В одном из своих интервью (Экспресс-газета. № 44 (201). 1998) Татьяна Васильевна уверяла: «Я знаю одно – она (Марина Влади. – Ю.С.) хотела от него ребенка, но он был против. А я вот – родила…». Михаил Шемякин на сей счет высказался прямо: «Марина очень хотела от него ребенка, но Володя боялся, что ребенок может родиться нездоровым из-за его алкоголизма…» (О. Волкова. Почему Высоцкий не хотел ребенка от Влади // Собеседник. 25 января 2001).
Родилась Анастасия Иваненко 26 сентября 1972 года. Отчество она носит Владимировна… Валерий Золотухин считает, что «в отличие от своей матери… дочь Володи абсолютно не амбициозна. Она считает, что вообще не нужно ничего афишировать. Это их внутрисемейное дело. «Зачем тебе все это надо, мама? – успокаивает она Татьяну. – Мне не нужна фамилия Высоцкого. Я обыкновенная женщина, я нарожаю тебе внуков…» (Л. Цыганова. В. Золотухин: «Дружба с Высоцким – это пожизненная честь и каторга» // Молодежная газета. 3 апреля 2003).
После смерти Высоцкого Татьяне Васильевне (Тате) на память остались строки возлюбленного: «Как все это, как все это было / И в кулисах, и у вокзала! / Ты, как будто бы банное мыло / Устранялась и ускользала…». Эти поспешные и не вполне совершенные строчки словно стали отголоском старого прозаического наброска Высоцкого «О жертвах вообще и об одной – в частности». Главный герой новеллы – актер Владимир – именно в кулисах страстно признавался: «Таня! Я вам звонил! Я так хотел вам сказать, что я вас люблю… Я вас люблю!».
Марина Влади, узнав после кончины Высоцкого об адюльтере и наличии у мужа незаконнорожденной дочери, вздохнула и сказала: «Если это правда, пусть девочка носит его фамилию» (см. Б. Кудрявов. Дочь Владимира Высоцкого не знает, кто ее отец // Экспресс-газета. № 04. 27 января 2003).
Сам Высоцкий признавался, что в течение всей сознательной жизни постоянно находился как бы между двух огней: первая любовная параллель – Люся Абрамова и Таня, вторая – Таня и Марина. Потом появилась третья – Марина и Оксана…
Оксана Афанасьева
То была не интрижка –
Ты была на ладошке…
Присутствие Оксаны Афанасьевой в жизни Высоцкого последних лет оказалось полной неожиданностью для многих и вызывает противоречивые толки. После смерти Владимира Семеновича Валерий Золотухин, который, казалось бы, был в курсе всех жизненных сует поэта, пишет в своем дневнике: «…Что это за девица? Любил он ее, оказывается, и два года жизни ей отдал… Ничего не знал… Ничего. Совершенно далек я оказался в последние годы от него…».
Говорят, Владимир Семенович называл ее своей последней любовью. Когда они впервые встретились в конце 1977 года, ему было под сорок, ей – вдвое меньше, восемнадцать. И он с ходу, как утверждает Оксана, «что называется, обалдел».
Как все случилось? Да по-совковски: родственница Оксаны, стоматолог, лечила зубы таганским звездам, а посему имела прямой доступ к театральным кассам. Естественно, и близкие тоже. Оксана вспоминает: «Зашла в администраторскую в антракте, чтобы позвонить. Там сидел Володя, и администратор Яков Михайлович Безродный сказал: «Ксюша, это Володя Высоцкий. Володя, это Ксюша». Володя в этот время разговаривал по телефону, но сразу повесил трубку. Почему-то мимо аппарата…» (М. Райкина. Правда любви и смертного часа). Ах, «почему-то», Оксана… Лукавство, право. Она рассказывала: «В тот день я вообще-то шла на другой спектакль, а его заменили на тот, что я уже видела. Могла уйти, но осталась из-за подружки. А Володя в тот день не играл – он просто заехал кому-то заказать билеты. «Куда вы после спектакля?» – спросил он. – «Домой». – «Не бросайте меня, я вас подвезу»».
Оксана Афанасьва
Владимир Семенович тут же взял телефончик, предложил встретиться. Девочка не только самостоятельная, но и самолюбивая, Оксана долго сомневалась, идти ли ей на свидание. Ее сомнения возмутили подружку: ««Ты что?!Да все бабы Советского Союза просто мечтают оказаться на твоем месте!». Я мысленно представила бесчисленное количество этих женщин – и пошла… С первой минуты разговора у каждого из нас было ощущение, что встретился родной человек. У нас было очень много общего во вкусах, привычках, характерах. Иногда казалось, что мы и раньше были знакомы, потом на какое-то время расстались и вот опять встретились… Володя даже вспомнил, что бывал у моих родителей дома и знал мою маму…» (Л. Лунина. Высоцкая любовь // Карьера. № 7. июль 1999).
У театрального подъезда случилась забавная сцена. Неутомимый жуир Вениамин Смехов, усаживаясь за руль своих зеленых «жигулей», предложил: «Ксюша, давайте скорее, я вас жду». – «Нет, нас уже подвозят». – «Кто?» Она показала на машину Высоцкого. Смехов скис: «Конечно, что мои «жигули» против его «мерседеса»!» Обиделся, короче.
А вот на следующий же день Ксюша рассталась со своим мальчиком – потенциальным женихом Женей. Ее покорила колоссальная энергетика Высоцкого, умение подчинить своему обаянию любую аудиторию – будь то один или два человека или десятитысячный зал какого-нибудь Дворца спорта. Оксана откровенно признает, что «была безумно влюблена… Такое ощущение, что жизнь была заполнена только им… Мне было достаточно, что мы вместе. И хотя, конечно, были и чувства, и накал, и страсть, о том, что он меня любит, он мне сказал только через год. И для меня это стало сильнейшим потрясением, моментом абсолютного счастья…» (там же).
Оксана утверждает, что она не была «театральной сырихой» и Высоцкий не был для нее божеством. У нее в доме, на Пушечной, в гостях у папы Афанасьева-Севастьянова, много писавшего для эстрады, часто бывали «властители дум» тех лет – Леонид Енгибаров, например, Лев Прыгунов, другие интересные творческие люди. Высоцкий же для девочки был загадочной, таинственной фигурой. О нем ходили всякие легенды. Она боялась, что чувства с ее стороны будут сильнее и искреннее, чем с его.
Судя по всему, Высоцкий был ужасно нетерпелив в проявлении душевных чувств. Когда Оксана не смогла прийти на «Гамлета», так как собралась на спектакль Эфроса на Малой Бронной, Владимир Семенович подрулил за ней после спектакля и пригласил поужинать. Поехали на «Грузины». Он попросил: «Не надо называть меня «Владимир Семенович»». Он нежно ухаживал, угощал деликатесами. Было вино, хозяин жарил печенку, которая таяла во рту. Вкусно! «Когда мы начали с ним жить и я в первый раз у него ночевала, мы утром встали, и я убрала постель. Для него это было потрясением. Клянусь. Он сказал: «Ты – первая женщина, которая убрала за собой постель…». Я же не знаю, как другие, но получалось, что они пользовались. А тут он вдруг понял, что я делаю это не потому, что он – Высоцкий, а человек, которого я люблю…» (М. Райкина).
Володарский описывает Ксюшу такой: «Худенькая блондинка невысокого роста, очень милый, застенчивый человек. Когда собирались друзья, она выходила довольно редко – то ли к своим занятиям готовилась, то ли просто пряталась. Может, побаивалась оравы пьяных похабников – каждый же норовил за ляжку ущипнуть. Не думаю, что в отношении Володьки вынашивала матримониальные планы: ничего хищного – такого, что в избытке есть в Марине, – я в ней не приметил…» (Т.Романова, Э. Володарский. А я все помню, я был не пьяный // Огонек. № 256. сентябрь 1999). Он же вспоминал: «Девочка ничего не знала про Володины наркотики. Ей кто-то об этом сообщил в день похорон. Она так бурно отреагировала, яростно. Готова была поехать ночью на кладбище, разрыть могилу и разорвать тело любимого на куски… Как тигрица, металась по даче и бросала нам с женой в лицо: «Вы – предатели, знали и молчали! Вы всегда меня не любили!» Действительно, я ее почему-то не любил буквально с первого дня знакомства… Володька говорил: «Не дай бог подохнуть. Ксюха одна останется, я же ей и отец, и любовник, и опекун…»» (Б.Кудрявов. Э. Володарский: «О Высоцком врут все» // irrcut.narod.ru/pressa/skandal).
Впрочем, по словам самой Оксаны, она «старалась отгородить его от иглы и «колес»… Ведь его подсадили на наркотики. Все началось на очередных гастролях Высоцкого в Горьком. Одна женщина-врач посоветовала свой рецепт, как выводить Володю из запоев хотя бы на время концертов. Она уверяла, что своего мужа-алкоголика приводила в чувство только с помощью таблеток и инъекций. Решили попробовать. Сделали один укол – помогло. Потом – второй, третий… Запоя нет, похмелья нет. Володя работает. Все вроде замечательно. Оставалось побороть только стресс и адскую усталость. Постепенно он стал принимать наркотики, только чтобы расслабиться, снять напряжение… Но потом состояние эйфории, энигмы сменялось глубокой депрессией и немощностью… Володя осознавал, что превратился в раба «искусственного рая»… И это его убивало уже морально. Он сам мечтал избавиться от наркотического плена. И… безумно боялся за меня. Однажды он сказал: «Если я узнаю, что ты попробовала эту дрянь, я убью тебя собственными руками…»» (Е. Езерская. О. Ярмольник: «Часть меня умерла с Высоцким» // Городской дилижанс. 20 января 2000).
Валерий Янклович утверждает, что «последние годы Володя очень серьезно относился к этой девушке. Хотя меня тогда она немного раздражала… Но я видел Володино отношение: он принимал участие в ее жизни, вникал в ее студенческие дела… Конечно, она сыграла в жизни Высоцкого определенную роль…» (см. Живая жизнь. М.: Петит, 1992).
Когда Высоцкий познакомился с Оксаной ему было под сорок, ей – вдвое меньше
Бывший киносценарист и одновременно филер спецслужб (как первое, так и второе вызывает сомнения. – Ю.С.) Вадим Горский в своих странных, мягко говоря, записках «Луи Армстронг еврейского разлива» (Урал. № 8. 2000) цитирует якобы монолог Высоцкого: «Особенно боюсь – это, если я сдохну, – за… Ксюху. Я же ей и отец, и любовник, и ангел-хранитель… Мне нужно как можно дольше продержать под своим крылом Ксюху. Это моя обязанность… Эта любовь, скажем, «опасная», скажем, даже… «роковая»… просто какая-то хворь из Гонконга. Она подтачивает мои силы, и я даже не пытаюсь сопротивляться. Эта любовь, как говорят, мне противопоказана. Но мы продолжаем любить тайком, воровски, блуждать в извилинах нашего чувства, болеть собой, болеть любовью, иногда даже не бывшей нашей любовью, а чьей-то чужой, только проявлявшей себя в нас. И если эта любовь будет продолжаться, какая бы она ни была – искренняя и реальная или лживая, покалеченная и грешная, – мы оба свихнемся. И от правды, и от кривды… Только при одном условии любовь может быть вечной – когда хотя бы один из любящих обладает такой силой воображения и ума, которые способны оживить и придать красок вакууму. Такой любви не нужны свидетели, она питается собственными соками…».