– Даже слушать не желаю! – отрезала мама. – Будешь дружить с ними и сама станешь такой же. Ты на себя посмотри. Где большой платок?!
– Они любят друг друга!
– Рот закрой. Мне все равно, кто кого из них имеет в зад. Понятно? Мужчины не должны заниматься такими грязными вещами. За это забивают камнями. Лучше бы мы ничего не знали, а эти несчастные ничего не говорили!
– Двадцать первый век, мама! Какие камни?
Мама шла по улице хмурая, уставшая и нервная. Несколько раз она толкнула меня, а затем попыталась ударить, не обращая внимания на прохожих.
– Не хочу, чтобы моя дочь общалась с геями и лесбиянками! – со слезами в голосе прокричала она. – По шариату их ждала бы смертная казнь! В Древней Руси тоже бы не помиловали! Строго тогда обходились с извращенцами.
– Помню я этот шариат у нас в Грозном, когда казнили людей прямо на улице и даже мальчика шестнадцати лет расстреляли!
– Мусульманские законы самые справедливые!
– Должен быть гуманный светский суд.
– Тогда порядка не будет. Что же это такое?! – возмущалась мать. – Мужики без стыда имеют друг друга в зад! На Руси давно нет строгих законов! Кто помнит Старый Завет? Кто читал Новый? Приходится обращаться к мусульманским хадисам. Между шариатом и европейской вседозволенностью я выбираю шариат! – громко заявила она.
– А я выбираю европейские ценности!
– Это еще почему?! – завопила мама. – Ненормально, чтобы мужчины спали вместе!
– Поэтому и выбираю: если люди будут спать, с кем захотят, все останутся живы, а с радикальным мышлением тут как тут смерть и гробы!
– В Советском Союзе нам о педерастах не рассказывали. Мы про обычный секс ничего не слышали. Как тебя в грешную дружбу утянули шайтаны?! – ругалась мама. – Со всем милосердием каждому греховоднику для исправления надо дать по спине сто ударов палкой. Потом заставить жениться на скромных женщинах. Всем, кто не одумается, – смерть! Смерть мужеложцам-сластолюбцам! Грех их велик!
Редкие прохожие оглядывались на меня и маму. В длинной черной юбке, теплом жакете, мама походила на разбушевавшуюся цыганку.
– Не кричи, – сказала я, нарушив главную заповедь не пререкаться. – Неужели ты желаешь смерти Захару и Николя?
– Ах, ты мерзавка! Сволочь! Гадина! – мама завопила во все горло. – Ты, паршивая овца, совсем отбилась от Корана! Аллах, помоги мне! Почему мы не заставили тебя выйти замуж в тринадцать лет? Ведь сватались чеченцы! Спасли бы честь предков! А теперь у тебя голубые друзья!
– Ты считаешь, необходимо выходить замуж в тринадцать лет?
– Мне плевать, что тебе нужно. Дети подчиняются родителям! Родители дали жизнь – имеют право и убить. Так гласит святой и строгий закон. В тринадцать лет в Древней Руси замуж отдавали, а на Востоке до сих пор отдают. И это – правильно!
Мама подняла несколько мелких камней и запустила в меня. Камешки больно ударили по ногам.
– Перестань! – попросила я.
– Еще дома получишь, – пообещала мама. – А о пидорках даже заикаться не смей, а то губы в кровь разобью!
И она, гордо подняв голову, зашагала вперед.
Вместе с январем пришла зимняя сессия в университете.
Ежедневные истерики матери были ужасны. Она обвиняла меня в невозможности нормально питаться и требовала решать проблемы.
– Я не хочу стать бомжом! – плакала мама.
Наслушавшись о жизни Николя и Захара, я представляла себе, как мы будем строить домики из картона ближе к лету.
Выискивая в газете «Все для вас» объявления, я заполняла анкеты с надеждой найти должность продавца, но тщетно. Однажды на последней странице мне попалась запись, которая начиналась так: «Требуется суррогатная мать».
Я вспомнила, что смотрела по телевизору передачу. Корреспонденты задавали вопросы русской женщине, которая в Москве рожала детей для состоятельных граждан.
– В счет оплаты мне купили квартиру, – хвасталась суррогатная мать. – Я делаю доброе дело!
Объявление привлекло меня. Почему бы и нет? Государство кинуло нас на обочину, в помойку, обрекло на голод. Мне нужен маленький дом, куда я смогу поселить мать, чтобы мы не ночевали на улице или в подъездах. Имея жилье, можно оформить пенсию.
Позвонив по указанному телефону, я разговорилась с женщиной.
Она представилась Златой.
Злата назначила встречу в кафе у «Интуриста» на Нижнем рынке.
Я пришла чуть раньше и увидела, как женщина лет пятидесяти в норковой шапке и норковой шубе появилась из такси. Мы поздоровались, сели за столик и заказали кофе.
– Ваши условия? – спросила Злата, не поднимая глаз.
– Однокомнатная квартира в Ставрополе. Мы беженцы. Государство лишило нас жилья и имущества. Я хочу, чтобы у матери была крыша над головой.
– Это мудро, – согласилась Злата. – Давайте обговорим детали.
– Давайте.
– У вас есть ребенок?
– Нет.
– Вы курите?
– Не пью и не курю. Я воспитана в строгих чеченских традициях.
– Как же вы собираетесь помочь нам? – удивилась женщина.
– С помощью докторов. А вы как планировали?
– Я… – Злата замялась. – У нас горе. Я бесплодна. Но у мужа все в порядке. Если бы вы согласились… э… естественным путем, без врачей… Тайно.
– Пожалуй, для меня это слишком.
– Мы вряд ли сможем купить вам квартиру в Ставрополе, скорее, домик в близлежащих селах. Но я обеспечу вам питание и проживание на срок беременности.
– Квартира в Ставрополе. Иначе это не имеет смысла. Я рискну здоровьем только ради жилья.
Злата расплакалась:
– У нас нет таких денег.
– Не плачьте. На самом деле я позвонила, потому что хотела понять, как это – искать суррогатную мать, – призналась я.
– А мы испугались, что вы из милиции. Живем с мужем тридцать лет. Дети – это радость, которой мы лишены. Я работник Ставропольской думы. Все документы купим и подделаем. Но на квартиру даже у нас денег нет!
Я пожелала Злате удачи, и она уехала в надежде, что ей однажды удастся найти суррогатную мать.
А меня ждали лекции в университете, на которых преподаватели рассказывали о психологии человека. Студенты обсуждали книгу Эриха Марии Ремарка «Искра жизни». Нам надо было объяснить эпизод, когда солдаты СС натравили на пленного специально обученных собак и те откусили ему уши. Пленный сошел с ума: вообразил себя собакой. Отныне он лаял и выл, ползал на четвереньках и скребся. Другие заключенные привязывали его к ножке кровати и прятали. Пленный выучил команды: «Тихо!», «Сидеть!», «Лежать!».
Я сказала, что в данном эпизоде человек добровольно подыграл разуму, чтобы облегчить боль души. Это для окружающих – он сошел с ума, а он – стал собакой, которой в драке откусила уши другая собака. Разве так не бывает? Человек сознательно поставил себя на другой уровень.
Все меня внимательно слушали, а преподаватель что-то строчил в блокноте.
Затем началась другая пара, и нам снова задавали интересные вопросы. Выявляли современных «западников» и «славянофилов», сравнивая их с прототипами из истории.
Учиться мне нравилось: все было как в Грозном, только не стреляли на улицах. И глядя на мир с десятого этажа (там располагалась наша аудитория), я представляла, что мы взгромоздились на самую вершину знаний.
Когда я по всем признакам оказалась «западником», преподаватель решил расспросить меня, почему России следует ринуться навстречу цивилизации, а не сохранить свою индивидуальность.
– В России народ живет плохо. Власти нужен раб, покорный и запуганный, но никак не свободный гражданин, который мог бы смело заявить свою позицию, – ответила я.
– А при царе как жили? Ведь был же царь!
– Вот и я о том же. Со времен Ивана Грозного ничего не меняется. Раньше людей пытали и унижали опричники царя, а теперь это делают тюремщики, милиция и военные. Разве что-то изменилось за последние пятьсот лет?
– А в Европе?
– И в Европе есть проблемы. Но там сейчас хотя бы не пытают. Демократия у них!
– Мысли твои – неблагонадежные. Мы все должны любить Россию. И ее власть. Любую!
– Не люблю, – прямолинейно заявила я.
Далее преподаватель решил выяснить, кто из студентов к какой религии принадлежит.
– Давайте закроем глаза, – продолжил он. – И погрузимся в одну весьма поучительную историю. Каждый из вас – путешественник. Вы отправились в дикие, непроходимые леса Амазонки.
– А зачем? – спросила Парашютистка.
– Как зачем? Путешествовать! Отпуск у нас! Уехали из России!
– Хорошо.
– Вы идете по лесу с тяжелым рюкзаком, вы устали и не выспались. Вот-вот пойдет дождь. Вы не можете вдохнуть полной грудью. Из-за деревьев выскакивают дикари и берут вас в плен. Они тащат вас в пещеру, где повсюду человеческие кости. Вы связаны. И очень напуганы.
Помимо вас в плену у дикарей находятся: ваш друг, ваш любимый человек, ваш враг, которого вы давно и сильно ненавидите, и незнакомец. Совершенно чужой человек. Он оказался в плену раньше всех и успел понаблюдать за «пиршеством».
– Что нам делать?! – послышались испуганные возгласы.
– Появляется вождь. Страшный человек с дубинкой в руке. Одного взгляда достаточно, чтобы понять – именно ею он раскроил черепа вчерашних жертв. Но вы ему понравились. Он улыбается, скаля зубы. Подходит и говорит: «Я убью только одного. Выбор за тобой. Всех остальных я отпущу. Пусть уходят! Но именно ты скажешь мне, кого мы сегодня съедим».
– Незнакомца, – прошептала черноглазая студентка у окна.
– Хм… – Преподаватель задумался. – Действительно, какая от него польза? Это не любимый человек. Не друг. Не враг. Мы его не знаем. В плену незнакомец гораздо дольше нас, не факт, что он сумел сохранить рассудок. Ты близка к Дзен! От незнания легче отказаться, чем принять его.
Остальные студенты молчали, пытаясь отыскать правильный ответ.
– А я бы друга отдал, – сказал парень, отслуживший в Чечне.
– Друга? Можно и друга! – Преподаватель заулыбался. – Для друга нам не жалко Нирваны! Его душа вырвется из колеса Сансары в свет чистых энергий. Что для этого нужно? Боль? Незаслуженное предательство? Мучительная смерть? Это разорвет нити, связывающие его с нашим миром, он ускользнет из колеса перерождений и станет свободным. Браво! Ты буддист!