Я кивнул.
— Тогда наливай, не тяни резину.
— Косвенным последствием дыхания сильно обогащенной кислородом смесью, — продолжил ветеран, прикончив второй стакан, — должно было стать сильнейшее, доходящее до состояния аффекта, головокружение от успехов у широких обывательских масс Западного крыла. По данным разведки, среди них было немало сочувствовавших Красноблоку жильцов, особенно, среди гастарбайтеров и чернорабочих. Альцгеймер надеялся нейтрализовать их, вызвав опьяненные халявой, которая, как ты понимаешь, носила исключительно временный характер. За долги-то МВФ все равно потом с процентами взыскал. Для нас, понятно, это было слабым утешением…
— Угроза была реальной? — спросил я.
— Как сказать, вздохнул отставник. — Думаю, Альцгеймер кидал понты. Я же говорил уже, он был большой мастак по части розыгрышей, артист сатирического жанра, одно слово, но члены Геронтобюро все равно перебздели не на шутку. Военруки, правду сказать, тоже наложили в галифе, — добавил он с большой неохотой. — У них были на то кое-какие основания. Понимаешь, мы к тому времени крепко отстали от мазерфакелов в области обычных вооружений, поэтому перешли к так называемой Стратегии Ядреного сдерживания. Она заключалась в том, что мы оборудовали внутри Красноблока засекреченные Кладовки Возмездия, заправили керосином и пригрозили мазерфакелам, что подорвем и себя, и их, к ебеням, если они вздумают на нас полезть. Такой вот был у нашего Генштаба стратегический оборонительный план. Поэтому, когда этот гад Альцгеймер начал хвастаться, что наши военруки смогут смело засунуть Подсобки Возмездия к себе в очко, поскольку, дескать, с превращением Пентхауса в Оф-шар, у них даже сейсмографы толчков не зарегистрируют, когда мы внизу совершим над собой суицид, тут было, над чем призадуматься. Не то, чтобы кто из военруков рассчитывал подрывать Подсобки Возмездия на полном серьезе, как никак, Высшее политическое руководство на словах выступало за Разрядку Межэтажной напряженности, зарабатывая авторитет у Неприсоединившихся жильцов. К тому же, после очередного неурожая в Мичуринских теплицах, мы скрытно выкачали оттуда весь керосин, чтобы потравить этих долбанных долгоносиков. Правда, это обстоятельство держалось в большом секрете. Теперь же вышло, нам совсем нечем крыть, — голос отставного вояки задрожал от обиды, и я поспешил подлить ему, не дожидаясь напоминаний.
— Короче, узнав про СОИ, Геронтобюро поставило перед военруками ответственную задачу в самые сжатые сроки дать Альцгеймеру взвешенный, но адекватный ответ. Такой, чтоб, получив его, он, гад паршивый, сам очутился в неадеквате. Чтобы, паразит, к своей Гуантанамамке под юбку спрятался и, как лобковая вошь, там сидел! Ну, что, приказ есть приказ, надо исполнять, — продолжил ветеран, сделав новый, судорожный глоток. — Хотя, врать не стану, долго ничего толкового не приходило на ум. Оборонка, та вообще вся извелась. Пока мы не вспомнили о вирусе Йобола…
— Может, Эбола? — осторожно заметил я.
— Сам ты Эбол! — взмахнул стаканом старикан. — Сказал: Йобола, и точка! Хотя мысль твою понял, молодец, хвалю. Ты ведь тот вирус имел в виду, от которого нигролы на Черных этажах в массовом порядке дохнут?
Я ограничился скупым кивком.
— В принципе, между штаммами Эбола и Йобола — много общего, — согласился Полковник, причмокнув губами. — Однако симптоматика у них все же разная. Вирус Эбола вызывает приступы ужасной геморрагической лихорадки, сопровождающиеся сильным жаром и, обыкновенно, заканчивающиеся летальным исходом с последующим полетом в Балласт. Доложу тебе: нам с тобой крупно повезло, что эта хрень не покидает Черных отсеков и вообще крайне редко поражает бледнокожих жильцов, мы к ней не восприимчивы, в отличие от бедолаг нигролов. Палочка Йобола — сходная вредоносная культура, только действует с точностью до наоборот. Нигролам с приматами она по фонарю, чего не скажешь о наглосаксах с мазерфакелами…
— Впервые слышу, чтобы жильцы Пентхауса в последнее время страдали от каких-то эпидемий, — заметил я.
— Еще как страдали, — заверил ветеран самоуверенно. — И сейчас страдают, и дальше будут, ты мне верь. Но, во-первых, все эпидемиологические сведения касаемо вируса Йобола засекречены. Это раз. Кроме того, сама болячка проявляет себя нестандартно. Жильцы не понимают, что с ними творится. А врачам запрещено ставить правильные диагнозы. Ослушавшихся сталкивают в Балласт. И потом, доктора сами, считай, поголовно инфицированы, просто у этой хвори инкубационный период долгий.
— Как протекает болезнь? — осведомился я.
— В острой форме жильца накрывает сильнейшая лихорадка, — сказал Полковник и загнул волосатый мизинец с грязным ногтем. — Но не геморрагическая, как при Эболе, а геморроидальная. Она на порядок страшнее, хотя, на первых порах, клиническая картина сходная. Сначала больного швыряет в жар. Потом он теряет ориентацию в пространстве, срывается с места и, со всех ног, куда-то несется…
— Куда?
— Хороший вопрос. Если ты про нигролов с Черных этажей спрашиваешь, этого тебе никто не скажет. У них там после избавления от цепей колониализма такой бардак развели, что и здоровые жильцы с концами пропадают на раз, тюрюх, и нету, и всем по бую. Пропал, ну и ебись в рот конем, сам, типа, виноват. Бабам проще нового жильца запузырить, чем пропажу искать, подошвы стаптывать, тем более, сам процесс пузырения несравнимо приятнее. Короче, станут рубероиды за взбесившимися соседями следить, нечего им больше делать. А инфицированные вирусом Йобола — те в суперлавку опрометью бегут…
— Зачем?
— Этого долго понять не могли, пока вскрытия не сделали. Летит инфицированный жилец в ближайшую суперлавку как ошпаренный, а что там позабыл, и сам не знает. Бывало, схватишь такого летуна за шиворот, да как тряхнешь хорошенько, чтоб зубами клацнул, да как гаркнешь прямо в ухо командирским голосом: а ну, отставить, мать твою, равняйсь, смирна, колись, сука, куда собрался, так не скажет ничего вразумительного, только мычит. Обмочится, разве что, если сильно трясти, чисто как лунатик после побудки. Только лично я ни разу не видел, чтобы хоть кому-то удалось больного палочкой Йобола разбудить. Да и с курса его не собьешь, хоть смирительную рубаху напяливай, ногами сучит, руками загребает, всем телом извивается, колотится прямо, глаза навыкате. Пустите в суперлавку, и все тут.
— Кошмар, — пробормотал я.
— А ты как думал?! И это только на ранней стадии, между прочим. Дальше — только хуже становилось, даже если санитары пропускали пациента в суперлавку, как он просил. Бедняга вдоль прилавков мечется и горячечный параноидальный бред несет, вау, мол, вау, хочу, хочу! И гребет из витрин все, что ни попадя. Затем обильное слюноотделение, геморроидальный понос и абзац жильцу, летальный исход прямо в суперлавке. Ты б, что ли, еще мне плеснул…
Вздрогнув, я оторопело уставился на стакан, пододвинутый мне Полковником.
— Не жмись, наука, тебе это не идет…
— Такая вот зараза, — добавил отставник, как только я исполнил просьбу. — В отдельных случаях температура мочи у инфицированных подскакивала до ста градусов по Цельсию, можешь себе такое вообразить? Кипятком на прилавки сцались…
— И эта дрянь просочилась к нам? — спросил я упавшим голосом, вспомнив, с каким воодушевлением мы крушили в Перекраску ССанКордон, выкорчевывая из кладки мудреные фильтры тонкой очистки и выплескивая в сливные отверстия бидоны с хлоркой, предназначавшиеся для регулярной дезинфекции прилегающих к Госпорогу помещений. Значит, и на мне лежала доля ответственности за все, случившееся позже…
— Просочилась, — сильно помрачнев, подтвердил мои наихудшие опасения ветеран.
— Обождите! — неожиданно всполошился я. — Минуточку! Но ведь вы же только что сами сказали, будто в Красноблоке о палочке Йобола вспомнили, только когда начальство велело дать Пентхаусу адекватный ответ на оборонную инициативу Альцгеймера?!
— Так и есть, — кусая губу, признал Полковник. — Этот гадский вирус всплыл, когда соглядатаи проводили негласное расследование в отношении Замяткина-Загладкина. Помнишь тот досадный инцидент, когда у нашего Востоковеда сознание раскололось надвое от одного вида полок в стандартной суперлавке, после чего он провалил к ебеням операцию «Мученики Джихада»? Так вот. Соглядатаям припекло узнать, в чем же причина облома. Как-никак, Востоковед был проверенным бойцом, активистом идеологической ячейки и положительно характеризовался в инстанциях…
— Я слышал, в наказание его сослали в Мичуринские теплицы…
— Ага, в качестве гумуса, — зло ухмыльнулся Полковник. — И он еще легко отделался, стервец. Только сперва из него выделили экстракт вирусов Йобола, из-за которых он заболел Потреблядством. Доложили наверх, так, мол и так, Джихад сорвался из-за инфекции, Востоковед, можно считать, не виноват, чихнул на него в Пентхаусе кто-то. Думали начальство успокоить. А то наоборот, от этой новости пало в ступор. Прикинуло, видать, что станется с Красноблоком, если палочка Йобола просочится через ССанКордон. Это ведь в любой момент могло произойти. Командировочные через Госпорог в то время шастали регулярно. Я уж о наших ополченцах помолчу, которых по Уставу полагалось массово кидать на Западное крыло, если бы у нас с мазерфакелами дошло до рук. Короче, в Геронтобюро так пересрали, что чуть не выбросили белый флаг. Еще немного, и сами бы упали перед Альцгеймером на колени, умоляя, чтобы скорей замуровал в рамках своей оборонной инициативы. И тут нарисовались два грамотных обетованских штемпа из ячейки юных натуралистов. Одного звали Кемп, другого — Дэвид. Толковые были пацаны, хоть и желторотые совсем допризывники. Подали в Комитет служебную записку. Нет поводов для беспокойства, говорят. Что Востоковед болячку в Пентхаусе подхватил, этого, мол, следовало ожидать. Он же был не привитый, вот и не уберегся, а чего вы хотели, если очаговые вспышки Потреблядской лихорадки известны в Доме, как минимум со времен управдома Ухогорлоносора, который, прошу пардона за мой лягушатский, был та еще потреблядь. Но эпидемии, дескать, хотя и оборачивались большими жертвами среди мирного населения, в конечном счете, продвигали исторический процесс с этажа на этаж. Именно под их влиянием, по мысли Кемпа и Дэвида, одни большие группы жильцов возносились на самый верх, в причердачные помещения, в то время как другие, избежавшие инфицирования путем самоизоляции, оказывались оттертыми на уровень цоколя. Как те же чайники, которые, при всей своей уникальной хваленой неприхотливости, более чем скромных запросах и минимизированных потребностях, выра