Пути согласования интересов на Курилах
Едва ли не любой известный вариант устранения территориальных разногласий может оказаться почти готовым рецептом по курильской проблеме.
Аландские острова
Значительная часть психологического напряжения, связанного в Японии с Южными Курилами, создаётся вокруг потомков тамошних поселенцев 1905–45-го годов. Очевидно, Россия может предоставить всем этим потомкам право поселения на островах и полной культурной автономии на них.
Более того, южные Курильские острова можно демилитаризовать по образу и подобию Аландских. При нынешнем состоянии вооружённых сил России это даже выгодно. Содержать на них значимые гарнизоны страна не в состоянии. А отряды в несколько десятков человек способны в случае опасности разве что погибнуть с честью, но не оказать сколько-нибудь заметное сопротивление.
Шпицберген
Поселенцы скорее всего займутся куда более бурной хозяйственной деятельностью, чем ныне обитающие на островах российские граждане[99]. Вероятно, сама эта деятельность может стать предметом отдельных переговоров.
Япония, как известно, и сейчас экономически очень активна в этом регионе. Скорее всего, соглашение о совместной хозяйственной деятельности по шпицбергенскому образцу можно будет заключить сравнительно быстро.
На самих островах практически нет полезных ископаемых. Поэтому инфраструктура, созданная японцами для обеспечения своих экономических интересов, будет ориентирована в основном на море. Так что использовать её в качестве опоры для дальнейших политических претензий окажется сложно.
Впрочем, пресечь при необходимости эти претензии несложно, если заранее заложить в договор необходимые инструменты. Например, оспорить экологические ограничения экономической активности Япония вряд ли сможет: уровень экологической обеспокоенности там один из наивысших в мире. А опыт Шпицбергена показывает: таких ограничений более чем достаточно, чтобы изгнать из региона любого неугодного.
Андорра
Если Япония будет очень уж жёстко настаивать на своём суверенитете над островами, можно в крайнем случае отступить — согласиться на совместный суверенитет по андоррскому образцу.
В коммерческом плане такое решение может оказаться самым рентабельным. Ведь жизнь архипелага окажется практически избавлена от мелочного контроля из любой столицы, а потому сможет наилучшим образом адаптироваться к местным условиям.
Политически же андоррский вариант будет, конечно, восприниматься достаточно сложно. С одной стороны, признание японских прав в любой форме будет раздражать многих профессиональных патриотов. Они скорее всего смогут вырастить на этой почве немалый урожай демагогии. С другой стороны, демагоги из всего делают поводы для шумихи. Зато серьёзные специалисты по достоинству оценят сохранение российских прав в регионе. И уже наша забота — сделать мнение этих специалистов всеобщим достоянием.
Гонконг
Абсолютное несогласие Японии на любой из вышеприведенных вариантов маловероятно. Но на крайний случай остаётся возможность передать Южные Курилы в долгосрочную[100] аренду.
Реальные экономические и военные интересы России от этого не пострадают. Экономика региона и сейчас ориентирована скорее на Японию, чем на Россию. Оборонительное же значение островов в их нынешнем виде близко к нулю. Да и возможность превратить их в значимую угрозу для российского Дальнего Востока многократно преувеличена общественным мнением.
Правда, считаться с этим мнением всё равно необходимо. Поэтому пропаганда в России должна подчёркивать предстоящее возвращение островов. А заодно и предвкушать грядущие выгоды от использования инфраструктуры, созданной арендаторами[101]. Этого, кстати, ожидает любой арендодатель.
Аляска
С окончательной продажей островов Японии российское общественное мнение вряд ли смирится. Правда, изменить позицию лидеров, это мнение создающих, можно за скромную — по сравнению с масштабами проблемы — сумму. Но придётся менять и убеждения, сформированные за полвека у каждого гражданина России. А это уже дороговато даже для Японии. Особенно если учесть, что уже лет десять там тянется экономический спад.
Тем не менее распорядиться японскими деньгами можно довольно эффективно. Япония в состоянии купить… Крым.
Конечно, полуостров несравненно больше Южных Курил. Да и экономический его потенциал заметно больше. Но Украина обременена предрассудками по поводу Крыма заметно меньше, чем Россия — предрассудками по южнокурильской проблеме. И хотя не готова уступить его «москалям», с любой другой державой может на эту тему общаться вменяемо. Да и подкупить страну легче: она втрое малолюднее России и примерно во столько же раз беднее.
Самой же Японии такое дальнее владение вряд ли нужнее ближних островов. И она может предложить России натуральный обмен. Российское общественное мнение — как и любое другое — отнесётся к обмену несравненно лояльнее, чем к уступкам даже в форме купли-продажи.
Такой торгово-обменный треугольник сейчас трудно воспринять всерьёз. Тем не менее столь нестандартный ход может оказаться эффективным изобретательским выходом из стратегического тупика. И по крайней мере достоин внесения в список запасных вариантов на худший случай[102].
Шпицберген — Курилы
Современное применение исторического прецедента
Внешнеполитическое положение России сегодня достаточно устойчиво. Экономика на подъёме, а стратегические силы надёжно сдерживают любое силовое давление извне. Но такое благополучие очень недолговечно. Нефтяной рынок может обвалиться в любой момент (по мнению экспертов — сразу после появления в США вменяемого военного руководства, но не позже 2006-го года[103]), а других источников экономического роста у нас, к сожалению, пока нет. Высокотехнологичное оружие, в основном унаследованное от СССР, стареет физически и морально. Следовательно, стратегические проблемы страны необходимо решить буквально в ближайшие месяцы, ибо в дальнейшем за их решение придётся платить куда больше.
Спорные острова
Одна из болевых точек России — южная часть Курильской гряды: острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и архипелаг Хабомаи. В XVIII веке Россия завладела ими по праву первооткрывателя: коренные жители — айны — оказались там, когда на острова ещё не претендовала ни одна страна. В дни Крымской войны Россия, пытаясь найти новых союзников, уступила юг Курил Японии, а в 1875-м очередной провал русской дипломатии отдал Японии всю Курильскую гряду в обмен на юг Сахалина. По результатам Второй Мировой войны гряда, ставшая к тому времени северной базой японского военно-морского флота, отошла СССР.
Но после этого советские политики сделали подряд три непоследовательных шага. Для начала СССР — правда, в условиях холодной войны — не подписал в 1951-м в Сан-Франциско мирный договор с Японией, утверждавший результаты войны. В 1956-м Хрущёв согласился по заключении договора передать Японии Шикотан и Хабомаи, лежащие южнее северной оконечности японского острова Хоккайдо. Наконец, Горбачёв в 1991-м — уже когда искал союзников любой ценой — заявил о наличии нерешённой территориальной проблемы.
С тех пор Япония объявила передачу южных Курил предварительным условием налаживания хозяйственного взаимодействия. СССР был во взаимодействии не слишком заинтересован. Россия же, стремясь вписаться в мировой рынок, остро нуждается в партнёрстве с одним из экономических гигантов. Поэтому японское давление в последние годы нарастает. А поступиться суверенитетом невозможно: и общество не поймёт, и прецедент создавать опасно.
Тактика России пока сводится, по сути, к затягиванию решения в надежде на изменение позиции партнёра: Япония уже лет десять пребывает в заметной депрессии, так что изрядно нуждается в российском рынке. Но, как отмечено выше, положение России может в любой момент измениться к худшему, так что тактика отсрочек для нас уже неприемлема.
Итак, мы — а заодно и Япония — оказались в политическом тупике, созданном противоречиями целей, обещаний, надежд. Выход же из тупика надо искать в перпендикулярном направлении, переходе от прямолинейных шагов в иную плоскость. Нужен ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРЕАТИВ.
Прецеденты
Территориальные споры — один из основных движущих мотивов политической истории. Далеко не всегда они решаются силовым путём. Мировой практикой успешно опробовано множество способов мирного решения (см. историческую справку «Совладения»). А в нашем случае возможны даже совершенно экзотические приёмы. Теоретически, например, Япония может выкупить Крым — политическое и экономическое положение Украины так неустойчиво, что полуостров обойдётся очень недорого (если платить не в казну, а местным политикам, то можно вообще уложиться в 20–30 миллиардов) — и затем обменять его на Курилы, тем самым удовлетворив и свои, и российские чаяния.
В курильском споре одно из определяющих условий — отсутствие у России ресурсов для самостоятельного хозяйственного освоения островов: даже в советское время там использовалась в основном инфраструктура, унаследованная от Японии. Поэтому наилучшим представляется принцип, использованный на Шпицбергене. Абсолютный юридический суверенитет над этим архипелагом одной стороны — в данном случае Норвегии — не оспаривается никем. Но другая заинтересованная сторона — Россия — имеет такое же, как и местные хозяйствующие субъекты, право на экономическую деятельность.
Щедрая земля
Правда, на Курилах активность восточного соседа сама по себе чревата немалыми финансово-экономическими рисками. Ведь хозяйственное значение спорных островов огромно. На Итурупе вулканические газы выносят на поверхность столько же редкого и ценного металла рения, сколько его потребляется во всём мире (причём в России других источников рения вообще нет). Запасы нефти и газа на континентальном шельфе — по меньшей мере полтора миллиарда тонн условного топлива. Около 40 миллионов тонн титана, 120 миллионов тонн серы, множество других полезных ископаемых — прежде всего цветных металлов — оценены в десятки миллиардов долларов. И это не говоря о возобновляемых ресурсах: допустимый вылов рыбы, крабов и прочей морской живности — порядка миллиона тонн в год (кстати, немалая часть улова уже сейчас, независимо от принадлежности Курил, беспрепятственно уходит в Японию — перекупается у наших рыбаков прямо в море, в обход таможни, а то и попадает прямо в сети японских браконьеров). Общая цена островов — по оценкам специалистов — по меньшей мере полтриллиона долларов.
На этом фоне богатства Шпицбергена меркнут: запасы угля там почти исчерпаны, нефти и рыбы куда меньше, чем в Охотском море, других сырьевых и биологических ресурсов и вовсе нет. Поэтому экономическое напряжение вокруг Курил несравненно больше: политического решения достичь труднее, а совместная эксплуатация чревата постоянными спорами.
Тем не менее, если хорошо посчитать, такой риск вполне окупается. Ведь само это напряжение можно обратить в пользу России. Японский бизнес неизбежно увидит в легкодоступных курильских ресурсах шанс на выход из десятилетнего застоя. Значит, политики, чья отрицательная реакция на любой компромисс вполне предсказуема, окажутся под давлением уже не снаружи, а изнутри страны. Раскол японского общества не так уж сложно использовать в наших интересах. Какие-то особо заинтересованные корпорации не только будут прямо лоббировать цели, выгодные для нас, но и могут даже начать масштабные инвестиции в российскую экономику вопреки мнению собственных властей. Мы же, перебросив мяч на сторону противника, сможем с интересом ожидать, кто — падишах или ишак — усохнет первым.
Совместное хозяйство
Кстати, соблазнять японцев мы можем не только — и не столько — сырьём в чистом виде. Нормализация отношений с давних времён ассоциируется у них ещё и с открытым доступом к российским технологиям. Япония почти не разрабатывает принципиальные новшества. Она в основном скупает и доводит до коммерчески выгодного состояния сторонние находки и открытия. Так, японская чёрная металлургия первой в мире полностью перешла на советскую кислородную конверсию чугуна.
Поэтому можно предложить японцам создание на островах совместных производств и технопарков. Например, итурупский рений — повод для создания технического центра широчайшего профиля: этот металл применяется в бесчисленных экзотических сплавах и тонких химических технологиях.
Совместную работу можно выставить условием допуска на острова. Так Япония будет включена в нашу экономику — даже против воли своих политиков.
Суверенная экология
Увы, и в самой России предлагаемое решение удовлетворит далеко не всех. Причём не только среди политиков, влюблённых в собственные заклинания о пяди земли. Их как раз можно убедить, что ограниченный суверенитет — в первую очередь СУВЕРЕНИТЕТ, который все мы должны защищать, и лишь во вторую ограниченный. Причём степень ограничения тонко регулируется договорами.
Не менее важно, что российский бизнес по мере развития тоже наращивает интерес к южнокурильским природным богатствам. Значит, даже если японцы развернут на островах широчайшую активность, очень скоро наши лоббисты начнут добиваться вытеснения нежелательных конкурентов. Причём добиваться тем активнее, чем успешнее будет японское хозяйствование: оно скорее всего начнётся с создания серьёзной — и соблазнительной — инфраструктуры.
Шпицбергенский опыт показывает: технология такого вытеснения проста. Норвежцы практически парализовали российских угольщиков, всего лишь распространив на архипелаг свои экологические нормы. Правда, японцы, располагая высочайшими технологиями, могут легко справиться с нормами несравненно более жёсткими, нежели нынешние — и даже предполагаемые в перспективе — российские. Но, как видно на том же Шпицбергене, ничто не мешает суверенному обладателю территории ввести на ней любые правила, сколь угодно сильно ограничивающие нежелательных деятелей. Причём никакие международные соглашения, формально гарантирующие права иностранных хозяйствующих субъектов, не могут фактически защитить их реальную свободу.
Всемирная репутация
Не исключено, что многие японские бизнесмены и политики заранее поймут всё это и даже постараются противодействовать российской инициативе. Но их контратаки вряд ли будут успешны.
В мировом общественном мнении Россия получит колоссальный выигрыш уже от самого факта своего предложения. Ведь средний гражданин развитых стран давно уже ориентируется не на юридическую принадлежность той или иной территории, а на её фактическое использование. Европейский Союз формально сохраняет границы между своими членами — но кто их замечает? Поэтому российское предложение будет воспринято как небывалая уступка Японии, убедительный пример гибкости российской дипломатии. И теперь уже Россия сможет требовать от Японии встречных ходов.
Более того, Россия имеет куда больше оснований претендовать на Шпицберген, нежели Япония — на Курилы. Поморы появились на Шпицбергене ещё в XI веке — одновременно со скандинавами, а японцы на Курилах лишь в конце XVIII века — почти на век позже русских. Россия и Швеция ещё в 1871-м признали Шпицберген ничейной землёй и договорились использовать его совместно, не отдавая под чью бы то ни было нераздельную юрисдикцию. Курилы же никогда не считались бесхозными. Шпицберген ни разу не переходил из рук в руки принудительно: Норвегия обрела нынешние права по соглашению всех заинтересованных сторон, включая Россию (кстати, в число участников и соавторов Парижского договора 1920-го года входит и Япония, так что наши политики могут сослаться на её собственный опыт). Япония же утратила права на Курилы в полном соответствии с международным правом, считающим принудительное изъятие территорий допустимой формой наказания агрессора, и сама — по мирному договору 1951-го года — признала свою утрату необратимой. То, что СССР не участвовал в сан-францисской церемонии, не отменяет ни самого факта поражения Японии во Второй Мировой войне, ни его юридических последствий.
Так что если уж и Япония (1920), и Россия (1924) признали «полный и абсолютный суверенитет» Норвегии над Шпицбергеном, то Япония и подавно должна признать Курилы российским владением. Пусть признание будет обставлено изящными японскими словами о доброй воле и добрососедских отношениях. Россия столь же изящно скажет о мостике сотрудничества, сошлётся на эпоху, когда на островах жили не только айны, но и японцы, и т. п. Все красоты не отменят главного — юридического признания Японией российского суверенитета.
Международный контекст
Правда, любое мирное разрешение спора обрадует далеко не всех.
Например, США весьма заинтересованы в напряжении, ослабляющем одного из главных конкурентов. Обретя полномасштабную связь с российским рынком, Япония может выйти наконец из многолетнего застоя. А за океаном ещё помнят панику 1970-х, когда японские корпорации готовы были скупить чуть ли не весь американский бизнес. Даже в нынешнем состоянии Япония контролирует немалую часть американского авторынка, а с рынка бытовой электроники фирмы США вообще давно и повсеместно ушли.
Вдобавок переход южных Курил к Японии закупорил бы основную часть российского Тихоокеанского флота: проливы в северной части гряды куда менее удобны для судоходства. Япония же лишилась бы надежд на добрососедское партнёрство с Россией: наше общественное мнение никогда не простило бы потери территорий. Значит, Япония навсегда осталась бы всего лишь сателлитом США: в противостоянии с Китаем ей нужен достаточно мощный противовес.
По счастью, США сейчас далеко не всемогущи. Втянувшись — сперва в Афганистане, а затем в Ираке — в затяжной конфликт (по сути, со всем миром ислама), великая держава утратила немалую часть влияния на положение дел в прочих регионах. Япония же может и вовсе отвергнуть слишком уж открытое давление — а нынешнее руководство США, похоже, не способно на более тонкие манёвры. Следующий же президент, вероятнее всего, будет достаточно умён, чтобы предпочесть мирные решения всюду, где они возможны.
Кроме того, нашим союзником может оказаться Китай. Он, конечно, не желает усиления своего традиционного оппонента. Но прецедент территориального передела для него сейчас тоже невыгоден. Китай, правда, претендует на многие сопредельные территории — но и сам является объектом немалого числа аналогичных претензий. Поэтому он предпочёл бы решение, хотя бы формально сохраняющее status quo. А уж очередное усиление влияния США в регионе, неизбежное при передаче южных Курил, для Китая и вовсе неприемлемо. Вдобавок шпицбергенский вариант даёт ему надежду подключиться к хозяйственным ресурсам Курил — Китаю тоже пригодится минеральное сырьё.
Многоходовая комбинация
Итак, в нынешней позиции гроссмейстерским путём к победе в затянувшейся курильской партии следует признать экономическую жертву. Понятно, что она будет временной. Россия сейчас всё равно не располагает свободными средствами для серьёзного хозяйственного освоения курильских богатств. Японские же инвестиции обернутся не только налоговыми сборами, но и новой инфраструктурой, доступной отечественному бизнесу. И он — равноправный с зарубежным — наконец развернётся «на самых дальних наших островах».
Политический же выигрыш России несомненен. Япония наконец получит предложение, от которого невозможно отказаться.