тебя проводить, потом сразу пойду.
Май грел не только тело, но и душу. Надя с удовольствием вдохнула весенний воздух и вдруг почувствовала запах табачного дыма.
– Что, молодежь, уроки закончились? – подмигнув, спросил охранник, курящий на крыльце.
– Закончились! – сухо ответила Надя и, застучав каблуками, поспешила к воротам.
– И чем тебе дядя Вова не угодил? – спросил Дима, нагнав ее.
– Он меня не любит.
– Он тебя? А ты его?
– Он пьет и курит, за что его можно любить?
Дима только покачал головой.
– Кстати, – вдруг сказала Надя, бросив на него взгляд, – ты же тоже курил, когда у нас прием был.
– Ну?
– А сейчас я не замечаю этого за тобой.
– А сейчас у меня денег на сигареты нет, – хмыкнул Дима. Подшучивать над собой куда приятнее, чем стыдиться себя. – Вот так долги помогают вернуть здоровье, Надежда. Так, а куда мы идем? Твой дом в другой стороне.
– На балет. У меня через неделю финальное выступление, так Ольга Николаевна нас живыми из зала не выпускает. Ты придешь? – Она остановилась и повернулась к Диме.
– На выступление?
– Да.
– Конечно. А как иначе?
Он смотрел на нее долгим внимательным взглядом, а она улыбалась.
В среду учитель опаздывал, и старшеклассники шумели в коридоре. Надя сидела на диване, читала «Гордость и предубеждение». Читала она нечасто: из-за учебы и балета времени не хватало даже на то, чтобы дышать, не говоря уже о чем-то другом. Она брала с собой старое издание книги, которую в свое время читала еще мама и в которой даже сохранились ее пометки, и, когда выдавалась свободная минутка, доставала эту потрепанную книжку и читала, читала, читала. Очень ей нравилось погружаться в мир английского дворянства, угадывать, какие правила этикета нарушила семья Элизабет в очередной раз, и читать между строк, потому что именно там, между строк, у Джейн Остин написано невероятно много. Дима, уткнувшись в телефон, прохаживался взад и вперед поблизости.
– Слушай, – сказала ему Надя, оторвавшись от диалога Элизабет и мистера Дарси, – а сколько вообще сходит синяк?
– Ты о чем? – не понял Дима.
– Ну у Паши. Уже больше недели прошло, а он так в школу и не пришел.
Дима пожал плечами и сел рядом на диван. Надя покраснела, когда рука его случайно затронула ее колени, прикрытые только тонкими черными колготками.
– Я ему писал вчера, спрашивал, что да как. Он ответил, что их семья умотала до конца недели к бабушке в деревню, у нее день рождения или что-то в этом роде.
– А что еще может быть в этом роде? – насмешливо приподняла бровь Надя.
– Зануда, – улыбнулся Дима, снова утыкаясь в телефон.
Надя вернулась к книге, но через несколько минут отложила ее и сказала:
– Это так страшно, когда ты дома не в безопасности.
– Паша ведь сказал, что отец потом корил себя.
– Но все равно. Я могу сколько угодно хохмить и даже мысли не возникает, что папа или мама могут просто – бам, – Надя махнула ладонью, – и все. Я чувствую себя в безопасности…
– Ты счастливая.
– Да, я просто, – она повернулась к Диме, – как-то раньше не замечала, что не боюсь приходить домой. А ведь это счастье.
А в пятницу Наде показалось, что Дима вот-вот поцелует ее. Школьный день закончился позже, потому что классная руководительница задержала всех, чтобы рассказать о подготовке к выпускному, которая вот-вот должна начаться.
– Вам всем нужно разбиться по парам для вальса, и еще нужно решить вопрос с группой. Какую музыку вы хотите? – говорила она, а Надя поглядывала на часы. Ольга Николаевна могла простить плохо выполненное па, но никогда – опоздание.
Вдруг телефон, лежащий на парте, мигнул: «Юла, прекрати вертеться!»
Надя повернула голову и посмотрела на Диму, сидящего в другом ряду. Он приподнял брови и указал на телефон, мол, если хочешь поговорить, то через сообщения.
«У меня через 15 минут репетиция. Ольга Николаевна меня пуантами отлупит, вот увидишь».
«Это надолго! Смотри, какую воинственную позу приняла Е. М. Она, пока не выяснит, какую группу мы хотим видеть на выпускном, никого не выпустит».
«Я знаю!»
Больше телефон не мигал. Надя снова с тоской посмотрела на безжалостную минутную стрелку старых часов над доской.
Вдруг позади нее послышалось:
– Евгения Михайловна…
– Слушаю тебя, Дима.
– У меня кровь.
– Как кровь?! Какая?
– Группа крови?
– Декабристов, что ты мне мозги пудришь!
Надя обернулась. Дима сидел, сильно запрокинув голову вверх и прижав к носу белый платочек. Голос его звучал забавно, как у человека, озвучивающего иностранные фильмы в девяностых.
– Да как пудрю-то, Евгения Михайловна? Фонтан из носа. Показать?
– Нет! – Учительница даже отступила назад. – Лучше иди в медпункт!
Дима встал, медленно стал добираться до выхода и вдруг около Надиной парты пошатнулся, схватив за плечо Надю.
– Что-то мне нехорошо, Евгения Михайловна! Голова кружится, не дойду, – все так же в нос сказал Дима.
Евгения Михайловна растерянно смотрела на них, а Дима сильнее сжал Надино плечо.
– Ай! – вскрикнула она и подскочила. – Евгения Михайловна, а давайте я доведу Декабристова до медпункта.
– Да, Наденька, давай! Спасибо!
В коридоре Дима, посмеиваясь, убрал абсолютно чистый платок в карман и подмигнул Наде.
– А если бы не прокатило? Если бы она подошла посмотреть? – спросила Надя, вызывая такси.
– Ты что, наша Женечка легендарно не переносит вида крови.
– Я не знала.
Они спустились на первый этаж, прошли мимо охранника с красным лицом и вышли на крыльцо. Надя стала высматривать такси.
– Ее как-то отправили с малышней кровь сдавать, – рассказывал Дима, – чтобы она сопровождала, ведь малыши боятся. Она с каждым заходила, чтобы поддержать, и вот сколько раз заходила – столько же ее выводили под белы руки в коридор и нашатырь совали. Говорят, у врача даже флакон закончился. Вся школа до сих пор ржет.
Надя улыбнулась.
Такси остановилось у школьных ворот, и Надя быстрым шагом направилась к машине. Дима следом. Еще не успев открыть дверь, Надя повернулась:
– Спасибо, это так находчиво.
Дима вдруг стал наклоняться к ней. Надя застыла и чуть раскрыла губы. Дима скользнул по ним быстрым взглядом, а затем она услышала, как щелкнула дверь машины, которую он открыл для нее. Надя быстро заморгала и сжала губы.
Когда такси тронулось и город замелькал за окнами, Надя поморщилась. «Как глупо! Я-то хороша: губы раскрыла». Потом Надя задумалась, а хотелось ли ей этого поцелуя. Димина улыбка нравилась ей безумно, серьезность и внутренний стержень его она оценила, а поцелуй… А поцелуй – это уже что-то другое. Пока непонятно, хочется или нет. И все не шли у нее из головы светлые кудряшки и добрые глаза, скрытые за большими немодными очками, которые смотрели на нее как-то по-особенному в тот раз, когда покупали мороженое. Надю тогда поразил этот взгляд: такой по-мужски простой, искренний и о многом говорящий. «Пусть пока будут только улыбки», – решила Надя, когда машина остановилась около балетной школы, и выскочила на улицу.
Глава 13
Что в дружбе для тебя наиболее ценно?
Паша пришел в школу в понедельник. Как всегда, задумчивый, молчаливый и сосредоточенный на какой-то мысли. Никогда ему особенно не была свойственна эмпатия или необыкновенная проницательность, но, стоило ему увидеть на крыльце гимназии улыбающуюся Надю, незаметно придерживающую юбочку, которую трепал ветер, и о чем-то рассуждающего Диму, который стоял прямо напротив нее,