Хорошее настроение как рукой сняло.
— Знаешь что, — прошипел он. — Иди ты со своим городом, со своей Лерочкой и с оскорблениями… куда подальше. Хочешь что-нибудь сажать, копать, что-то ещё делать? Вперёд. Но хватит срывать меня с работы и будить с утра пораньше по таким пустякам. И, нет, мама. Это не ты обиделась на мою сыновнюю неблагодарность. Это я не желаю общаться с женщиной, которая ведёт себя, как маленький ребёнок. Нечего делать — найди работу.
Оправдаться Надежда Петровна уже не успела, оскорбиться — тоже, он слишком быстро положил трубку.
185
30 октября 2017 года
Понедельник
Игорь никогда не был близок с матерью, но так серьёзно поссорился с нею впервые. Осадок, разумеется, остался. Сколько б он вчера ни пытался вести себя так, будто ничего не случилось, любой сочувствующий Сашин взгляд вызывал взрыв негодования и желание с кем-то поругаться. Магнус получил ни за что по хвосту, потому что так некстати подвернулся под руку. Даже Яна — и та невольно была посвящена в подробности семейной ссоры, хотя Игорь поклялся себе ни с кем не делиться накопившимся внутри раздражением.
Точно в таком же дурном настроении он явился и на работу. Саша поступила мудрее всех, попросила его выдать задачу утром, ещё до работы, и предупредила, что должна будет поехать, сдать какие-то анализы и проконсультироваться с врачом. Игорь даже не успел спросить, что именно за обследование, и на еженедельном митапе первые две минуты думал об Александре и её здоровье, а оттого совершенно не слушал Регину.
Разумовская не дала расслабиться. Она, разумеется, не понимала, как это личные причины могли три недели держать его вдалеке от работы, на больничном. Она была невообразимо зла, что проект отставал, попыталась устроить публичное высказывание собственного недовольства… И получила ответ.
Лёша ещё долго моргал и хватал ртом воздух после того, как Игорь совершенно равнодушно заявил, что его личные проблемы занимали всё-таки меньший отрезок времени, чем отсутствие Регины, и были, по меньшей мере, оговорены с коллективом, тогда как она позволяет себе скрываться с рабочего места, даже не оставив заместителя. Начальница раскраснелась, долго пыталась выдавить из себя что-то, но не смогла.
После этого его можно было смело увольнять, но Разумовская действительно чувствовала за собой вину. Игорь просто ушёл, даже не став громко хлопать дверью, и инцидент был забыт, вот только на митинг к команде он явился в таком взвинченном состоянии, что едва ли искры в стороны не летели.
— Мои драгоценные коллеги! — он швырнул папку с итогами на стол. — Как я бесконечно рад всех вас видеть! Семь невыполненных задач, Пётр! Три требования от системы тебя уволить, Егор! Виктор, Сева, два заваленных элемента функционала… Недоделанный интерфейс, Дима. И как я должен это понимать?
— Так ты же… — Егор запнулся под чужим гневным взглядом. — Ты ж это видел в пятницу, и всё было нормально.
— Видел?! — Игорь забыл о том, что должен говорить тихо и сдержанно, о том, что у него спокойный характер, что он ненавидит кричать, не любит ругаться и предпочитает свободное время проводить наедине с любимым кодом и котами. — Видел, мать вашу?! А когда вы мне, больному, звоните и просите вернуться, потому что у вас ой как всё горит, это нормально? Уволю без выходного пособия. Вылетите с работы с волчьим билетом!
Сева вжался в свой стул и втянул голову в плечи. Дима преданно смотрел в глаза, кажется, повторяя паттерн поведения, используемый в ссорах с женой, когда действительно был виноват. Егор умолк.
— Ни на что не способны, — прорычал Игорь. — Ничего не можете сделать. Фирму в свободное плаванье? Да, конечно! Поднять зарплаты? Разумеется! Работать? Нет, что вы, мы не умеем! С сегодняшнего дня демократия прекращается. Все обсуждения проектов — тоже. Вы можете забыть о скраме, аджайле и прочей гадости. Забыть о том, как люди встают в круг, выражают идеи и мирно хлопают друг другу. И если я увижу хоть одну невыполненную задачу — ноги вашей здесь больше не будет.
— Но…
Он гневно посмотрел на Виктора и напомнил себе, что это неадекватное поведение.
Нельзя срываться на людях. Нельзя публично демонстрировать собственные чувства. Бабушка всю жизнь учила его быть сдержанным, отец повторял, что надо ограничивать собственные желания и помнить о комфорте других.
Мать о комфорте других не помнила, в заботу не играла и всегда делала всё то, что ей было угодно. И, кажется, от этого она не чувствовала себя несчастной.
— Задание получите в электронном формате, — не позволил Игорь никому возмутиться. — Вперёд и с песней. А теперь брысь отсюда.
Они не позволили себе возмутиться, только тихо поднялись и ушли. Ольшанский же буквально упал в кресло и, выдохнув, заставил собрать все самые позитивные мысли, которые крутились в его голове, и набрать Сашу.
— Алло, — промолвил он. — Это я. Всё в порядке? Что там у врача?
— Да, всё хорошо, — ответила Саша. — Скоро уже буду. Что с голосом? Ты хрипишь.
Игорь с трудом сглотнул слюну и выдавил из себя улыбку, хотя Александра не могла видеть его лицо.
— Всё хорошо, — лживо ответил он. — Просто разбираюсь с сотрудниками. А так — всё прекрасно. Жду тебя, на месте всё расскажешь.
Саша не поверила. Но, словно предчувствуя беду, спорить не стала.
184 — 183
184
31 октября 2017 года
Вторник
Игорь оторвал взгляд от монитора и пристально посмотрел на Севу. Тот, только-только склонившийся к Саше, наверное, за каким-то вопросом, подскочил на месте, резко побледнел и попятился.
— Где Витя? — строго спросил Ольшанский, уже не повышая голос, но всё равно не в силах говорить с позитивным посылом. — Где его носит в рабочее время?
— На кухню отошёл, — ответила Саша, как ни в чём ни бывало.
— На полчаса?!
— Ну, мало ли, — пожала плечами она. — Да не переживай, потом останется.
— Да, конечно, — Игорь улыбнулся ей, но тоже через силу, а потом строго посмотрел на Всеволода.
Тот метнулся обратно на своё место и принялся судорожно набирать что-то на мобильном, наверное, писал сообщение Виктору с требованием немедленно вернуться на рабочее место.
Саша только удивлённо хмыкнула. Поведение коллег её удивляло, хотя девушка пока что ничем не выражала собственные чувства. Она окинула взглядом комнату, в которой они работали, привычным жестом натянула на голову наушники, включила какую-то мелодию, чтобы скрыться от постороннего шума, и погрузилась в работу.
— Если Виктор не явится в течении десяти минут, получит выговор, — ледяным тоном промолвил Игорь. — Вот это ему можешь написать. И вперёд, работать. Мы всё ещё отстаём после ваших совместных стараний.
Он поймал на себе укоризненный взгляд Димы, но тот так и не решился сказать что-нибудь. Игорь и так наперёд знал все их оправдания. Сейчас должны были прозвучать слова о том, что раньше ни о какой строгости и речь не шла, что он случал их, принимал их изменения не только в письменном виде, не задокументированные, а устно, не любил бумажную волокиту и не был приверженцем разнообразных формальностей.
Но и проекты раньше были другими. И Игорь на самом деле отнюдь не славился сдержанностью, и его обычно спокойное состояние было плодом работы над собой и долгого, упорного самоистязания. Он учился быть сдержанным, подавлял свой холерический характер и почти не реагировал на внешние раздражители, но на этой неделе словно с цепи сорвался.
Во всём виновата была мама. Винить её вообще оказалось очень легко. Игорь знал, что его мать далека от идеала, что она никогда толком не работала, а только предъявляла другим требования, что отец с нею был несчастен, и на всё это собственные детские обиды наслаивались просто отлично. Ольшанский позволил себе это сделать, хотя и был взрослым мужчиной, а не маленьким мальчиком, копившим оскорбления на чёрный день.
— Он будет через три минуты, — отчитался Сева. — Говорит, что сильно болит живот…
— Избавьте меня от подробностей, — зло оборвал его Игорь. — Его живот не оправдывает три недели лени и ничегонеделанья.
— Хорошо, так и передам, — Всеволод послушно склонил голову и сделал вид, будто бы его совершенно не задевает чужое грубое обращение.
Саша сняла наушники и уничижительно посмотрела на Игоря, так, что на секунду даже стало стыдно. Он попытался заставить себя не злиться, по крайней мере, не шипеть на каждого проходившего мимо человека, и это удавалось минут пятнадцать — пока не вернулся Виктор.
При одном только виде нерадивого коллеги, вечно растрёпанного, несобранного, так же, как и его код, Игорь почувствовал, что опять вскипает.
Он подавил в себе желание вскочить и вылететь из кабинета, не позволил себе и раскричаться, словно сумасшедший, потому что перед Сашей было неловко. Но всё равно внутреннее состояние оставляло желать лучшего.
В дверь постучали, и Игорь так рявкнул "открыто", что Александра даже подскочила на месте.
— Игорь? — Эндрю, уже растерявший весь свой голландский акцент и превратившийся в офисного завсегдатая, просунул голову в дверной проём. — Выйдешь? Надо обсудить маркетинговый ход?
— Я работаю, — ответил Ольшанский. — И если мы завалим этот проект, смысла в маркетинговых ходах не будет. Разбирайтесь без меня.
Кажется, тот ни капельки не расстроился, только пожал плечами и вернулся в коридор, закрыв за собой дверь, но Игорь почувствовал себя виноватым. На самом деле, он действительно не хотел отрываться от работы и отвлекаться на то, что не имело к его обязанностям никакого отношения, но в том ли только была причина?
И чего он рычит на всех подряд?
Но времени анализировать не было. Игорь посмотрел на план, набросанный им ещё при самом принятии проекта, потом взглянул на тот этап, на котором находился сейчас, утвердился в своей раздражительности и вернулся к работе, понимая, что никто за него это не сделает.
183