«Жертвы?» — переспросила я.
«Именно жертвы, малышка. Они в обличье какого-нибудь животного находятся рядом с детьми, рожденными от избранных Советом магов мужчин, а как только у тех открывается дар — убивают».
— Зачем? — воскликнула я вслух, выпучив глаза.
«Затем, чтобы занять их место в этой жизни, получив дом, семью, возможность карьерного роста. То, чего лишены свободные лероссы. И таким образом они умудряются продлить свою жизнь на еще больший срок. Как? Не знаю. И если честно, знать не желаю. Как итог, вспомни, сколько правителей сменилось за первые двенадцать тысячелетий после свержения драконов? А сколько за следующие восемь тысяч лет?»
Леросс на какое-то время умолк. Пришлось напрячь память, вспоминая изученную в академии историю. Выходило, что за первые двенадцать тысячелетий сменилось семь императоров, а за последние восемь правил всего лишь второй. Выходит, они не просто умудрились подменить собой реально существовавших некогда людей или виртонгов, но и каким-то образом обвести вокруг пальца артефакт, избирающий правопреемника на императорский трон?
«Тут-то как раз они и не напрягались, — отозвался на мои размышления Ворон. — Артефакту все равно, к какой расе относится избранник. Он не отсеивает лероссов. Для него главное, чтобы он жил на Каленийском материке. Но! Долины Мертвых для него не существуют на карте материка».
«Почему?» — удивилась я.
«Эта зона некогда была искусственно создана для содержания политических изгоев, — отозвался леросс. — В общем, при выборе нового императора играет роль наличие сильного магического дара и нахождение на территории, подвластной артефакту. Кто наиболее силен в магическом плане?»
«Либо дракон, либо леросс?» — предположила я.
«Именно. Но во времена переворота нас изгнали из исконно леросских земель, ныне именуемых Обителью виртонгов, а драконов изничтожили как вид. Те из них, что нет-нет да возрождаются, как твой муж или его отец, бесспорно, сильны в магическом плане, но вопрос о месте обитания остается в силе, а долина Мертвых блокирует все подходы к границам земель, принадлежащих дел Ларго. Улавливаешь суть?»
Я вспомнила нечастые беседы с родителями Поля во время прохождения практики.
«Выходит, только обитая за пределами родового замка, они получают шанс стать избранными на роль следующего императора, потому и оставляют своих жен и детей в „Драконьем Гнезде“, а сами перебираются в столицу. Брать с собой семью не могут. Как растить детей в атмосфере всеобщей ненависти к драконам, зная, что малыш в любой момент может неожиданно сменить ипостась? Жуть какая-то! Выходит, эти ваши протестанты убивают магически одаренных людей и виртонгов в надежде взойти на императорский трон? Ныне правящий император и его предшественник, судя по продолжительности жизни, были лероссами?»
«Правильно мыслишь, малышка».
«Но почему они, получив желаемое, не добиваются того, чтобы вас признали как расу? Почему не позволяют вам переселиться на большую землю?»
«Ты забыла об основных характеристиках леросса. Нет чувств, эмоций, главная цель жизни — удовлетворение собственных потребностей, что по-вашему называется эгоизм».
«А что там еще за прогрессоры?» — спросила я, чувствуя, как голова идет кругом от обилия информации.
«О! Это как раз… А пойдем в парк?» — поставив на стол опустевший бокал, неожиданно сменил тему Ворон.
Вскоре мы уже прогуливались по ухоженным дорожкам парка и продолжали разговор, вернее, Ворон продолжал просвещать меня о тайных пружинах и винтиках политической жизни этого мира. С ума сойти! Моего мира! О котором я ни черта не знаю, в чем убеждаюсь раз за разом. Мне даже проанализировать полученную информацию не удается, дай бог запомнить, одно радует: вернувшись на Землю, смогу перечитать файл о происходивших тут событиях и спокойно все осмыслить.
«Так вот, малышка, теперь мы подобрались к последней категории, к прогрессорам. Это как раз те, с кем твоему мужу, в соответствии с его задумками, как я понял из твоих воспоминаний, стоит наладить связь. Это некая помесь романтика и протестанта. Они стремятся попасть на исконные территории, при этом не приемля насилия и подлых методов протестантов, но и не впадая в крайности, создавая с кем-либо связь. Их желание мне вполне понятно — добиться признания лероссов как расы и желательно без насилия и подлости».
«Это говорит обделенный чувствами и эмоциями леросс?» — мысленно усмехнулась я.
«Вообще-то нас романтиками потому и зовут, что мы стремимся образовать связь, чтобы познать эти несвойственные нашему виду чувства, — признался Ворон. — Я ведь не скрываю, что люблю тебя. Не так, как ты Поля или он тебя, но люблю. Вернее, так: есть мое чувство, и есть то, что я испытываю в ответ на твое отношение к принимаемой мною ипостаси. Раньше мне нравилось ощущать себя котом, сейчас попробовал… Хочется почаще быть твоим мужем. Позволишь?»
— Подумаю. И спасибо за честность. Вот только одного не понимаю, — останавливаясь возле фонтана, пробормотала я вслух.
— Тсс… — Леросс приложил к моим губам палец. У меня дрожь по всему телу пробежала от этого невинного прикосновения, и я едва сдержала порыв его поцеловать.
Но тут же спохватилась, отогнав неправедные порывы, и продолжала мысленно:
«Чем другим лероссам так претит связь с людьми? Ну ладно, на виртонгов у них зуб из-за изгнания, но люди тут при чем?»
«Насчет виртонгов ты права. Но дело не только в этом. Во-первых, мы теряем свободу, а это единственная ценность, сохраненная нашим видом с незапамятных времен. Во-вторых, увеличивая продолжительность вашей жизни, мы сокращаем свою. Получается как в сказках — жили они долго и счастливо и умерли в один день».
«Серьезно? Тогда зачем вам это?» — искренне удивилась я.
«Есть же и плюсы, малышка. Чувства и эмоции, о которых я говорил ранее, раскрашивают нашу жизнь, делая ее намного ярче и насыщеннее. К тому же нам уже не требуются чьи-то жизни для подпитки, а ведь найти их очень непросто, учитывая нашу среду обитания. Много ли ты видела людей или виртонгов в долине Мертвых? Ну так вот, обретя связь, мы питаемся вашими чувствами и эмоциями, а это, помимо прочего, дает нам дополнительную магическую защиту, делая почти неуязвимыми».
«То есть этой ночью ты специально спровоцировал мой сон, чтобы подпитаться?»
«Молодец, малышка, все ловишь на лету, — похвалил леросс и внезапно добавил: — Но эта же связь делает нас уязвимыми».
— Брр… Ты определись — уязвимыми или нет? — вслух буркнула я.
«Магически и физически мы сильнее всех рас, кроме крылатых, а обретая связь, становимся даже сильнее драконов. Но вы — люди, виртонги — очень хрупки. Ваша беззащитность и является нашей слабостью».
«Потому что любое причиненное нам зло отражается на вас».
«Именно. И теперь, когда ты узнала основное, думаю, сможешь понять и то, о чем я расскажу дальше».
«Звучит столь же интригующе, сколь и пугающе».
«В общем, Рос, будучи вместе с твоим мужем в академии, почувствовал появление поблизости Шелда. Он знал об изгнании и почуял неладное. Проследив за происходящим возле ворот, Рос узнал, что Шелд передал твоему мужу записку. Недолго думая он принял облик Поля и перехватил посланника. В письме за подписью Винса извещалось о необходимости срочно увидеться за пределами академии после занятий, и имелась просьба оставить причину выхода за территорию в тайне».
По мере рассказа мне становилось не по себе, и я, сама того не замечая, прижала руки к губам.
«Естественно, Поль ничего так и не узнал о той встрече. Рос вышел, и тут же был атакован. Он сразу понял, что никакие магические щиты не выдержат направленного на него удара, поэтому сделал единственное, что посчитал верным — разорвал связь с Полем, приняв весь удар на себя».
— Он… Он погиб?! — вырвалось у меня, а на глаза навернулись слезы.
— Нет, малышка. — Леросс обнял меня за плечи и начал поглаживать, успокаивая. — Я подобрал его и сделал все, что было в моих силах. Ему просто нужно время, чтобы прийти в себя. И связь возобновить он не может.
— Но почему?
— Потому что слишком слаб, возобновление связи может убить Поля, а значит, их обоих. Так-то, девочка. Я выполнил то, ради чего пришел. А теперь… У тебя есть деньги на пару свитков переноса?
— Да-да, есть, там, в комнате, — ответила на автомате, и тут до меня дошел смысл последних слов. — Ты уходишь?
— Я не могу надолго покидать брата, когда он настолько уязвим.
Глава 22ПОЛЬ. ОТКРОВЕНИЯ
Как выскочил из-за стола и рванул к выходу из столовой, почти не помню. Внутри все разрывалось от одной лишь мысли о том, что связь с Росом потеряна, что ему грозила опасность, и возможно… Возможно, моего верного друга больше нет в живых. На выходе едва не сбил с ног миора Рантеона дел Шантуа.
— Что-то рановато ты вернулся, — схватив меня за плечи и удерживая на месте, молвил тот, вглядываясь в мое лицо.
Тут же вспомнились все подмеченные ранее странности в поведении ректора и его внезапное появление возле пруда, подозрительная осведомленность о том, что в нашем замке творится что-то неладное…
— Вы знали?! — выпалил я ему прямо в лицо, сжимая кулаки и с трудом удерживаясь, чтобы не наброситься на этого седовласого виртонга.
— Смотря о чем, — уклончиво отозвался тот. — Полиней дел Ларго, придержите свой гнев, и через полчаса я жду вас в своем кабинете. — Отпустив меня, ректор, как ни в чем не бывало направился в столовую.
Стою. Хлопаю глазами, как идиот. Былое смятение и ярость как рукой сняло, осталась лишь растерянность. Вот уж точно, без магии тут не обошлось. Что со мной только что сотворил ректор? Не знаю. Но и бежать за ним в столовую желания нет. Что толку? При всех выяснять отношения смысла нет, он ничего не скажет, а на неприятности точно нарвусь.
Отведенные мне полчаса прослонялся по академическому парку. Постоял возле того пруда, где когда-то после отчисления Милы обнаружил Леона. Нет, боль никуда не ушла, было грустно и тоскливо, но пришло понимание — если что-то уже произошло, этого не изменить. Мертвым уже не поможешь, а вот что сделать, чтобы обезопасить живых? Увы, ответа на этот вопрос у меня не было.