– Макс, Макс, держись, – машинально шептал я, гладя его по голове, и никак не мог остановиться, умом понимая, что поздно, уже поздно что-то предпринимать, мой друг уже отходит в мир иной.
Мой инстинкт самосохранения наконец заработал в полную мощь. Я ловко увернулся от бросившейся на меня девушки с растопыренными окровавленными руками. Меня поразило выражение ее лица, возникшего передо мной на мгновение. Это не было лицо безумца, оно оставалось вполне адекватным, несмотря на всю дикость происходящего. В лице сохранялись странное спокойствие, сосредоточенность, даже некая целеустремленность. Казалось, девушка делает все эти безумные вещи вполне осознанно и раскованно-свободно, чуть не с удовольствием.
Отпихнув нападавшую толчком ноги, чем удачно дезориентировал ее, я незаметно нырнул под стойку. Залез под столик и затих, прислонившись спиной к внутренней ее стороне.
Странно, но уже буквально через минуту шум в зале быстро стих. Кто-то ходил, слышались шаги, но ничьих голосов уже не было слышно. Я ползком прокрался к углу стойки, осторожно выглянул из-за нее.
Среди груды окровавленных тел стоят бесформенной группой с десяток девушек и парней, которые, как мне показалось, растерянно оглядываются по сторонам.
Посмотрев левее, я увидел, что на сцене, в полуобороте к залу, по-прежнему стоит мужчина в камуфляже и что-то тихо говорит по мобильнику. Растерзанные человеческие остатки, вероятно, великолепной парочки Blue Hawaii, беспорядочно разбросаны за его спиной. Закончив разговор, мужчина взглянул на настенные часы. Там было 00.05. Значит, прошло только пять минут, пять минут кровавого безумия. Странно, ровно пять минут, как по заказу. И все стихло, все прошло, все закончилось. Стоят ребята, вертят головами и, кажется, не поймут, что они натворили. Что тут, в конце концов, происходит?
Я пригляделся к группе в зале. Четыре девушки, пятеро парней. Вся одежда в ужасной кровище. Переминаются, смотрят на мужчину. Тот спрыгивает со сцены, подходит к ним, что-то говорит. Я не слышу толком его речи, доносятся лишь отдельные слова – испытание, успешно, возвращаться…
Что за хренотень здесь творится? Какие к едрене фене испытания? Что здесь такого испытывают, разорвав на клочки несколько десятков ни в чем не повинных людей руками девятерых идиотов, буквально осатаневших на какие-то пять минут? Неудержимый, наверное, очень праведный по своей природе гнев переполняет меня. Я еле сдерживаюсь, чтобы не зайтись в отчаянном крике.
О-па, меня заметили – не надо было так неосторожно высовываться из-за стойки. Хотя, если это какие-то, мать их, испытания, меня все равно бы обнаружили. Если не прямо сейчас, так чуть позже.
Мужчина манит пальцем, подзывая к себе.
Делать нечего. Я выбираюсь из своего убежища, иду к группе живых, тщательно выбирая место в кровавом месиве на полу для следующего шага. Боже, что за богатая мертвецкая вокруг! Окровавленные трупы вповалку один на другом, головы лежат иногда отдельно от тел, руки-ноги – тоже. За пять минут такого успеть наворочать! Я даже с некоторым невольным уважением посмотрел на молодежь, теперь скромно стоящую рядом с мужчиной в камуфляже.
Что такое, не понял. Среди оставшихся живых была Лена! Неужели это она, не может быть! Я вытаращил глаза, едва не поперхнувшись собственной слюной.
Переведя взгляд левее, я заметил тут же и Наташу, стоящую рядом. Вот это номер! Обе знакомые девушки благополучно выжили. А это значит, между прочим, что они были в числе основных действующих лиц только что закончившегося в ночном клубе «Солянка» кровавого экшн-спектакля. Никак по-другому их пребывание в прекрасном здравии сейчас объяснить не получится. Вот так, отдохнули, называется, после трудовой недели и несданного зачета по древнекитайской литературе!
Мужчина сочувственно смотрел на меня.
– Поздравляю, – произнес он вполне доброжелательным тоном.
– С чем? – машинально откликнулся я.
– С чем? – повторил мой вопрос мужчина, улыбнувшись самыми уголками губ, и тут же сам на него и ответил. – С тем, что в живых остался. Тебе этого мало?
Сарказм мне его совсем не понравился, но что тут скажешь против? И я ответил просто:
– Спасибо.
И замолчал, разглядывая во все глаза Лену. Та стояла, не поднимая глаз. Ничего нельзя было прочитать на ее бледном лице. Не лицо, а мертвая маска, застывшая гипсовая маска, вся в пятнах подсыхающей крови, чужой крови.
Мужчина продолжил свою речь:
– Не за что, это целиком твоя собственная заслуга. Неслыханно повезло, я бы даже так выразился. Может, какие вопросы появились? Или не до вопросов сейчас?
– Почему? Вопросы есть, задам напоследок, все равно живым вы меня отсюда не выпустите. Зачем вам лишний свидетель?
Мужчина даже крякнул от неожиданности, взглянул с любопытством.
– Что ж, давай, спрашивай.
Я помедлил, потом тихо начал говорить, глядя в пол:
– Эти две девушки – мои знакомые. Обеим вами сделана операция – имплантирован интегратор, искусственная душа. Сегодня проведена проба пера – испытание возможностей этой встроенной в организм железяки. Результат теста очевиден: человек превращается в легко управляемое, беспрекословно повинующееся кровожадное существо, зомби, не так ли? Нажал на кнопку – получите могучего зомби, отпустил кнопку – перед вами опять человек. Но какой человек? Тот, который всегда находится под контролем и сделает все по вашему приказу!
Я поднял взгляд. На меня увесисто смотрело дуло пистолета.
– Коряво сформулировано, но где-то так, если без дипломатии. Сейчас некогда развивать твою мысль, время дорого. Только скажу одно: ни один оторванный сегодня палец, тем более голова, не пропадут, все органы вернутся на свои законные места и приживутся без проблем. Что поделаешь, перестарались сегодня ребятки, но это был наш просчет: первый опыт, чересчур сильный импульс дали. Априори требовалось лишь умертвить присутствующих на минимуме кровожадности, а тут они начали головы рвать. Ничего, научимся, это все мелочи, издержки производства. И не за горами время, когда уже все люди перейдут на искусственные души. Ведь это намного удобнее для жизни, скоро ты это сам поймешь. А теперь, если не возражаешь, продолжим эту увлекательную дискуссию позже, времени у нас будет предостаточно. А сейчас – добро пожаловать в бессмертие!
Его палец на курке чуть дрогнул. Однако выстрелить мужчина не успел.
Произошло какое-то неуловимое движение – две стремительные темные молнии мелькнули перед глазами, и мужчина оказался рапростертым на полу. Теперь уже в количестве двух частей. Оторванная по самые плечи голова лежала рядом, на ней застыло несколько растерянное выражение, округлившиеся глаза хлопнули пару раз веками и тихо прикрылись. Безголовое тело сотрясала мелкая дрожь. Правая рука с по-прежнему крепко зажатым пистолетом медленно поднималась с пола – выше, выше, выше… Инстинкт убийцы неумолимо продолжал управлять даже обезглавленным телом. Но последовало еще одно неуловимое, молниеносное движение – и рука с пистолетом отскочила в сторону, прочь от тела, и забилась в конвульсиях, как кобра под рогатиной змеелова. Пальцы, наконец, разжались, и пистолет, освобожденный, мягко опустился на пол.
Я тупо глядел на двух девушек, стоящих напротив. Это были Лена и Наташа. Они только что в мгновение ока на моих глазах четвертовали своего начальника, хотя, надо заметить, не полностью: одна рука и две ноги оставались пока еще на своих местах. Но это, конечно, абсолютно непринципиальное замечание: если понадобится, и оставшиеся конечности отскочат прочь от тела в одно мгновение. Никаких сомнений в этом у меня не было. Но как же так? Как девушки смогли поднять руку на своего начальника? Что за неожиданный бунт на корабле? Не бессмыслица ли все это?
Заговорила Наташа:
– Несколько минут назад я своими руками убила Макса, моего любимого Макса. Просто разорвала его тело и выпустила наружу кишки. Не понимаю, зачем я это сделала, но точно помню, что убивала его и других в этом зале абсолютно спокойно, как будто привычное дело делала – пирожки пекла, например. Как будто меня что-то вело, я знала, точно знала, была абсолютно уверена, что все делаю правильно. Как это могло случиться? Какое дьявольское наваждение напало на нас? А сейчас, получается, я уже могу профессионально убивать по собственному желанию, безо всяких команд. Просто делаю это, без колебаний и сомнений. Мало того, мы, все девять человек, понимаем друг друга не то что с полуслова – с полумысли. И можем действовать как одно целое – этакая суперсовершенная машина убийств!
Позади нас раздался легкий стон. Наташа застыла на мгновение, и ее лицо вспыхнуло огненным румянцем.
– Макс, ты жив!
Одним скачком она переместилась метров на пять за мою спину и упала на колени прямо в кровавое месиво перед изуродованным телом Макса. Она наклонилась к его лицу.
– Макс, милый, очнись!
Макс издал еще один слабый стон и приоткрыл глаза.
– Макс, Макс, милый, ты слышишь меня?
Наташа бережно обхватила голову Макса ладонями и осыпала его лицо поцелуями. С ее глаз ручьями бежали горячие слезы, капали вниз и омывали лицо умирающего Макса.
– Макс, отзовись, отзовись, милый! Это я, Наташа, я с тобой!
Макс чуть двинул головой, с его запекшихся губ сорвались звуки, больше напоминающие шелест луговых трав в ветреный день, чем человеческий голос:
– Наташа, я не виню тебя ни в чем. Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, Макс, люблю, люблю, люблю!
И их уста слились в неразделимом вечном поцелуе.
Я посмотрел на Лену. Она стояла напротив вся в слезах и бесконечно повторяла монотонным голосом одни и те же слова:
– Что я наделала…
Краем глаза я заметил легкое движение справа от себя. Люди с автоматами наперевес.
Шквал бушующего огня. Оглушительный грохот, переходящий в колокольный набат. Тишина. Тьма.