Мы немного обсудили сельскую любовную магию и выглянули в окно. У соседнего подъезда лежала удавка, которой Трутень вместе с дядюшкой Шило ловили чужую домашнюю птицу, кошек и собак. Удавка была сделана профессионально из прочной ветки и эластичного шнура.
Пока никто не видит, я стащила ее и разломала в огороде.
В селе знали еще такой случай. Однажды дядюшка Шило наловил удавкой одиннадцать гусей. Соседи не стерпели. В милицию жаловаться считалось делом постыдным, но сам факт настолько оголтелого воровства вывел односельчан из себя. Не посмотрели, что брат воришки работает на спецслужбы. Написали заявление в прокуратуру.
Водочкин, как полагается, явился к дядюшке Шило ни свет ни заря. Тот восседал за столом с жареной птицей.
Их диалог остался тайной для широкой публики, но доподлинно известно, что участковый смотался в ближайший магазин за выпивкой и оставался в гостях достаточно долго.
Бабка Алиса не соврала и на следующий день с подносом пирожков отправилась к деду-фронтовику.
В это же время в соседнем доме вспыхнула драка. Зинаида решила повеситься и притащила веревку. Пьяная Тома с трудом добралась до нашей двери и начала кричать:
– Мама умирает! Помогите! Дайте успокоительных капель, чтобы она заснула!
Мы побежали на помощь.
Светлана и ее муж Алексей невозмутимо сидели на скамейке у палисадника. Вопли и шум не волновали почитателей Христофора-песиголовца.
Веревку мы у Зинаиды отобрали. Она била руками по полу и рыдала:
– Я все делаю! Кормлю Димку! Ищу еду! А мои дети пьют и дерутся! Я хочу умереть!
Мама заставила ее выпить валерьянку и валидол.
Пьяный Антон держал на руках Димку и повизгивал:
– И-ги-ги-ги-ги-и-и-и-и-и!
Через полчаса под проезжающую по трассе машину вознамерилась броситься Тома.
Светлана с Алексеем с интересом наблюдали за этим и смеялись.
– Что вы ржете? – возмущенно спросила их моя мама.
– Нечестивцы умрут, истинные христиане спасутся, – парировал Алексей. – Слава песиголовцам!
К счастью, приехал сожитель Томы, увлекающийся сатанизмом. В детстве отчим проломил ему молотком череп. Теперь мужчина был не совсем в своем уме. Он сумел оттащить молодую женщину с трассы.
Антон, заметив родственника, полез к нему с претензиями. Моя мать останавливала их, мирила и уговаривала прекратить безобразие.
А я сказала Томе:
– Ты хочешь, чтобы Димка дышал перегаром? В пять лет ходил за водкой, а в семь начал пить, как твой брат?! Поэтому ты выбрала такую жизнь?
Тома вместе с остальными членами семьи тут же оскорбилась: мол, не понимаете тонких струн наших загадочных душ, и перестала со мной разговаривать.
Я искала работу по интернету и забывалась в книгах.
Несмотря на новое платье в горошек и пирожки с кошачьими усами, любовная магия на фронтовика не подействовала. Как только двух пенсионерок отпустили: одну из милиции, а другую из больницы, они помирились. Мир скрепили на полянке коньяком и домашним тортом.
Обиженная на судьбу бабка Алиса почернела, как грозовая туча.
А Лида, жена Трутня, улучив момент, отправилась к участнику Второй мировой, чтобы пожаловаться на воровство.
– Помоги нам, – попросила она. – У тебя праздник, а у нас горе.
Дед докурил «Беломор», сходил за ружьем и сказал:
– Идем на последний рубеж!
В переулке началась стрельба.
В итоге штаны и майку дед отбил, заставив воров снять краденые вещи со своего ребенка прямо при всех.
Не выдержав происходящего, мы решили поговорить с Водочкиным, который в этих местах являлся единственным представителем закона.
В администрации как раз был приемный день. Мы обнаружили Водочкина в коридоре у плаката «Служу собачьему союзу! На радость кошельку и пузу!», на котором была нарисована овчарка. Не перебивая, служитель закона нас выслушал, а потом стал истово креститься:
– Слава богу, мы с женой с вашего дворика переехали! Господи, как повезло!
Надо сказать, что именно они жили в квартире напротив Трутня, до тех пор пока туда не въехали бабушка и внучка.
Поскольку милиция никак не вмешивалась в незаконное истребление животных, все продолжалось своим чередом. Светлана вместе с мужем поймала запутавшегося в камышах чужого индюка, зарубила его тяпкой и приготовила обед. Перья Алексей и Светлана закопали, чтобы хозяева птицы не вышли на след воришек. Бабка Алиса, наблюдавшая преступление, уверяла, что забивали индюка с молитвой.
Больше всего мне хотелось сбежать и забыть эти места. Но при этом я понимала, что люди здесь были не сами по себе жестоки и безграмотны. Пособия и пенсии в стране таковы, что ничего другого им не оставалось, кроме как воровать, собирать на свалке гнилую картошку, просить милостыню или сдавать на лом железо и алюминий.
Муж Светланы Алексей каждый вечер читал проповедь о том, что скоро начнется великая битва между русскими и всем остальным миром.
– Я жду всемирную войну с нетерпением! Пусть земля обагрится кровью! Русские победят! – голос Алексея гремел над травами и цветами. – Ад выглядит как пчелиные соты. – продолжал он. – Там горит огонь. Запах серы витает повсюду, и нет спасения! Черти! Черти!
– Мы уйдем в монастырь, к святым людям! – сообщила Светлана.
Пока я слушала Алексея, дядюшка Шило поймал щенка, разрубил его топором, поджарил и съел. Одну лапку он решил засолить и высушить на своем участке прямо под домом.
Дети Трутня бросились ко мне.
– Тетя Поля, дядюшка Шило опять мучил собачку! – кричали ребятишки.
Моя мама в этот момент находилась у общей качалки, она собиралась набрать воды, чтобы постирать тряпку, которой мыла подъезд.
Шило, заметив ее, заорал из своего окна:
– Убирайся, чеченская тварь! Не смей брать воду подле моего подъезда! – и грязно выругался.
Мама в долгу не осталась, ответила, что место Шило – на зоне.
Дети, бывшие свидетелями этой сцены, подобрали камни с земли и начали бросать их в уголовника. Несколько камешков попали старику в лицо.
Любава и Гришка кричали:
– Убийца! Мразь!
Трутень высунулся из подъезда и детей отругал.
– Надо убить Джульетту, – поддержал он дядюшку Шило.
Мама сказала:
– Твои дети гордятся тобой. Не разочаровывай их. Они любят животных.
Трутень продолжал бурчать.
– Убьешь нашу собаку, поймаем твою и тоже убьем! Написано в Коране: око за око. За собаку – собаку. За ребенка – не его убийцу, а – его ребенка! Мы живем по законам гор! Ясно? – крикнула я.
После моих слов Трутень смутился и сообщил, что ничего против нашей собаки не имеет, а дядюшка Шило спрятался за шторами.
Дочь Трутня, Любава, видя, что мы не даем в обиду Джульетту, напросилась ко мне учить стихи, которые ей задали в Доме творчества.
– Не выучу Лермонтова, дедушка Мирон не купит краски, – назвала она жесткие условия директора.
Отказать я не могла.
После того как стихи, пусть и с запинками, были выучены, Любава попросила отвезти ее назавтра в поликлинику.
– Мама болеет, а папа пьяный, – сказала девочка.
Прививку делали натощак, поэтому мы отправились в путь очень рано. Первое, что бросилось в глаза в медучреждении, – навесные старинные часы в холле. Их желтый деревянный корпус был круглым, циферблат с черными римскими цифрами – белым, а стрелки походили на мушкетерские шпаги.
В поликлинике много лет не делали ремонт, о чем свидетельствовали грязные стены, пятна и трещины в потолке. Местами облупилась штукатурка.
Врач, который должен был сделать Любаве прививку, задерживался.
В какой-то момент уставшая и голодная девочка спросила:
– Который час?
Я вышла в холл, посмотрела на часы и вернулась:
– Восемь сорок.
Пожилая женщина с мальчиком, они ждали в очереди, после моих слов вытащила из кармана телефон, глянула и сказала:
– А мои на две минуты спешат.
От долгого ожидания Любава вскоре опять заныла:
– Когда меня примут?
Я снова пошла в холл, посмотрела на часы:
– Сейчас девять тридцать пять.
Отец с двойняшками, сидевший напротив нас, глянул на запястье и утвердительно кивнул.
В поликлинику прибежала Катя, подружка Любавы. Она тоже решила сделать прививку.
– Иди посмотри, который час, – попросили меня девочки.
– Посмотрите сами, – ответила я, изрядно разозлившись на непунктуального врача.
Через три минуты девочки вернулись.
– Нет их! Там их нет!
– Кого нет?!
– Часов!
– Не может быть! Куда же они делись?
Мы отправились в холл вместе: я, Любава и Катя. Под потолком, на том месте, где были часы, висела пыльная пластмассовая гирлянда желто-оранжевых кленовых листьев.
В лабораторный кабинет с анализами спешила дородная медсестра. Я окликнула ее.
– Где часы?!
Медсестра вздрогнула, внимательно посмотрела на меня и отчеканила:
– Лечиться вам надо! Какие часы?!
– Здесь висели, под потолком! – хором воскликнули мы.
Она смерила нас долгим презрительным взглядом и удалилась.
За медсестрой появилась прихрамывающая пожилая санитарка.
Я спросила:
– Где часы, которые здесь висели?
Санитарка посмотрела на нас подозрительно:
– Кто вам сказал про часы?
– Никто. Мы их видели.
– Хм, – недоуменно пожала плечами она. – Здесь действительно были часы, но они упали и разбились летом 1991 года. С тех пор висит гирлянда… Я сама ее вешала, поэтому помню.
Мы остолбенели. Никакого логического объяснения этому не было.
Но то, что село полно аномальных загадок, оказалось правдой.
Врач, который должен был сделать прививки, так и не явился.
Выйдя из поликлиники, Катя отправила нам воздушный поцелуй и засеменила к озеру, а мы с Любавой зашли к ее бабушке по отцу, проживающей в центре.
– Девочки, отведите мою овчарку к дядюшке Шило, – попросила бабушка Любавы, предложив нам поучаствовать в убийстве.
Овчарка раздражала хозяев тем, что гоняла домашнюю птицу.