– Рэй, – кричу в надежде, что кто-то ответит, но по стенам лишь бьёт эхо. Направляюсь в ее комнату и замечаю на столе письмо. Благодарила, ругала, признавалась. Прощалась. Твою мать. Только сейчас окончательно понял, что натворил. Цепляюсь за слово "океан". "Знаешь, если бы можно было выбрать, как умереть, я хотела бы, чтобы меня забрал океан." Из памяти всплывают ее слова. Дальше как в тумане. Письмо сунул в карман. Закрыл дверь, бросил ключ в старое место и рванул сюда. Если она и поедет к океану то только туда, где были наши воспоминания.
«Прощай»
Приходит на полпути. От нее. Я перезваниваю тут же, но никто уже не берет. Пока еду так и набираю постоянно номер. Молясь, чтобы она только пугала так.
Наконец, среди деревьев начинает мелькать голубое пространство. Ещё какая-то миля. Но время сейчас против меня. Наконец, виднеется парковка и я притапливаю. Сворачиваю с трассы, окидывая взглядом пляж через лобовое стекло. Но там пусто. Резко торможу, отстёгиваю ремень и, выдернув ключи из зажигания, выскакиваю из машины. Тело пробирает дрожь от налетевшего ледяного порыва ветра. Знаю, что если будет, то тут. Ключи в карман, а сам бегу к пляжу. Всё внутри бьётся в унисон со страхом, что не успел. Делаю шаг и тут же проваливаюсь в зыбкий песок.
– Рэй, – кричу со всей силы, но ветер съедает слова. Осматриваю берег. Пусто. Ни души. Запускаю пальцы в волосы и с силой сдавливаю их. Черт. Всё равно иду дальше, не понимая, почему и что ищу. Всматриваюсь то в песок, то в бушующие волны. Вспоминаю, как издевалась тогда надо мной. Специально нырнула и долго была под водой, чтобы я занервничал.
Снова кричу, вглядываясь в воду. Разворачиваюсь и осматриваю пляж в надежде увидеть что-то. Если она хотела, чтобы я нашел ее, должна была оставить. Сердце замирает и пропускает удары, когда замечаю женские босоножки и телефон. Дергаюсь туда, падая на колени. Телефон уже присыпан песком, значит лежит тут долго. Душа разрывается на части. Беру в руку и смахиваю с экрана песчинки. Тяну момент и надеюсь, что это может быть не ее. Провожу большим пальцем по экрану, разблокирую. Не могу сдержать слез, когда с экрана мне улыбается Джадд. Тот Джадд, что убил ее. Она до последнего так и не сняла мою фотографию с заставки.
– Нет! – вырывается дикий звериный рык. – Нет, Рэй, нет! – кричу в пустоту, срывая голос.
– Не оставляй меня, – шепчу, прикладывая телефон к губам. – Всё не должно было так закончиться. – Запускаю руки в волосы и с силой сжимаю их. Хочу сделать себе больно. Но физическая боль лишь вершина айсберга, по сравнению с душевной.
Глава 32. Прощай
Надеваю ненавистные чёрные брюки. Не спеша застёгиваю чёрную рубашку. Грёбаный символ этого мероприятия. Хочу остановить время. Очнуться от кошмара. В котором заснул. Одно слово не даёт сейчас свалить из города. Из страны. С планеты. «Должен»
Должен там быть.
Должен пройти через ад. Сгореть во мраке, что навсегда окутывает часть меня. Терпеть невыносимую тоску. По подоконнику начинает барабанить дождь. Кажется, сами небеса плачут от жалости ко мне.
Безразлично смотрю на себя в зеркало. Осунувшееся безжизненное лицо. Круги под глазами. Не помню, когда нормально спал. Зачем-то провожу рукой по волосам. Кому сейчас важно то, что у меня на голове. Закрываю глаза и выдыхаю. По коже озноб. Кажется, кровь стынет от мысли, что это правда. Выдох и оставляю тут всю нерешительность.
Открываю глаза, беру с полки ключи от машины и кладу в карман брюк. Стираю все мысли и спускаюсь вниз. Мама уже ждёт меня в гостиной. Черное строгое платье. Очень ей идет, но не хотел бы, что она одевала его именно для этого. Одного взгляда на меня ей достаточно. Всё понимает без слов.
Берет сумочку и направляется к двери. Специально выбираю обувь на шнурках, чтобы оттянуть время банальным завязыванием черных веревок. Поднимаю глаза на неё. Слегка кивает головой, прикрывая веки. Безмолвно говорит, что готова и мы должны идти. Пропускаю вперёд и, шумно выдохнув, выхожу из дома, закрывая дверь на замок.
Всю дорогу до кладбища молчим. Как хреново. Сжимаю зубы, чтобы не дать волю всей боли, что скопилась за эти дни. От момента, как узнал о смерти, жизнь остановилась. Сердце автоматически билось, но его биение не добавляло сил. Наоборот, хотелось, чтобы оно разорвалось и вернуло душу на землю. Хотя бы на день. Как в сказках. Готов был перевернуть город вверх дном, если бы мог найти сейчас живой воды, лампу Алладина или ведьму – любая мелочь, которая смогла бы оживить.
Спустя двадцать минут на месте. Сжимаю крепко руль, не решаясь выйти и поставить точку.
– Джадд, – тихо говорит мама. Кладёт руку на плечо, слегка сжимая его. Ощущаю её поддержку. Если бы не она, не знаю, как справился бы. Понимаю, что надо идти и киваю, глядя перед собой. Словно я где-то не тут. И мне надо собраться и выйти из чертовой машины, а мозг в ступоре и не может отдать добровольно такую команду. – Джадд, мы можем не идти. – Слова вытягивают из бездны, и я поворачиваюсь к ней.
– Нет, я должен там быть.
Выхожу из машины, захлопывая дверь. Мама делает то же самое. Не спеша иду к ней.
– Пойдём, сынок, – берет меня под руку и направляется в сторону уже собравшейся толпы. Замечаю Элли в черном платье. Знаю, что ей тоже плохо.
Он был нашим общим другом. Мать Элли работала в этом детском доме, и девочка очень много времени проводила там. И хотя у нее своя родная семья и родители, она с удовольствием приходила к нам играть.
Встречаемся взглядами. Эл прикладывает ладошки к лицу, закрывая глаза. Плечи дёргаются, сотрясая тело в истерике. Подхожу к ней и прижимаю к себе.
– Джадд, – надрывный плач заглушает мысли, – почему он это сделал? Я не верю, что Роберт мог.
– Эл, – с трудом проглатываю подступающий ком желчи. – Тише, – глажу ее по мягким волосам, пытаясь успокоить, хотя сам при этом нуждаюсь в такой же поддержке. – Давай поговорим об этом после.
– Джадд, – трясётся в моих руках, чувствую при этом, как рубашка на груди становится влажной от ее слез. – Я не могу в это поверить. Скажи, что это неправда. Джадд.
– Эл, – смахиваю ладонью подступающие слёзы, замечая подъезжающую машину. – Я бы с удовольствием тебе это сказал, но не могу. – Невесомый поцелуй в голову. Наблюдаю, как останавливается машина, и начинаются похороны.
Мозг словно включает защитную реакцию. Смотрю на происходящее, а в памяти яркими вспышками проносится вся наша жизнь и дружба.
…Роберт был лучшим другом. Единственным. И остался бы им и сейчас. Если бы не сделал это с собой.
Помню его в детском доме столько, сколько и себя. Но сблизились, когда нам было лет по пять. В тот летний день, когда все играли во дворе, а он что-то упорно мастерил в стороне. Тогда-то я и подошёл к нему. Оказалось, Роберт делал рогатку. Загадочно подмигнул мне и кивнул в сторону забора. Будто знал, что я не сдам. Пробрались к деревянной ограде и заметили светловолосую девочку, катающую в коляске куклу. Было весело обстреливать её из-за кустов какими-то ягодами. А она так забавно крутилась и не понимала, кто это делает.
С тех пор всё время мы проводили вместе. Постоянно вдвоём. Это невероятно разбавляло нашу тоску по счастливой семье и настоящему дому. Возможно, эта дружба и не дала толчок стать жёсткими и бессердечными. Мы всё время что-то придумывали, шутили над девчонками, сочиняли какие-то страшилки, пугали их. Сколько раз нам перепадало, и мы были наказаны не счесть. Но это сделало нас одним целым. В нем нашёл друга и брата, человека, кто понимал и не осуждал.
Позже появилась Элли. Мы как-то незаметно сдружились. Девочка из города приходила к нам играть. Никогда не хвасталась, что у неё есть родители, а мы чем-то обделены. В какой-то момент оба влюбились в неё, но и оба отступили. Дружба была важнее.
В более сознательном возрасте поклялись друг другу, что никто никого не предаст.
Сжимаю руку в кулак, ощущая кончиками пальцев шрам.
Потом его усыновили, и мне стало невыносимо. На одной чаше была наша дружба, на другой непонятная злость на него. Или зависть. Но в итоге с помощью Джессики я во всём разобрался. Когда же Джесс забрала меня к себе, всё снова стало как раньше. Я мог просто приехать к нему домой, и его родители меня принимали, как родного брата. Мы оба мечтали о шикарном будущем. Он так сильно обожал машины, что грезил тем, что в будущем откроет свой салон, а я приеду к нему и куплю у него самую крутую тачку. Хотели, чтобы наши семьи дружили. Я был бы крестным его дочери. Он безумно хотел себе дочку, не знаю почему.
И все было прекрасно. Он доверял мне, я ему. Потом он начал встречался с какой-то девушкой, но не спешил нас знакомить. Возможно, чтобы опять мы не влюбились оба в нее. Я и не настаивал. Однажды и я всё же случайно увидел их. Девушка была красивой, хотя как показалось мне, она ему не подходила. Но раз он так решил, я не лез.
Потом мы уехали всей семьёй на некоторое время, а когда я вернулся, то с ним было что-то не то. Он ничего не рассказывал, но я догадывался, что та девушка его бросила. У него был такой потерянный взгляд, будто стеклянный. Он уверял меня в том, что все хорошо, что расставание – не так страшно, что в этом есть свои плюсы, отшучивался, но я видел, что что-то плохо. Постоянно был с ним, стараясь отвлечь. И вроде всё снова стало замечательно. Виделись почти каждый день и строили планы.
А потом в один день его мама позвонила и сказала, что он не дышит. Напился каких-то таблеток.
В груди стальной ком душит от воспоминаний того дня. Нет больше человека. Нет друга.
У него в комнате на столе нашёл её фотографии и какие-то записи. Среди снимков один – где она с другим парнем. Видимо это и сорвало ему крышу. Всё понял. Так и не смог забыть и отпустить. С ума сходил по ней. А мне врал и притворялся, что девушка его бросила. Даже не попыталась понять. И сразу же закрутила с другим.