Точно не «тема», решил Николя, но все-таки отправил сообщение, такое же, как и всем:
Привет!
Я ищу парня. Мы виделись только раз. Он помог деньгами.
Окошко на сайте мигнуло, и местный интернет со скоростью улитки потащил сообщение собеседнику. Прошло несколько минут, Николя закрыл глаза, а когда открыл, то прочитал ответ:
Привет!
Здесь все ищут парня. Если он еще и с деньгами, то это – подарок.
Николя подумал, что про него знает уже весь гей-сайт и кто-то шутит, поэтому написал:
– Не придуривайся!
Собеседник прочитал это и прислал ему смайлик, который пил кофе.
– Ты сейчас пьешь кофе?
– Да, – ответил Николя.
– Зачем ты искал того парня?
– Потому что полюбил его с первой секунды, как увидел, хотя не сказал ему ни слова. Я не могу жить без него. Думая о его глазах, я забываю о сигарете, и она обжигает мне пальцы, – признался Николя.
– Что бы ты сказал ему, если бы нашел?
– Я его не нашел.
– Ты ведь хотел спросить про погоду?
Николя едва не грохнулся в обморок, ведь он действительно хотел спросить о погоде. Но вдруг это розыгрыш? Это кто-то специально врет, чтобы свести его с ума.
– Когда мы встретились, было солнечно.
Он написал заведомую ложь.
Собеседник на это ничего не ответил и скрылся из сети. Окошко перестало мигать зеленым, отключилось.
Николя не находил себе места. Он метался по квартире, приплясывал, затем разбросал подушки, упал в кресло и заплакал. Это были слезы надежды, которая появилась и пропала, словно парус на горизонте.
Несколько часов он просидел у компьютера, а когда окошко на сайте зажглось, бросился к электронному посланию, постукивая костяшками пальцев по поверхности стола.
– У меня интернет вырубило, – сообщил ему «дед с бородой», а затем добавил: – Врешь ты все про погоду! Был ураган, ливень и омерзительный ветер.
– Дай мне номер телефона! – потребовал Николя, который решил не отступать и выяснить, кто перед ним.
Заветные цифры были вписаны в чистую тетрадь. Николя ощутил опьяняющую, ни с чем не сравнимую радость: это Захар! Захар!
Созвонившись, они договорились встретиться на следующий день в сквере у драмтеатра, где стоит памятник Лермонтову.
Утром моросил дождь. Открыв окно, чтобы выветрился сигаретный дым, Николя подумал, что вернулось вдохновение: ветвистые каштаны приветствовали его, раскачиваясь под ветром. Николя помахал им рукой, предчувствуя, что жизнь преподносит ему самое сокровенное, для чего, собственно говоря, он и родился.
Собрав по сумкам и карманам мелочь, Николя спустился по ступенькам, не став пользоваться лифтом, за которым закрепилась дурная слава: каждый день в нем кто-то застревал, часами ожидая пьяных лифтеров и надеясь на спасение.
За углом располагался двухэтажный супермаркет «Мухомор», где можно было купить курицу, специи на соус, зелень и фрукты. Прикидывая, как еще произвести впечатление, Николя выбрал четыре спиральных свечи для подсвечника и ароматические палочки – для создания романтической атмосферы.
Последнее время людей Николя избегал: они стали ему патологически противны, особенно после гоп-компании.
Полная женщина-кассир в красной косынке и красном фартуке посчитала на деревянных счетах, сколько он должен. Такие счеты Николя не видел со времен распада СССР.
– Касса не работает, – объяснила кассир. – И канализация второй день как забита. Бегаем в туалет под кусты.
– Угу, – кивнул Николя, припоминая, что и товар у них не всегда свежий, хотя в городе супермаркет считался неплохим.
– До чего страну довели?! – то ли спросила, то ли уточнила кассир, поправляя красную косынку.
– Ага, – согласился Николя.
– Ты, наверное, еще в армии не был. Там сейчас жуткое насилие и разврат. Недавно мы племянника отправили. Еле живым вернулся. Убивают. Насилуют! Отжимают мобильные телефоны, деньги, еду из дома…
Николя выбежал из «Мухомора» и едва не наступил в кучу дерьма. С подозрением оглянувшись на вход в супермаркет с надписью «Добро пожаловать!», он фыркнул и устремился в свой подъезд.
– Ну вас на хуй, люди, – бормотал Николя.
В руках он держал пакет с добычей.
Припоминая разговор с кассиршей, он вздрогнул от омерзения, но совсем не к пышной даме, а к тому, о чем она говорила. Это было правдой.
Дома Николя застал Фросю. Она вытаскивала вещи из стиральной машинки. Светленькая, тощая, в шортиках и топике, Фрося напоминала подростка, который не слушает родителей и сильно пьет.
– Очень хорошо, что ты пришла, – сказал Николя. – Иначе случился бы казус. Собирай сумку и проваливай!
– Нет! Я плачу за комнату! – заерепенилась Фрося. – Компанию шлюх и воров выгнал, и правильно. А меня не смей!
Николя взял Фросю за плечи:
– Я его нашел. Ты меня понимаешь? Сегодня наш первый ужин! Сваливай на неделю, не меньше. Потом созвонимся.
– Э, нет, – ответила Фрося и отправилась на кухню, где варился суп.
– Фрося, мне надо, чтобы ты отчалила! – в отчаянии развел руками Николя. – Ты можешь пойти к подруге.
– Мы расстались! – выпалила Фрося, вытирая слезы. – Эта стерва снова мне изменила!
В другой раз, возможно, он выслушал бы очередную любовную трагедию Фроси, но не сегодня.
– Пожалуйста! – взмолился Николя. – Ты можешь переночевать в баре!
– Ладно. – Фрося уступила: – Приду через несколько дней.
Девушка начала укладывать сумку, бегая по квартире и собирая разбросанные шмотки, для того чтобы уйти и дать другу шанс на счастливую ночь.
Николя решил запечь курицу до золотистой корочки вместе с овощами и фруктами, залив все лимонным соусом и украсив зеленью. Так учила его бабушка Ула. Во время готовки Николя вспомнил Тату. Как немой укор, она являлась ему во снах, веря, что однажды Николя станет вегетарианцем. Николя это чувствовал. Ему всегда становилось неловко и приходилось объяснять несушке, что мясо он ест редко, только по праздникам.
«Главное кофе и табак», – говорил Николя и гладил во сне обезглавленную курицу.
В ответ Тата хлопала крыльями и подпрыгивала на когтистых лапках.
– Ухожу! – Возглас Фроси вернул Николя к реальности.
Через пару минут он посмотрел в кухонное окно: Фрося семенила к остановке с черной спортивной сумкой на плече.
Девушка оглянулась и помахала рукой. Николя догадался, что она его не видит, но улыбнулся в ответ. Как-никак это его единственная настоящая подруга.
Ужин был готов к пяти вечера. Николя почистил медный подсвечник и вставил в него свечи. Особой гордостью была припасенная в кладовке бутылка аргентинского красного «Cabernet Sauvignon». Она стояла рядом с фужерами, невинными и прозрачными, еще не наполненными виноградной кровью. Насыщенный вкус каберне Николя всегда связывал с летом и ароматом черной смородины.
Что подумает о нем Захар? Николя заглянул в зеркало и беспокойно вздохнул. Волосы, не стриженные много месяцев, прилично отросли. Бледное лицо и бездонный взгляд создавали образ чернокнижника.
Волосы он решил не стричь, а собрать в хвост и украсить лентой.
Зеленые глаза обрамляли тени от бессонных ночей. Николя надел черную шелковую рубашку, впитавшую в себя брызги «Kenzo» – мускус и амбру, новые брюки и кожаный плащ, привезенный братом из Италии.
Дорога до парка занимала около получаса. Ветер ослабел и не раскачивал деревья. Осень уступала свои права зиме. Снежные облака надвигались на Ставрополь, чтобы преобразить все вокруг, прогнать черноту и слякоть.
«Вдруг ничего не получится? Тогда мне не жить», – сказал сам себе Николя.
Страшней всего признаться в своих желаниях. Человек прячет сокровенные тайны от чужих глаз. Николя любил книги и верил им, а не людям. Но сейчас решалась его судьба, а здесь без доверия не обойтись.
Шаги замедлились, как во сне, словно он опять бежал по мосту над белой рекой.
Он узнал Захара издали, его светло-зеленую куртку, которая была явно не по погоде, синие джинсы и цветные кеды. Захар, как и договорились, стоял у памятника Лермонтову. Николя подкрался к нему со спины и с восторженным смехом, не веря своей удаче, хлопнул его по плечу:
– Салют!
– И тебе привет! – ответил Захар.
Николя ничего не знал о человеке, стоявшем перед ним: его возраст, есть ли у него семья, каковы его пристрастия. Он потратил несколько недель, досконально исследовал сайт, на котором собирались геи, чтобы найти его. А сейчас язык прилип к гортани, слова выпорхнули из головы, подобно легкокрылым мотылькам. Захар улыбнулся, сообразив, что происходит с Николя, и предложил:
– Пойдем к тебе. Ты обещал угостить меня ужином! Ты умеешь готовить?
– Я… – только и смог произнести Николя. – Я старался, бабушкин рецепт….
– Ты с бабушкой живешь? – спросил Захар, поддержав Николя, так как тот покачнулся и едва не упал от волнения.
– Нет, – покачал головой Николя и сумбурно начал пересказывать свою биографию.
Ноги вели Николя в правильном направлении, рот не закрывался. Больше всего на свете он боялся, что не понравится собеседнику. Этот страх неимоверно мучил его.
– Не волнуйся, – успокоил его Захар. – Говори все, что пожелаешь, а я буду слушать.
Николя взбодрился и рассказал о маленьком селе над пропастью, о баранах, пасущихся на зеленых склонах, о том, что в их шкуре густой туман сплетает колечки, о жестоких обычаях – «убийстве чести», когда родители лишают детей жизни за небольшие проступки.
– Я уехал из поселка Аврора и живу в квартире. Никто не знает, что я провалил экзамены. Только бабушка Ула догадывается, но молчит, не предает меня.
– У тебя золотая бабушка, – сказал Захар, когда они подошли к подъезду.
– Надеюсь, ты оценишь мою стряпню.
Захар шел за ним следом, поднимался по лестнице и ни разу не кивнул на лифт, услышав о страхе замкнутого пространства.
От волнения руки не слушались Николя, ключ не попадал в скважину замка, и дверь открылась только с третьей попытки.