Проводив Фросю до выхода, мы решили посмотреть получившиеся фотографии.
– Здесь два комплекта, – пояснила я. – Один для меня, другой для вас.
Николя курил и внимательно перебирал пачку фотографий. Неожиданно он заявил:
– Я их заберу! Они тебе ни к чему.
– Не поняла.
– Здесь на фото мы с Захаром сидим обнявшись. Если ты покажешь их кому-то, у нас будут большие неприятности.
– Я не покажу! – поклялась я.
– Нет!
Николя спрятал фотографии под халат.
– Ты серьезно? – спросила я.
Николя ответил:
– Ничего не верну!
– Э, нет. Это мои фотографии! – Я начала бегать за ним по комнате.
В какой-то момент мы начали бороться, и Николя растянулся на ковровой дорожке.
Собрав фотографии, рассыпавшиеся по полу, я убрала их в свою сумочку.
На шум в комнату вбежал Захар.
Николя, не вставая с пола, завопил:
– Она приставала ко мне! Сделай что-нибудь!
Мы с Захаром переглянулись и расхохотались.
– Это она зря, – сквозь смех сказал Захар. – Надо было ко мне!
Николя, увидев, что любимый ему не верит, пожаловался:
– Забери у нее фотографии!
– А где они? – спросил Захар.
– В ее сумке!
Никогда не видела его таким обозленным, и это, надо признаться, меня поразило.
Захар ответил Николя:
– Если бы фотографии лежали на столе, я бы взял, а по чужим сумкам не имею привычки шарить.
Я вышла в коридор и начала обуваться.
– Не уходи! Останься, – попросил Захар.
– Я не хочу.
Захар странно посмотрел на меня и неожиданно прошептал:
– Это я писал тебе любовные сообщения.
– Что?!
– Я отправлял тебе эсэмэски с чужого номера.
– Зачем?
– Я люблю и тебя, и его.
– Родной! Не бросай меня! – заплакал Николя, вскочив с пола.
– Слишком много информации. Мне нужно на воздух. – Я направилась к выходу.
Захар, схватив пальто, бросился за мной.
Обледеневшие ступеньки подъезда на первом этаже призывали к осторожности. Железная дверь подъезда была распахнута настежь.
Когда мы вышли, то услышали позади грохот: это по ступенькам скатился Николя, запутавшись в банном халате. Торопясь нас догнать, он надел резиновые калоши, поскользнулся и, выкатившись из подъезда, с размаху рухнул в сугроб. Пришлось его вытаскивать.
Несмотря на помощь, со мной Николя упорно не разговаривал. Он хватал Захара за плечи и плакал.
Так мы прошли два квартала до остановки, где, словно снеговик, ждала меня закутанная в платки мама.
– Что это с вами? – удивленно спросила она.
Парни быстро попрощались, а я поведала ей, что в мире любви все относительно.
– Вот и прекрасно, что поругались! – подвела черту мама. – Странные они, эти нетрадиционные ребята.
Из всего в жизни следует выносить полезный опыт. История Николя подсказала: в интернете можно найти любовь. Поэтому первое, что я сделала, придя домой, это зарегистрировалась на сайте знакомств. Практически сразу мне написал парень по имени Денис.
Я ничего не понимала в электронной паутине, но Денис мне понравился. Он пригласил меня на свидание.
«Боюсь тебя разочаровать», – написал Денис.
«Значит, будем друг друга очаровывать», – ответила я.
Мы договорились встретиться на бульварной аллее.
Возможно, этот парень отвлечет меня от передряги, в которую я попала.
Я полюбила Николя, а он оказался стопроцентным геем, я желала зла Захару и все время нравилась ему.
За что, Аллах, ты посылаешь мне такие испытания?
Январский вечер освещали зоркие фонари, вокруг которых реяли снежные хлопья, словно бабочки из сада Снежной королевы.
Денис оказался круглолицым парнем, невысокого роста, с голубыми глазами.
Ошибкой было сообщить ему, что я из Чечни. Он мгновенно потерял солнечную улыбку, замкнулся и не знал, о чем говорить. Мы пешком добрели до площади, где на высоком постаменте из красного гранита мерз истукан вождя пролетариата. В сквере у драмтеатра покачивали ветвями голубые ели, темно-зеленые пихты и могучие высокие сосны.
Оттого, что говорила только я, создалась неловкая ситуация. Услышав про оторванную снарядом голову, Денис изменился в лице еще больше.
– Мы жили так каждый день, – беззаботно сказала я. – Других историй у меня нет.
– Понятно, – в ужасе прошептал парень и простился.
В три часа ночи раздался звонок. Радостная, я вскочила и схватила трубку.
Это Денис – стучало сердце. Но оказалось, что, перепутав номер, позвонил какой-то алкаш. Обругав его, я легла спать.
Утром обнаружила письмо от Дениса: «Таких девушек, как ты, я еще не встречал. Ты умная и симпатичная. Но место твоего рождения – город Грозный – меня очень смущает. Поэтому будущего в наших отношениях нет».
Как только я просмотрела личные сообщения, позвонил Николя:
– Прости! Сам не знаю, что на меня нашло. Я испугался. Я верю, что ты никому не покажешь наши фото. Давай дружить! Нам без тебя плохо!
– Ты мог просто попросить, и я бы их тебе отдала. Но не отбирать!
– Я понял, сестра.
От его голоса мне стало не по себе.
– А что с любовью Захара? Как мы поступим с этим?
– Ему иногда нравятся девушки. Это его единственный недостаток. Но он все понял, с тобой у него нет шансов.
– Он больше не будет признаваться в любви?
– Ты можешь считать нас братьями.
– Ладно, – согласилась я. – Мне надо раздать котят. Приходите на Нижний рынок.
Застелив картонную коробку войлоком, я собрала четырех подросших детей наших кошек, чтобы найти им добрые руки. В городе, где полно бездомных животных, это сделать очень непросто.
Увидев Захара и Николя, спешащих мне навстречу в торговых рядах, я выдохнула с облегчением. Захар молчал, а Николя мне улыбался.
– В Судный день кошка укажет лапой на хозяина и пожалуется Всевышнему, – сказала я.
– С чего бы это? – спросил Николя.
– Кошка скажет: «Этот паразит не кормил меня должным образом. Непременно накажи его, всемогущий Господь».
– Всевышний поверит пушистой нахалке? – удивился Николя.
– Конечно!
– Но это же неправда! Человек возразит: я кормил кошку!
– Всевышний спросит кошку: «Видела ли ты еду?», а кошка ответит: «Не видела, Господь! Только самую чуточку!». Вот почему кошки жмурятся и закрывают глаза, когда едят, – рассказала я старую чеченскую притчу.
Мы поставили коробку на деревянные настилы и приготовились расхваливать котят:
– Возьмите в добрые руки! Котенок как ребенок!
– У кого здесь руки добрые? – прошептал Николя.
– В такие руки надо Полину пристроить! – пошутил Захар.
– Тихо вы! – велела я. – Давайте о котятах!
– Котята – вынужденные переселенцы. Беженцы из горячей точки! Возьмите на воспитание! Котята от кошек из Грозного! – звонко закричали мы.
Люди смеялись. Одна русская женщина даже остановилась и подарила нам пакет с кошачьим кормом:
– Это – презент усатым беженцам от жителей Ставрополя.
– Спасибо! Дома еще три кошки. Возьмите котят, – попросила я.
Незнакомка вошла в колбасную лавку и вынесла оттуда два килограмма ливерной колбасы.
– Дарю, – сказала она.
Котят разобрали быстро: трехцветного малыша взяла старушка, двух черненьких – дед, живущий на даче, а рыженький достался женщине с девочкой.
Ребята вызвались меня проводить.
– Я тоже кое-что знаю о чеченцах, – сказал Николя.
– Неужели?
– В студенческом общежитии был парень из Саратовской области. В его селе жила многодетная чеченская семья, бежавшая от войны. Скажи, все из Чечни сумасшедшие?
– Не поняла, – удивилась я неожиданному вопросу.
– Старший сын в чеченской семье был учеником восьмого класса и дружил с моим знакомым. Он исправно учился. Ни с кем не дрался. Но, играя в догонялки с ребятишками, он старался выкрутить им руки, словно в нем жила боль. Однажды он расстрелял родителей, дядю и братьев.
– Расстрелял?!
– Оказалось, он все давно спланировал. В доме имелись ружья. Парень каждый день, будто дурачась, то вставлял патроны, то вынимал. Причину расправы в новостных сводках объяснили рабским эксплуатированием: мать не родная, братья сводные. Отец не отпускал подростка на прогулки. По вечерам, после уроков, парень был вынужден разгружать камазы с зерном и кукурузой для скотины. Отец и дядя занимались фермерством.
Иногда отец избивал его по наговору мачехи, будто парень плохо выполняет свою работу. Молодой чеченец писал стихи любимой девушке, с которой его разлучили.
В тот роковой день дома были только мачеха и младшие братья. Он включил музыку, взял ружье и зарядил его патронами. Мачеха крутилась на кухне, а дети смотрели мультики. Первые два выстрела попали в мачеху. Затем парень убил братьев. Трупы детей обнаружили у телевизора.
Когда вернулся отец, он в него выстрелил. Отец потерял сознание. Дядя был жив. Раненый, он пытался доползти до калитки. Патроны закончились. Парень кухонным ножом добил дядю. Итак, вопрос: почему те, кто пережил войну, так любят смерть?
– Ты ошибаешься. Те, кто пережил войну, обладают сочувствием. На свете полным-полно притвор, которые переждали войну в мирных регионах и с удовольствием теперь рассказывают сказки. Тот, кто владеет сердцем и умеет сострадать, никогда не погрузится во тьму.
– Ты – стоик! В древних Афинах тоже верили, что безнравственные поступки подобны саморазрушению, – сказал Захар.
Чтобы не злить мою маму, друзья не стали заходить в гости. Мы попрощались у калитки, и я вошла домой без котят, но с ливерной колбасой.
Одуванчик, Полосатик и Васька по достоинству оценили подарки незнакомки.
– Дело есть, – заявила мама, заметив, что я присела на кресло. – Пойдем-ка в магазин за продуктами.
Умолчав, что друзья помогли раздать котят, я спросила:
– Почему ты не хочешь, чтобы я общалась с Николя?
После того как моя мать узнала об ориентации Захара и Николя, ее будто подменили. Вроде бы она не желала им зла, мы ведь раньше дружили, и парни проявляли вежливость по отношению к ней, однако мне она велела с ними не общаться во избежание дурного влияния.