жили.
– Но что же делать?
– Саша, мы что-нибудь придумаем! Но пока не время об этом говорить!
«Не время, не время! Дядя Жан всякий раз повторяет одно и то же!» – насупившись, думал мальчик. Элеанора выпустила его руку. Она тоже погрузилась в собственные мысли. Леандр молчал. И Жакоб не произносил ни слова. «Как гроза может разразиться так быстро?» – думал Саша. Еще вчера всё было прекрасно, и вдруг в одно мгновение всё меняется и идет наперекосяк. Вечером ты ложишься в постель совершенно обыкновенным мальчиком, таким же, как все остальные. А наутро ты уже должен прятаться. Ты спокойно живешь дома с родителями, и вдруг ни с того ни с сего ты должен с ними расстаться, и они оказываются на другом конце Франции! Только ты успел завести новых друзей, как они уже норовят улизнуть от тебя при первой возможности. Что вообще происходит?
На вокзале никто и не думал веселиться. Пансионеры послушно делали всё, что им говорили. Они догадывались, что отправляются не в увеселительную поездку, а бегут от чего-то страшного. Поезд, прибывший из Кемпера[27], делал длинную остановку в Кемперле, и у пассажиров было время расположиться на своих местах. Скамейку погрузили в вагон для скота. Из окна поезда было слышно, как ругался Шарли:
– Еще эта скамейка! Что мы с ней будем делать?
Лошадь забрал один из знакомых Жана. Леандр опечалился. Он сел в угол и стал что-то недовольно бурчать себе под нос. Мод раздала всем бутерброды. Часы еще не пробили двенадцать, но обитатели замка встали рано и уже хотели есть. Они вовсю уплетали бутерброды, когда в вагон вошел Жан. За ним последовал контролер, окинувший пассажиров добродушным взглядом. Жан объявил:
– Едем до Тулузы. Если всё будет в порядке, уже вечером будем на месте.
Пока все уминали огромный пирог с вареньем, поезд с шумом тронулся. От свистка паровоза Жакоб подпрыгнул, а Шерхан зарычал. Пассажиры принялись доставать вещи, чтобы как можно лучше провести время в дороге. Шарли и Жан сели в стороне от остальных и стали что-то тихо обсуждать. Шерхан свернулся в клубок и приготовился уснуть. Дама-чайник, как обычно, застыла в безмолвии. Нефертити и оба Наполеона уселись у окна. Они, не отрываясь, рассматривали деревенские виды, проносившиеся за окном.
«Интересно, понимают ли они, что происходит?» – думал Саша. Мод достала книгу. Виктор Гюго последовал ее примеру. Леандр наклонился, чтобы прочитать, что написано на обложке.
– Виктор! Вы читаете собственные стихи?
– Да! Мне нравится себя перечитывать…
– Но это немного странно, вы не находите?
– Ну почему же? Ведь мои стихи прекрасны! Хотя они и не всегда просты для понимания. Иногда я сам себя не понимаю.
Дети смотрели друг на друга, кусая губы, лишь бы не расхохотаться. Наконец они решили сыграть в карты. Жакоб тут же принялся задавать всем вопросы:
– А почему ты оставляешь себе все карты с сердечками?
– Помолчи-ка, приятель! Никто не должен этого знать! – недовольно ответил Саша.
– Тогда объясни мне!
– Да нет же! Ты не поймешь!
Зато Леандр всё отлично понял. С помощью Жакоба ему удалось разузнать, карты каких мастей припрятали остальные игроки. В два счета Леандр выиграл партию.
– Так нечестно!
– Вовсе нет! Я просто позволил Жакобу участвовать в игре!
– Врунишка! – заявила Элеанора.
– Это кого ты сейчас назвала врунишкой? – взвился Леандр.
– Вы же не подеретесь из-за карточной игры, правда? – сердито спросил Саша.
Кажется, шутить больше никому не хотелось. Брат и сестра надулись друг на друга. Саша стал смотреть в окно. Поезд набрал скорость, и виды за окном менялись один за другим. Вот они проезжают речку Вилену около местечка Ла Рош-Бернар. Саша подумал, что он здорово изменился с тех самых пор, когда пересекал эту реку в первый раз. За этот месяц столько всего случилось! Ему очень хотелось поскорее встретиться с родителями, но при этом он был на них очень сердит. Почему они ему всё время лгали? Почему папа никогда не говорил ему, что он еврей? У Саши накопилось много вопросов.
Глава 25Разграничительная линия
В Нанте была длинная остановка. Но теперь им не нужно было, как Саше и Жакобу в прошлый раз, делать пересадку: поезд шел прямо на юг. В вагон поднимались новые пассажиры. Некоторые бросали на их компанию взгляды, полные неодобрения. Возможно, внимание пассажиров привлекал мяукаюший Шерхан. А может, дело было в двух Наполеонах и в их странных головных уборах.
– Вы не хотите снять шляпы, пока находитесь в помещении? – поинтересовался Саша.
– Это не шляпа, молодой человек! Это треуголка! Их делает для меня мой шляпник, господин Пупар. Все мои треуголки из бобра! – ответил первый Наполеон.
– Из бобла? – с удивлением переспросил Жакоб.
– Да, дружок! – ответил другой.
– То есть ты хочешь сказать, что твой мастер убил бобра, чтобы сшить тебе шляпу? – уточнила Элеанора. Она уже взяла в привычку разговаривать с двумя Наполеонами, как если бы это был один человек.
– Да… А что, это плохо?
– Бедное животное! Никто не должен убивать зверей ради таких глупостей! – воскликнула девочка.
Ее громкий голос привлек внимание остальных пассажиров. Кто-то засмеялся, а кто-то нахмурился. Жан, погруженный в свои бумаги с самого начала путешествия, поднял голову:
– Постарайтесь не шуметь! Мы здесь не одни!
Саша почувствовал, что дядя обеспокоен. Жан взглянул на него.
– Не хочешь прогуляться со мной?
– Хочу.
– И я! Я тоже хочу! – встрял Жакоб.
– Нет, дружок. Ты так можешь пропустить полдник! – ответил Жан, подмигнув Мод, которая уже доставала из сумки блины в надежде заинтересовать ими мальчика.
Жан и Саша встали и прошли в тамбур между вагонами. Там дул сильный ветер. Они уже проехали Нант. Поезд пересекал Вандею[28]. Саша прекрасно знал географию Франции. Он выучил наизусть названия всех департаментов!
– Саша, я заметил, ты чем-то обеспокоен.
– А ты разве нет?
– Разумеется! Не так уж просто перевозить наших друзей с места на место. Они все-таки немного странные.
– Да скажи уж просто, сумасшедшие!
– Не поспоришь! – засмеялся Жан.
– Нам ведь ничего не угрожает в этом поезде? Или нет?
– И да, и нет. У нас есть право путешествовать. У меня есть аусвайс, специальный паспорт. Всё оформлено как надо. Мне было непросто его получить: пришлось договариваться с приходом в Кемперле, чтобы они дали нам разрешение на путешествие в Лурд.
– А почему в Лурд?
– Мы едем туда как паломники! Это должно нам помочь пройти контроль. Но мне пришлось сделать тебе и Жакобу фальшивые паспорта.
– Правда?
– Да, теперь ты носишь фамилию своей матери. Папина фамилия сразу выдает твое происхождение.
– Бистрен? Мне всегда казалось, что это звучит немного как «бистро»!
– Все-таки нет. Теперь твоя фамилия Гийоне, такая же, как у меня и у твоей мамы. Тебе это неприятно?
– Вовсе нет! А Элеаноре и Леандру тоже приписали другую фамилию?
– Да, потому что на них в префектуре лежит карточка, где отмечено, что они ведут кочевой образ жизни. У них нет права путешествовать[29]. Но всё должно быть в порядке, ваши паспорта совсем как настоящие, – уверил его Жан.
– А контролер так по-доброму на нас смотрел! – вспомнил Саша.
– Это правда. И всё же я беспокоюсь всякий раз, когда мы делаем остановку в городе. Пока мы в оккупированной зоне, мы не можем чувствовать себя в безопасности.
– Думаешь, другие пассажиры могут нас выдать?
– Да, очень многие разделяют взгляды Петена и считают, что от евреев и кочевников необходимо избавиться. Увы. А еще люди часто чувствуют себя неудобно в присутствии душевнобольных. Я вздохну с облегчением, когда мы доберемся до Тулузы.
– Мне страшно.
– Знаю, дружок. Но, думаю, пора перестать тебя обманывать.
Какое-то время Саша и Жан молчали. Мальчик чувствовал себя глупо. Он всё больше злился на папу, который никогда не говорил ему, что они носят еврейскую фамилию.
– Мы подъезжаем к Ля-Рошели, – объявил Жан.
Конечно. Это департамент Шарант-Маритим, который поменял название всего год назад. Раньше это был Нижний Шарант, но жители считали это название обидным. Всё это Саша объяснил дяде за пару секунд.
– Забавно, – ответил он. – Достаточно поменять имя, и ты уже другой человек…
– Совсем как мы…
– Да, дружище!
Вокзал в Ля-Рошели произвел на всех громадное впечатление. Солнце уже садилось, и его лучи прорезали стеклянный потолок над платформой. Как же это было красиво! Одни пассажиры выходили из вагона, новые поднимались. К их компании подошел контролер.
– Мне поступило несколько жалоб, – сказал он. – Запретите им шуметь! – прошептал он на ухо Жану.
Дело в том, что в Монтегю дама-чайник решила исполнить игривую песенку, что рассмешило многих пассажиров. Но затем другие пансионеры решили последовать ее примеру, и утихомирить их удалось только в Марансе.
К счастью, день подходил к концу, и пансионеры, укачанные поездом, задремали. После того как они проехали Бордо, обстановка в вагоне разительно изменилась. Близился Лангон – именно там проходила разделительная линия между оккупированной и свободной зоной. Незадолго до Лангона к ним снова подошел контролер. Он выглядел растерянно.
– Этим вечером будет очень строгий контроль. Не уверен, что вам удастся его пройти, – заявил он Жану.
– Но у нас есть аусвайс!
– Я знаю. Но немцы сейчас настороже. В последнее время участились случаи незаконного перехода разграничительной линии.
– Что же нам делать? – спросила Мод.
– Мы не можем просто выйти со всеми. У нас нет проводника. Нет уж, попытаемся пройти контроль.
– Делайте это на ваш страх и риск. Но если что, я не буду вас покрывать! – сообщил контролер.