– И тебе плевать, – говорит человек солнцу. – Плевать на меня, на всех!
Он улыбается, и на мгновение ему кажется, что солнце улыбается в ответ.
– Да. Я так и думал, – кивает человек.
Всплеск. Дельфин выбивает хвостом сноп жемчужных брызг, кружит возле лодки.
– Хочешь подружиться? – спрашивает человек.
Дельфин смотрит на него, кивает, снова выбивает сноп брызг.
– Видел? – спрашивает человек белое солнце. – Не то что ты!
Он протягивает руку, трогает дельфина, называет его другом, снова смотрит на солнце – далекое и нереальное, жаркое и раскаленное.
– Ненавижу тебя! – кричит ему человек, смотрит на дельфина. – Ты ведь понимаешь меня?
Дельфин кивает, уплывает далеко вперед, возвращается, долго плывет рядом.
– Друг, – шепчет ему человек. – Настоящий друг.
Дождь. Редкие капли падают с неба. Человек чувствует их на своем лице, открывает глаза, жадно ловит открытым ртом.
– Издеваешься, да? – кричит он солнцу, которое прячется от него за синими тучами. – Любишь издеваться?!
Дождь усиливается, прогоняет дельфина.
– Он вернется! – обещает солнцу человек, но солнца уже не видно.
Пунцовые тучи начинают метаться по небу. На дне лодки скапливается вода. Человек падает на колени, пытается напиться. Кричит что-то, не особенно понимая, что происходит. Воды в лодке становится больше. Человек пытается ее вычерпывать руками, проклинает небо, зовет дельфина, плачет, отчаивается, клянется в чем-то кому-то…
Утро. Штиль. Спасательный жилет помогает держаться на воде. Лодка утонула. Сознание ясное и чистое. Человек смотрит вдаль. Страха нет. Ничего нет. Лишь бесконечная водная гладь кругом. Все остальное осталось где-то ночью, утонуло вместе с лодкой во время шторма.
Плавник. Острый, черный.
– Нет. – Человек недоверчиво вглядывается в даль.
Казалось, что хуже не может быть. Казалось, что больше вообще уже ничего не будет и всю оставшуюся жизнь придется плыть и плыть, пока не придет медленная безболезненная смерть.
– Только не так! – шепчет человек, видя, как приближается к нему акула. – Только не так!
Он оглядывается, пытаясь найти выход, видит далекий корабль. Белые паруса. Киль разрезает море.
– Нет, – шепчет человек. – Так не бывает! Я просто схожу с ума. У меня видения…
Он оборачивается, надеясь, что акулы уже нет за спиной. Но акула по-прежнему плывет к нему, плывет за добычей. И плывет корабль, чтобы спасти его. Люди на борту что-то кричат ему, машут руками.
– А если это на самом деле?
Человек плывет к кораблю, оглядывается, видит акулу.
– Помогите! – кричит он людям на корабле.
Белое солнце молча наблюдает за ним с синего неба.
Акула? Корабль?
Безумие? Реальность?
– Помогите! – снова кричит человек, но уже обращаясь не только к людям на корабле, но и ко всему миру, ко всему человечеству. – Помогите, кто-нибудь!
И нет уже ничего, кроме этого крика. И можно только плыть. Плыть вперед. Плыть, пока есть силы…
Вакуум
Она не думала, что идет в будущее, не верила, что, когда откроет глаза, увидит крылатых ангелов, она просто шла в темноту, перешагивая через грань, за которой нет ничего. Сделанная петля как нельзя лучше сдавила шею, в ушах загудело. Ступни вытянулись в поисках опоры. Она сжала кулаки, слюна заструилась по подбородку. Темные круги застлали глаза. Тело еще раз судорожно дернулось и обмякло.
Она умерла. Ушла из мира, где не могла больше оставаться. Открыла дверь и вырвалась на свободу, пусть даже такой ценой… Но свобода была недолгой. Она поняла, что возвращается, вновь ощутив тяжесть век и боль в горле. Прорвавшийся сквозь ноздри воздух разодрал слипшиеся легкие. Приступ рвоты сдавил желудок. Тронутая гниением пища, поглощенная до смерти, зловонными кусками вырвалась наружу. Налитый кровью взгляд уперся в канализационный свод. Где-то далеко гудели очистительные сооружения. Где-то там фильтровались испражнения тысяч людей. Не рай и не ад. Всего лишь мир, из которого она хотела уйти.
Никогда прежде она не чувствовала ничего подобного. Не было ни страхов, ни сомнений. Паутина в голове говорила ей, куда идти и что делать. Кристальная прозрачность сути. Все остальное было второстепенным.
Редкие прохожие старались держаться подальше от странной женщины. Преследовавший ее запах мог напоминать лишь одно – смердящую вонь разлагающейся плоти. Устремив взгляд на другую сторону улицы, она смотрела на рыжеволосого гинеколога. Он улыбался. Он шел на работу, и она шла следом за ним.
Дверь в кабинет была открыта. Гинеколог поливал цветы на подоконнике. Он не слышал ее шагов. Сильные руки мертвеца сдавили его плечи и бросили на гинекологический стул. Месяц назад она была на его месте, и этот рыжий улыбчивый гинеколог высасывал вакуумом из ее тела ребенка. Теперь вакуум высасывал из него внутренности. Компрессор тихо работал, выплевывая в стеклянные сосуды окровавленные куски мяса. Месяц назад она видела, как в один из этих сосудов компрессор выплюнул часть ее тела. Часть того, что должно был стать ее ребенком.
– Боже мой! – шептал гинеколог. – Не надо. Не надо. Не надо.
Она тоже шептала. Тогда шептала.
Отец нерожденного ребенка был дома. Он мирно спал в своей кровати. Она помнила, как он улыбался, говоря, что договорился об аборте. Помнила, как дожидался ее возле больницы.
– Сама понимаешь… – говорил он.
– Да, – кивала она.
Она подошла к кровати и сдавила его горло.
– Уходи, – прошипела она его проснувшейся жене.
Женщина закивала и выбежала из дома.
– О боже! О боже! – звучал ее голос с улицы.
Паутина вздрогнула. Еще одна бабочка. Последняя.
Она пришла на городскую свалку. Здесь, среди бытового мусора и медицинских отходов, она отыскала гниющий кусок мяса, который должен был стать ее ребенком. Она обняла его и прижала к груди. Теперь ее путь был окончен.
Клоун
Поцелуй был настолько страстным, что фильм совершенно не запомнился.
– К тебе или ко мне? – спросила Кейт Рейлэнс, когда они вышли из кинотеатра.
– Можем в машине, – предложил Пол Грир, обнимая девушку за плечи.
– Снова в машине?
– Ты против? – он прижался лицом к ее голове, вдохнул запах ее волос.
– Мы же не дети!
– Я не говорю о детях. Я говорю о нас.
– Тогда не против. – Кейт нырнула ему под мышку, не видя ничего и никого вокруг. Почти никого…
Клоун. Невысокий, застенчивый, с тремя воздушными шарами в левой руке. Наклонив набок голову, он наблюдал за парой, стоя чуть в стороне. Кейт встретилась с ним взглядом, вздрогнула. Вздрогнул и клоун. Белые воздушные шары устремились в небо. Кейт заставила себя улыбнуться.
– Смотри, – указала она Гриру на клоуна.
– Возьмем третьим?
– Пошляк! – Кейт ткнула Грира под ребра.
Он притворился, что ему больно. Клоун повторил его движения.
– Он что, заигрывает? – попытался пошутить Грир, обнял Кейт за плечи, прижал к себе.
Клоун снова повторил его движения, обняв невидимую девушку.
– А так? – спросил Грир, поцеловав Кейт.
Клоун повторил поцелуй.
– Неплохо, вот только без языка… – Кейт подмигнула клоуну, вспомнила, о чем они говорили с Гриром минутой ранее, потянула его к машине.
Клоун пошел следом, продолжая пародировать их.
– Мы вообще-то хотели побыть вдвоем! – сказал клоуну Грир, скользнув по спине Кейт вниз.
Клоун повторил его движения. Грир тихо выругался.
– Дойдем до машины и отделаемся от него, – шепнула ему на ухо Кейт.
Клоун отстал, однако, когда Грир садился за руль, вынырнул на тротуар и начал парадировать его.
– Да, да. Очень забавно! – одобрил его на прощание Грир, включил передачу, дал задний ход, вздрогнул, почувствовав удар, остановился, вышел из машины.
Клоун лежал на асфальте, раскинув руки. Большие глаза были открыты и смотрели в небо.
Кровь клоуна на асфальте и руках пытавшихся спасти его людей – эти видения приходили каждый раз, стоило Кейт закрыть глаза чуть дольше, чем на секунду.
– Не нужно было тебе выходить из машины, – снова и снова говорил ей Грир.
Кейт кивала. Кейт, которая все еще находилась на парковке возле кинотеатра. Она стоит на коленях возле клоуна, а его кровь из разбитой головы течет по ее рукам.
– В этом не было нашей вины, – сказал Грир.
Кейт кивнула.
– Офицер Добински сказал, что мы можем забыть об этом, как о ночном кошмаре.
– Я знаю.
Кейт попыталась сдержать приступ рвоты, но не смогла, закрыла рукой рот, добежала до ванной.
– С тобой все в порядке? – спросил через дверь Грир.
– Я не знаю, – честно призналась Кейт.
– Помощь нужна?
– Нет. – Она закрыла крышку унитаза, спустила воду, подошла к раковине, умылась, уставилась на свое отражение. Бледные щеки, синяки под глазами, губы блестят синевой.
Кейт открыла ящик, достала пудру, попыталась привести себя в порядок, вышла из ванной, увидела, как вздрогнул Грир, когда посмотрел на нее, и невольно вздрогнула сама.
– Какого черта это значит? – растерянно спросил Грир, пытаясь за макияжем клоуна отыскать знакомые черты любимой женщины.
Рабочий день шел медленно, тянулся, мучил. Несколько раз Грир пытался дозвониться до Кейт, но так и не смог. К концу рабочего дня он уже начинал ненавидеть автоответчик и записанный на нем голос.
– Где ты была? – спросил он, приехав домой к Кейт, увидел коробки с купленными костюмами, разбросанные на кровати.