итель, который за ними подглядывал в зеркальце, сказал озабоченно: «Не задохнулись бы»… Ивее! Своих объятий они не разомкнули…» (Под цыганским шатром // www.darial-online.ru).
Людмила Гурченко: «От этой пары исходило такое сияние, что – ну не знаю – если на свете и есть настоящая любовь, то, ей-богу, это она!..»
Венгерский журналист Ласло Далош более сдержан в описании своих впечатлений о встрече с парой Высоцкий – Влади: «…Я его увидел в 1971 году в Московском дворце съездов на кинофестивале. Помню, как он в перерыве между показами фильмов стоял за одним из столиков в буфете верхнего банкетного зала рядом с Мариной Влади… Он стоял рядом с ней, и его глаза лучились какой-то покорностью, преданностью, смущенностью. Они вели непринужденный разговор. И он все делал неторопливо, делал все, чтобы ей услужить, выполнял все, о чем просила эта удивительная женщина. То он подает ей тарелку с салатом, то ломтик хлеба, и все так сдержанно, спокойно, что, на первый взгляд, и не чувствовалось связи между ними. Видно, как он стремится сделать все, чтобы она была довольна… Это не театр и не кино, и нет с ним гитары. За что же ему держаться?» (Л. Далош. Так оно и есть. С гитарой и без гитары // Фильм, театр, музыка. № 12. 1981).
«То, что любил он ее безумно, было видно каждому – от осветителя до гримера, – рассказывал киноактер Лев Перфилов, сыгравший роль муровского фотографа Гриши в «Месте встречи…»). – Вспоминаются съемки в одесском Шевченковском парке. Как раз тогда к нему и приехала Марина Влади с сестрой. Кто-то из наших подбежал к ним, сказал, что позовет Володю. Вижу, выскакивает Володя из той самой бильярдной. На крохотном пятачке лестницы начинается его невероятный танец на одной ноге. Это и «барыня», и «яблочко» и «тарантелла» одновременно. А между Мариной и Володей – несколько метров. Она смотрит – он танцует. Танец восторга! Забыть это нельзя. Вдруг, так же внезапно, он срывается с места и мчится обратно к камере… Когда Говорухину рассказали, что явилась из Парижа Влади, он прекратил работу. Сразу же. Володя с Мариной обнялись и пошли вместе куда-то в гору…» (О. Вергелис. Л. Перфилов. Эра немилосердных // Киевские ведомости. 26 января 1998).
Влюбленными откровенно любовались друзья, по возможности старались даже будни превратить в праздники. Одесские морские капитаны Александр Николаевич Назаренко и Анатолий Григорьевич Гарагуля дарили им умопомрачительные черноморские круизы на теплоходах «Шота Руставели» и «Грузия». Гарагуля исполнял любые Маринины капризы. Бывало, рассказывал он, идем, как вдруг Влади говорит: «Хочу купаться». Останавливался теплоход – и Марина плавала посредине Черного моря (см. vv.kulichki.net/ovys/people).
Когда Высоцкий и Влади приехали в Крым (там Говорухин снимал свой «Белый взрыв»), власти разрешили Марине отдохнуть в Ялте, но на поездки по Крыму наложили грозное вето. «Так по секрету, – рассказывал бригадир осветителей съемочной группы В. Логвинов, – мы взяли катер прогулочный. Марина надела свои очки. И вот этот катер под видом выбора натуры для съемок объездил весь Крымский полуостров. Повезли их в Форос…» (см. «Белорусские страницы». Вып. 12. Минск, 2004).
Не знавший «меры в женщинах и в пиве» тогдашний сочинский мэр Вячеслав Воронков организовывал им поистине царскую встречу в своих угодьях, на выезде из Малого Ахуна, рядышком с бывшей дачей первого советского «президента» Михаила Ивановича Калинина. Были, как водится, шашлыки и вина. Но у Высоцкого был очередной «сухой» период.
Марина ездит с ним на натурные и студийные съемки, на «озвучку». Легендарный звукорежиссер Виктор Борисович Бабушкин, записывая баллады для фильма «Бегство мистера Мак-Кинли», неожиданно для себя обнаружил в холодной, непротопленной студии окоченевшую французскую кинозвезду. Он напустился на поющего поэта: «Высоцкий, ты с ума сошел. Ну что ж ты делаешь, а? Мариночка, пойдемте к нам, да не волнуйтесь, никуда он не убежит». Он увел ее, насквозь продрогшую, к себе в аппаратную, напоил чаем, попотчевал печеньем и конфетами. И заодно стал уговаривать: «Вы – актриса, попробуйте воздействовать на Володю. Вот здесь надо то-то, а здесь немного по-другому». «Ясно, поняла, я сейчас поговорю», – вспоминали очевидцы быстрый ответ Влади. Они пошептались, и Высоцкий подошел к микрофону абсолютно другим человеком…» (см. К. Лакин. Звукорежиссер. Инженер. Художник. Композитор // show-master.ru/win1251).
Режиссер Виктор Туров дарил своим молодым друзьям «дикий» отдых в белорусских лесах: «Мы снимали… под Новогрудком, у озера Свитязь. Для Адама Мицкевича это озеро было святым… Встретил я Володю и Марину в Барановичах и привез на это озеро. Было воскресенье, из Барановичей и Новогрудка понаехало много отдыхающих… И так по пляжу, по озеру пошел такой шорох, шум, взволнованность некоторая… Я оставил их одних погулять в лесу вдоль озера. Вдруг ко мне прибегает кто-то из группы и говорит: «Знаешь, там бить собираются Высоцкого и Влади! Их приняли за самозванцев……. У тогдашней публики бытовало мнение, что Высоцкий – это бывший белогвардеец, со шрамом на лице, огромного роста и прочее… Марина Влади в своем неброском наряде выглядела просто обаятельной женщиной… Они далеко не тянули на суперменов… Это зародило подозрительность, и вот за «самозванство» моих гостей чуть было не отколотили…» (В. Туров – встреча со зрителями, Ялта, 02 февраля 1987). Художник фильма Евгений Ганкин дополнял рассказ режиссера: «Марина Влади была в обыкновенном ситцевом сарафанчике, на ногах – достаточно поношенные босоножки, волосы собраны в пучок. И народ, который помнил пышноволосую красавицу Марину Влади, не сразу поверил, что эта скромная женщина и есть та самая прославленная актриса. Местные франтихи с пышными прическами выглядели куда более эффектно…» (см. Владимир Высоцкий. Белорусские страницы).
Виктор Туров: «Встретил я Володю и Марину в Барановичах и привез на озеро Свитязь… по пляжу, по озеру пошел шорох, шум, взволнованность некоторая. Вдруг ко мне прибегает кто-то из группы и говорит: «Знаешь, там бить собираются Высоцкого и Влади! Их приняли за самозванцев»»
Прибалтийские рыбаки баловали удивительную пару «особенностями национальной» ловли лосося. Брестская таможенница Валентина Савкина с поста «Варшавский мост» стремилась создавать «режим наибольшего благоприятствования» при пересечении границы (см. Ф. Муха. Мне есть что спеть, представ перед Всевышним // Советская Белоруссия. 22 июля 2000). Марина очень легко сошлась с референтом-переводчицей при Московской патриархии Тамарой. Дружеские отношения между женщинами сохранялись очень долго. Когда Высоцкий стал регулярно ездить за границу, он вечно маялся, что привезти в подарок тамошним друзьям, чем удивить, не матрешками же! Тамара, страстная собачница, и посоветовала Владимиру Семеновичу: самым оригинальным подарком будут редкой породы и очень дорогие в зарубежье, но более дешевые в Союзе щеночки. В качестве консультанта и помощника она порекомендовала Высоцкому Тамару Александровну Шибаеву, лучшего собачьего мастера-парикмахера Москвы. Она действительно была лучшей. Зря что ли в числе ее клиентов были семьи Брежневых и Райкиных, Клавдия Шульженко и Алла Пугачева?
Высоцкий попросил Тамару найти ему парочку французских болонок. «Разумеется, – рассказывала Шибаева, – я тут же подобрала настоящих «француженок» – двухмесячных, масеньких, с ободковыми черными глазками, черными носиками. Перед самым вылетом он приехал, взял их на ладошку. «Такая капся – и столько стоит!» И заплатил больше. Спрятал щенков под куртку и ушел. Так было несколько раз… Удивительно, правда? Собачки французской породы из России…» (А. Рязанкин. Т. Шибаева: «Зовите меня – кузькина мать» // СПИД-инфо. № 8.19 апреля 2004).
А какой сказочный подарок преподнес Высоцкому и Влади неуемный фантазер Сергей Иосифович Параджанов, когда Владимир и Марина в перерывах между съемками отдыхали в Юрмале! Он оказался их соседом по гостинице. Однажды в номере Высоцкого отключили воду, «они попросили оставить ключи от его номера у портье. Войдя в комнату, увидели на столе боржоми, фрукты, сигареты и лимонад.
– И это все? – удивился Высоцкий. – Что-то не похоже на Сергея, должен быть подвох.
Влади открыла дверь в ванную и радостно вскрикнула:
– Смотри, Володя!
На душе Параджанов прикрепил букет – так, чтобы вода лилась на красавицу Марину с охапки алых роз…» (Д. Шевченко. Как я посадил Параджанова // Совершенно секретно. № 12. 1997).
Вообще Параджанова Марина Владимировна воспринимала как бесконечный праздник: «Я до сих пор сохраняю великолепные бусы, подаренные мне Сергеем Параджановым. Мы, приезжая в Киев, всегда были его гостями, он угощал нас грузинскими блюдами, сыром, вином…» (Т. Деревянко. В Болонье, на кинофоруме исследователей // Независимость. 17 августа 1999).
Как-то, путешествуя с Мариной, шутки ради с борта «Грузии» Высоцкий взял да и послал телеграмму в Одессу Михаилу Жванецкому: давай, мол, встретимся. «У Высоцкого, – рассказывал Михаил Михайлович, – была в то время мысль сделать русско-французскую программу «Москва – Париж»: «Миша, я пою и говорю по-русски, Марина – по-французски. Мы оба на сцене – ведем концерт. Московский мюзик-холл часто играет в Москве – ну что может быть лучше?» Он спросил: «1де можно вас послушать?» – «Завтра мы: Карцев, Ильченко и я – выступаем в обеденный перерыв на заводе «Промсвязъ». Привез их Олег, друг… Приезжают «жигули», Олег за рулем, а рядом голая, как я видел, женщина. Оказалось, Марина Влади… В те дни жара стояла неимоверная, и она была как-то раздета… В рамках, но французские рамки – не наши, и поэтому на заводе «Промсвязь» ей выдали плащ-палатку, чтобы укрылась. Ажиотаж поднялся страшный: Высоцкий с Мариной Влади в зале красного уголка. Можно потерять сознание! Дирекция завода, обком партии – все вокруг носились, ну как возле шампуров на гриле. Марина уже сидит, а в зале суета, все ходят, как в Мавзолее, кругами… Движение не прекращалось, пока Володя не попросил: «Дайте же посмотреть, ну пожалуйста, я вас очень прошу». В общем, все расселись, и мы сыграли…»