— Ваша тетушка и ваша кузина Доменика мне очень понравились. С тетушкой мы вчера неплохо пообщались, я даже припомнил, что в юности мне случалось бывать в её доме, а получается — что и в вашем, так?
— Так, — улыбнулась она.
— И почему мы тогда не встретились?
— Вы уже задавались этим вопросом. А вдруг мы бы не понравились друг другу совсем? И у нас не осталось бы нынешнего шанса?
— Уговорили, оставляем, как есть, — рассмеялся он.
Дальше Марни рассказывал ей новости из кардинальского дворца, передавал приветы от всех подряд, начиная с Анны и заканчивая самим кардиналом, и все это — держа ее руку в своих. Они разговаривали с полчаса, и разговор был прерван появлением нового гостя. В очередной раз приоткрылась дверь и вошла Линни собственной персоной. Пушистая чёлка, коса до подколенок и сияющие глаза.
— Эла, привет! Ой, — сказала она, увидев Марни. — Здравствуйте.
— Здравствуйте. Донна Лианна, если не ошибаюсь, — он встал и поклонился.
— Не ошибаетесь, — улыбнулась она, подошла к Элоизе и подергала её за ногу. Та фыркнула. — О, все отлично, шипишь и кусаешься. Мама сказала, конечно, что ты в порядке, но я решила убедиться сама.
— Ты откуда взялась вообще? — Элоиза наконец обрела дар речи.
— Из Милана. У меня есть три свободных дня, я решила провести их здесь. И вижу, что не ошиблась совершенно. Эла, ты же представишь меня своему гостю? — подмигнула Линни.
— Легко, — усмехнулась она. — Монсеньор, это моя сестра Лианна, как вы совершенно правильно догадались. Соответственно, Линни, это монсеньор Себастьяно Савелли. Мы вместе работаем у кардинала д’Эпиналя.
Себастьен поцеловал Линни руку, кивнул ей на стоящий стул, а сам, похоже, был готов перебраться на диван, но тут дверь снова отворилась.
Следующим вошедшим оказался доктор Феста.
— Госпожа де Шатийон, монсеньор, сударыня, — кивнул присутствующим и обернулся к Элоизе. — Сударыня, мне нужно с вами побеседовать без ваших гостей.
08. Посетители
* 17 *
Гости вежливо кивнули доктору и вышли. В коридоре Лианна сразу же взяла Себастьяно под руку.
— Наконец-то я вас вижу воочию.
— А до этого что, много слышали?
— Да наоборот, почти ничего. Эла неразговорчива, когда речь заходит о ее мужчинах. Но расскажите же! Раз вы здесь, у вас с ней все хорошо?
— А что значит — все хорошо?
— Ну… вы встречаетесь? У вас с ней отношения?
— Вопрос только в том, какие именно, — усмехнулся Себастьяно.
— Узнаю Элу — все настолько сложно, что не стоит даже и пытаться понять, — рассмеялась Линни.
— Донна Лианна, — начал было Себастьяно, но она перебила его.
— Обычно меня зовут Линни.
— Вот прямо Линни?
— Ну, еще Линн, Линой и Линочкой, но последнее вам, полагаю, неактуально. И друзья моих друзей обычно говорят мне «ты». Не люблю церемоний.
— Отлично, договорились. В таком случае меня зовут Себастьяно, и долой церемонии. Скажи, пожалуйста — ты же хорошо знаешь Элоизу?
— В общем, да. Кроме меня её ещё прилично знает разве что Марго, это её другая кузина, дочь генерала де Шатийона, да и всё.
— Я знаком с генералом и его сыновьями, но не с его дочерью.
— О как. Интересно. Служили вместе, что ли?
— Да. Как догадалась?
— По повадке. Есть у вас с ним что-то общее.
Пока Линни и Себастьяно искали общих знакомых, из-за угла появилось еще одно действующее лицо, девочка-подросток, и это была не кто иная, как известная ему дочь Линни Анна. Она что-то слушала в наушниках и что-то жевала. Проходя мимо матери, кивнула ей и пошла себе дальше, но была остановлена цепким жестом.
— Анна, ты ли это, стесняюсь спросить?
— Да, мама, здравствуй, мама. А что ты здесь делаешь, кстати? — она как будто только сейчас заметила мать.
— Приехала посмотреть на Элу. А я что, стою одна, как пень у дороги?
— Ой, простите. Здравствуйте, монсеньор, — девочка кивнула Марни.
— Здравствуйте, сударыня, — серьезно кивнул он в ответ, хотя хотелось рассмеяться.
— Вытащи наушники и выбрось то, что у тебя во рту, потом придешь разговаривать, — сказала Линни.
Девочка сделала гримаску, но пошла выбрасывать жевательную резинку.
— Прямо как Прима, — бурчала она себе под нос.
— Это твоя дочь? Гм, очаровательная девочка.
— На самом деле, если она захочет очаровать, ты просто ничего не поймешь, пока она не добьется своего, — хмыкнула Линни. — Но с родственниками этот номер не проходит, увы. И я правильно поняла, что вы знакомы?
— Да, она как-то гостила у Элоизы, и мы познакомились.
В этот момент в коридор выглянул доктор Феста, оглядел их, остановился на Себастьяно.
— Монсеньор, не могли бы вы зайти?
— Конечно, — Марни кивнул Лианне и зашел.
Элоиза сидела, держась рукой за спинку кровати, и смотрела на них с удивлением и страхом.
— Монсеньор, госпоже де Шатийон необходимо встать, — сказал врач. — Иначе она потом никогда этого не сделает. Я подумал, что вы сможете ей помочь. Берете за корпус и ставите. И придерживаете. И пусть сделает несколько шагов по комнате, а потом уже ложится. Вам ясно, госпожа де Шатийон? Вперед.
— Элоиза, если врач говорит, что нужно, значит — будем делать, — Марни заглянул ей в глаза, снова прочел там страх, подмигнул. — Не бойтесь, все отлично. Было бы намного хуже, если бы вам вставать не разрешили, понимаете?
— Но… я думала, еще не прямо сейчас, — пробормотала она.
— Ерунда. Встаем, — он подошел, взял ее за бока и поставил возле себя, придерживая руками. — Ведь стоите?
— Да, — неуверенно сказала она. Вцепилась в его плечи, не отрываясь, смотрела на него огромными глазами.
— А теперь тихонечко идем к дверям, держитесь хорошенько, ноги вам не оперировали, только вскрывали брюшную полость, — он придерживал ее одной рукой за талию, а второй рукой держал ее руку, почти как в танце. И Элоиза поняла, что на самом деле у нее есть силы сделать эти несколько шагов.
Они дошли до дверей, Феста одобрительно на них смотрел, потом кивнул и вышел.
— Возвращаемся? — спросила Элоиза.
— Как скажете, ведите, — улыбнулся он.
Пять, шесть, семь шагов, и они дошли до исходной точки. Элоиза хотела было рухнуть на кровать, не глядя, но Себастьяно не дал ей.
— Пара секунд, осторожнее, — развернул лицом к себе, обнял. — Вы молодец, Элоиза. Я тоже, помнится, не хотел вставать после полостной операции, и мне доказывали, что это совершенно необходимо.
— Вы? А вам зачем делали операцию?
— После тяжелой раны, — он осторожно гладил ее по голове.
— Ничего себе, — сказала она. — Не подумала.
— Все нормально, нет проблем, — он наклонился к ее лицу и поцеловал, а она от неожиданности обвила руками его шею, ответила ему — слабо, еле-еле, но глаза ее сияли.
— Ой, — услышали они от двери и обернулись.
В дверях стояла юная Анна.
— Вот видите, Элоиза, вы всё смогли, — шепнул ей Себастьен, помогая улечься на кровать. — Проходите, сударыня, — кивнул он Анне.
— Ну да, наверное, сейчас моя очередь пообщаться с Элой, — согласилась девочка.
— Тогда я оставляю вас, — сказал Себастьяно и в свою очередь вышел.
— Эла, расскажи мне про операцию, всё-всё, мне очень интересно, ты же понимаешь, — солидно и вежливо сказала Анна, прежде чем он успел закрыть за собой дверь.
Тем временем Марни в коридоре подошел к Лианне.
— Скажи-ка мне, Линни, а можем ли мы с тобой где-нибудь неспешно поговорить?
— В принципе, да, а о чем бы?
— Как же! Ты же неисчерпаемый источник неизвестных мне сведений об Элоизе. Я не прошу открывать ее тайны, мне бы просто поговорить. Она особа скрытная, у нас мало кто мало что о ней знает. А мне бы не помешало бы побольше про неё понять.
— И что ты предлагаешь?
— Поехали куда-нибудь поужинаем, попутно и поговорим.
— Годится, только завтра.
— А сегодня?
— А сегодня у меня вечер с дочерью. Ее очень редко отпускают из школы, а сегодня разрешили навестить Элу и заночевать у моей матушки.
— Какие строгости!
— Нормально, с нами так же было. Но раз уж Доменика расщедрилась, нужно пользоваться.
— Доменика? — удивился он.
— Да, Прима. Старшая из трех. Та, что распоряжается здесь — её дочь, а есть ещё внучка, тоже Доменика.
— Забавно. Впрочем, Элоиза как-то рассказывала, что в вашей семье часто встречаются Доменики и Анны.
— Верно, но тут ничего не поделаешь — семейные традиции.
— Тогда я попрощаюсь с Элоизой и поеду дальше. И освобожу себе завтрашний вечер.
— Договорились.
* 18 *
Себастьен зашел к Элоизе, подержал ее за руку, попрощался до завтра и отбыл. Пришла дежурная медсестра делать процедуры, снова выгнала родственников в коридор.
— А я уже было подумала, что это твой кавалер, — заметила Анна матери. — А потом узнала монсеньора.
— Анна! — возмутилась Полина.
— Да-да. А он ничего, красивый. И на Элу так смотрит… но он, кажется, всегда на неё так смотрит.
— Если уж на то пошло, это именно что кавалер Элы, — хмыкнула Линни.
— Ну да, я уже в курсе. Они так мило целовались, — хихикнула Анна.
— И слава богу, что целовались, — ответила Линни.
— То есть, это хорошо?
— Для Элы — конечно.
— Да-да, я слышала, как Прима говорила, что будь у Элы мужик нормальный, и операцию бы делать не пришлось, — заявила Анна.
— Кому говорила-то?
— Кому-кому, Секунде, конечно. С кем еще Элу обсуждать, как не с ее лечащим врачом?
— А Секунда ей что ответила?
— Ну… вообще-то, сказала ей, чтоб не лезла не в свое дело, — по лицу Анны было видно, что она сама не прочь иногда так сказать всемогущей и бесцеремонной директрисе.
— Вот и ты не лезь.
09. Сплетни и пирожные
* 19 *
На следующий день Элоиза уже осторожно ходила по своей палате. Она обнаружила, что тренированные ноги на самом деле нормально ее держат, руки, чуть что, цепляются за все, пригодное для цепляния, к тому же, пробудился аппетит. Прилетела её Анна, привезла собственноручно приготовленный бульон и паровые котлеты, заставила все съесть.