Оказывается, у человека есть гормон, который называется окситоцин, также известный как гормон любви. И выброс этого гормона связан с… объятиями!
Когда в организме ребенка повышается уровень окситоцина, у него также повышается уровень нескольких гормонов роста, таких как инсулиноподобный фактор роста — 1 (IGF-1) и фактор роста нервов (NGF). В результате нежные обнимашки с детьми способствуют их росту и развитию, и это доказано научно. Ну как после этого не обнимать своих детей постоянно?
Так что, если в следующий раз вам захочется замахнуться на ребенка в истерике или начать воспитывать его, просто обнимите его!
Однако некоторые родители этого не делают — и совершенно зря. Я знаю маму, которую так достала двухлетняя дочка, что она просто оставила ее в детской кроватке со словами «проорешься и успокоишься, потом будем разговаривать». Девочка орала три часа и успокоиться никак не могла.
Дело в том, что маленькие дети не умеют управлять своими эмоциями. Да и некоторые взрослые, кстати, до сих пор не научились. Это очень непросто, примерно как водить машину.
И, представьте, как в машине есть педали газа и тормоза, так и в нашей нервной системе имеется механизм, который отвечает за возбуждение, а есть механизм, отвечающий за успокоение. Газ и тормоз. И любой человек, взрослый или ребенок, перестает контролировать себя, когда механизм возбуждения чрезмерно активен, а механизм успокоения, наоборот, плохо работает.
Когда ребенок начинает сильно плакать или истерить, это означает, что педаль газа нажата до упора, а тормоз сломан. По сути, он ведет эмоционально неуправляемую машину.
Ребенка, сидящего за рулем такого автомобиля, нужно спасать, а не игнорировать или наказывать, иначе он разобьется. И чтобы этой катастрофы не случилось, нам срочно нужно добавить в этот автомобиль тормозную жидкость — окситоцин. То есть просто обнять ребенка.
Да даже взрослого. Наверняка, когда вам очень плохо, вы бы тоже хотели, чтобы нашелся близкий человек, который бы просто обнял вас.
Объяснил как смог.
Честно говоря, я периодически забываю об этом сам, в отличие от моей жены, например, которая очень часто повторяет фразу: «Что бы ты ни вдыхал, выдыхай любовь». Она мастерски умеет это делать.
Недавно мы были на даче, и дедушка повздорил с моей семилетней дочкой. Она надула губки, убежала и обиделась. Наступало время обеда, все садились за стол, а обиженная Милана не хотела приходить. Тогда поднялся из-за стола я и пошел во двор, чтобы поговорить с ней. На мое удивление, дочка и со мной тоже не стала разговаривать и выслушивать веские и железобетонные аргументы, что обед остынет, мы едим всей семьей вместе и я здесь вообще ни при чем, ведь она поругалась не со мной, а с дедушкой.
Буркнув: «Я не буду обедать», дочка вышла из диалога со мной и пошла обижаться за сарай.
Когда я вернулся в дом, на улицу отправилась моя Таня — и через три минуты пришла с Миланой, держа ее за руку.
— Что ты ей такого сказала, что она согласилась прийти? — спросили мы все после обеда.
— Ничего. Я просто обняла ее и сказала, что понимаю ее обиду, — ответила нам моя мудрая жена.
— Что бы ты ни вдыхал, выдыхай любовь, — шепнула она мне на ухо и показала свою татуировку, которая стала для нее одним из девизов жизни.
Объятия — это не роскошь и не награда для наших детей. Это демонстрация опоры и чувство защищенности, которое остается с человеком на всю жизнь. Так что обнимайте своих детей, пока они маленькие. Потом вам самим будет очень этого не хватать.
40. Боритесь за своего ребенка
Томас Алва Эдисон был умственно отсталым ребенком. Благодаря своей героической матери он стал одним из величайших гениев своего века.
В своих книгах я часто ссылаюсь на других авторов и экспертов, рассказы которых во мне откликнулись. И с моей стороны было бы преступлением не поделиться историей, которую я прочитал вовсе не в книге по воспитанию детей, а в книге по личной эффективности: «Цели» Зига Зиглара[35]. История большая, хоть я ее и сильно сократил, зато очень показательная, так что приготовьтесь к длинному повествованию.
Историю, которую я собираюсь сейчас вам поведать, я рассказываю людям уже двадцать три года. Дело в том, что в ней заложены буквально все принципы и идеи, в которые я верю.
Это случилось в Канзас-Сити, когда я выступал на своем первом действительно крупном семинаре. По его завершении я отправился в свою комнату, чтобы подождать, когда придет время ужинать, и спокойно, в одиночестве совершить свою трапезу в кафе гостиницы. Однако, выходя из лифта, я услышал громкий голос человека, которого мне суждено было очень близко узнать и полюбить как брата. «Зиг! Куда вы собрались?» Я ответил, что иду ужинать. «Подождите секундочку, — сказал он. — Я с вами».
Мы сели за стол и стали общаться. Берни Лофчик и я мгновенно стали друзьями. Не просто приятелями, а именно очень близкими друзьями. Оказалось, что у нас приблизительно одинаковые семьи. Наши отцы умерли, когда мы были совсем маленькими. Мы оба очень рано стали работать. Он занялся производством кухонной посуды, этим же в свое время занимался и я. Наше сходство было просто удивительным!
«Берни, — сказал я в тот вечер нашего знакомства, — а вы, похоже, проделали долгий путь, чтобы приехать на этот семинар по продажам». «Да, но это стоило того! — ответил он. — Это было действительно великолепно. Я почерпнул здесь несколько просто замечательных идей. Это классный опыт».
Тогда я попробовал немного надавить на него в надежде услышать и что-нибудь негативное, что я мог бы исправить в следующий раз. Поэтому я сказал: «Да, но это ведь наверняка стоило вам немалых денег — приехать из Виннипега, из Канады, сюда, в Канзас-Сити, всего лишь на пару дней».
«Как вам сказать, — ответил он. — Благодаря моему сыну Дэвиду мне не нужно беспокоиться о деньгах».
«Сыну? — я не скрывал удивления. — Берни, но это немного похоже на сказку. Не могли бы вы поделиться со мной вашей историей?»
«Конечно, — Берни был готов откровенничать. — Когда родился наш сын Дэвид, радости в семье не было предела. Мы с женой буквально летали на крыльях. У нас уже были две девочки, а тут — мальчик! Теперь у нас была семья, о которой мы мечтали еще тогда, когда только-только поженились. Но через несколько дней мы поняли, что что-то не так. Голова Дэвида как-то слишком безвольно клонилась вправо. И у него обильно текли слюни. Не как у нормального, здорового ребенка. Впрочем, доктор сказал нам не беспокоиться, это возрастное, и малыш перерастет все это… Но вы ведь понимаете, Зиг, когда это твой ребенок, ты же все равно волнуешься.
Примерно через полгода мы отвезли его к специалисту, и тот каким-то нелепым образом диагностировал у нашего сына заболевание, которое определил как обратную сторону косолапости. Даже как-то лечил его в течение нескольких недель. Но мы ведь знали, Зиг, мы с женой просто чувствовали, что все гораздо серьезнее. Поэтому обратились к другому специалисту, и после очень тщательного обследования нам сказали, что у нашего маленького мальчика церебральный паралич, что он никогда не сможет ходить, говорить и даже считать до десяти. И предложили поместить его в специальное учреждение ради его же блага и ради блага, как он сказал, “нормальных членов” семьи.
Но, Зиг, я же все-таки продавец, а не покупатель, — продолжал Берни свой рассказ. — Я просто не мог представить, чтобы мой сын жил как овощ, абсолютно без всяких перспектив. Я видел его совершенно в другом свете. Поэтому я открыто спросил доктора, не может ли он подсказать, к кому еще из врачей можно обратиться. А он в ответ лишь возмутился. Даже встал из-за стола и холодно произнес: “Я дал вам самый лучший совет. Ничего лучше вы никогда не услышите. Мне кажется, вам стоит прислушаться к моим словам”».
Но Берни не прислушался. Он пошел к другому специалисту, который сказал ему то же самое, потом к еще одному, потом к еще и еще. Тридцать разных специалистов констатировали, что мальчик безнадежен.
Но Берни хватался за любую соломинку. Он узнал о докторе Перлстейне из Чикаго, считавшемся самым авторитетным специалистом в мире по детскому церебральному параличу. Но у того был не один такой мальчик. Сынишку Берни записали на прием только через два года.
Тогда Берни отыскал домашний телефон доктора и позвонил ему лично. Ему удалось договориться с Перлстейном, что он сможет посмотреть Дэвида в том случае, если кто-то откажется от записи в очереди на прием. Так и произошло. Всего через одиннадцать дней родители одного маленького мальчика из Австралии отменили заявку, а Берни с женой тут же собрали своего ребенка и отправились на обследование в Чикаго.
Это было, наверное, самое полное обследование, которое когда-либо проводилось с детьми. Оно длилось не один и не два часа. Все рентгеновские снимки, все записи, которые были сделаны до этого в других клиниках, не принимались во внимание. Все обследование было начато с нуля.
Берни с женой обратились к лучшему специалисту в мире не для того, чтобы он поставил диагноз или дал рекомендации, а просто для того, чтобы узнать показания рентгена. Когда процедура была завершена, доктор Перлстейн вместе с медсестрами присел рядом с родителями Дэвида. Доктор Перлстейн сказал: «У этого маленького мальчика действительно церебральный паралич. Он никогда не сможет ходить, говорить и считать до десяти, если вы будете слушать разных апокалипсических пророков. Но…»
После паузы он сказал: «Знаете, такая уж у меня миссия врача — осознавать решение, а не проблему. Я верю, есть что-то, что вы можете сделать для этого маленького мальчика, если готовы отдать ради этого часть себя». Родители Дэвида ответили, что сделают все возможное, только чтобы помочь своему сыну.
На тот момент родители Дэвида н