И взяла ведь, хотя добром это и не кончилось.
Традиция женской независимости и воинственности имеет еще более древнюю историю. В первом веке завоевание римлянами Британии встретило яростное сопротивление на юго-востоке острова, где обитало племя иченов. Возглавляла иченов гордая и бесстрашная королева Боадичея (или Буддика). Англичане по сей день с большим интересом относятся к ее личности, так она импонирует им и соответствует их представлениям о жизни.
Интересно, что английские женщины не слишком страдают характерным для некоторых западных обществ комплексом неравного «положения женщины». Нет, конечно, у них есть феминистки, и давно, когда-то они одними из первых стали отстаивать свои права. Но это было тогда, когда этим практически еще никто не занимался, это было смело и весело. Сейчас же феминистские общества собираются, судя по всему, главным образом для того, чтобы пообедать вместе или поболтать за чашкой чая.
Английский дом нельзя представить без камина, в котором весело потрескивают дрова, давая не слишком много тепла, но создавая незабываемую атмосферу умиротворения и покоя
И все-таки именно в английском обществе дольше, чем где бы то ни было, сохранялась традиция делиться по половому признаку после обедов: мужчины оставались курить, пить крепкие мужские напитки и говорить о политике, а женщины удалялись пить чай и сплетничать. Именно в Англии женщины после замужества берут не только фамилию мужа, но и его имя, становясь, несколько неожиданно для непосвященного, миссис Джон Смит. И другая шекспировская героиня, укротившись, в угоду мужу называет луну солнцем и топчет свой беретик по его же указке, вызывая уже много веков уважение и одобрение публики.
Английские дамы оставили богатую коллекцию мемуаров, с трогательной откровенностью повествующих о простых женских судьбах. Так, на старости лет вспомнила и записала свою жизнь Мэри Элизабет Люси, и жизнь эта типична для многих женщин ее круга и времени, а в каком-то смысле показательна и гораздо в более широком – социальном и историческом – плане.
Эта «обычная» женщина, родившаяся в самом начале XIX века, происходила из богатой семьи. Воспитанная строго, как и полагалось девушке ее круга, она вместе с тем была окружена любовью и вниманием своей большой семьи, получила неплохое образование, сносно играла на музыкальных инструментах и пела. Когда ей исполнилось 16 лет она, конечно, влюбилась в красивого молодого соседа, но разумные родители выдали ее замуж за малознакомого ей владельца старинного поместья Шарлекот. Муж ее был старше ее, умнее ее, значительно образованнее ее, но гораздо слабее духом и характером. Подобно нашей пушкинской Татьяне, Мэри Элизабет поняла, что раз она «другому отдана», то с ним ей и жить, и сохраняла преданность своему мужу в течение их совместной жизни и все долгие годы после его смерти.
Счастьем и смыслом ее существования стало поместье Шарлекот, в которое она переехала сразу после свадьбы и где прожила до самой своей смерти в возрасте 86 лет. Навсегда в ее памяти осталась первая встреча с новым Домом, которому предстояло стать ее судьбой. Сумерки; пару молодоженов встречает перезвон домовой церкви и факельная процессия, освещающая им дорогу в парке. Большой старинный и не слишком складный дом, огромные нетопленые холлы и залы, выглядевшие так, как будто вернулись времена Шекспира (который, кстати, по преданию, в юном возрасте именно в местном парке подстрелил молодую косулю, после чего якобы был вынужден бежать в Лондон и стать великим поэтом). С этого момента и до последнего дня в сердце героини прочно поселились и дом, и поместье, и сад, который она разбила вокруг. Как и для многих других англичанок, понятие дома и семьи были для нее неразрывны, и если печальную разлуку с семьей она еще пережить могла, то когда нависла угроза расставания с любимым домом, волнениям ее не было предела.
Мэри Элизабет Люси прожила не слишком яркую жизнь. Она родила девять детей, съездила с семьей один раз в Европу в Большое Турне, похоронила и оплакала сначала мужа, а потом пятерых из своих детей, построила новую церковь, написала для своих внуков мемуары, успела увидеть начало разорения своего любимого дома, с управлением которым не смог справиться ее сын-наследник, большой любитель веселой английской деревенской жизни, и умерла, прожив долгую, очень деятельную и очень английскую жизнь.
Свое по-английски сдержанное отношение сложилось у англичан к сексу. Один из известных шутников когда-то отпустил фразу, подхваченную и затверженную остальными: «у европейских народов есть сексуальные отношения, у англичан – грелки в кровати». Другая популярная шутка опровергает эту истину: «англичане занимаются сексом дважды в месяц в тех случаях, когда в названии месяца есть буква W» (по аналогии с тем, что устриц едят в те месяцы, когда есть буква «R»; для справки: месяца с W в английском календаре не существует).
Секс и все, что с ним связано, издавна считался в Англии чем-то неправильным, чего лучше по возможности избегать. Книга хороших манер середины XIX века указывала на то, что даже «комплименты и флирт недопустимы в английском обществе, если только они не выражены столь деликатно, что совершенно незаметны». Современная книга этикета рекомендует влюбленным воздерживаться от откровенного проявления чувств и намеков на существующие между ними интимные отношения, так как «некоторых это может смущать». Максимум интимности допустимый в обществе, по мнению современного автора, – это хождение взявшись за руки или под руку, легкий бестелесный поцелуй в щеку, отстраненное объятие. В Лондоне продаются майки: «Никакого секса, пожалуйста, мы – британцы», спектакль с таким названием долгие годы не сходил со сцены лондонского театра. Сами англичане с обидой пишут о том, что свойственная английским мужчинам сдержанность нередко принимается за отсутствие у них интереса к женскому полу.
Герои, замеченные в незаконных связях, в английских произведениях обычно наказывались. В «Короле Лире», например, все решается просто – законный сын хороший, а рожденный на стороне, дитя греха, уж такой плохой, что дальше некуда: не просто захотел завладеть состоянием родного отца, но и вырвал ему глаза, стремясь достигнуть заветной цели. Шекспир морализирует: «Но боги правы, нас за прегрешенья / Казня плодами нашего греха. / За незаконность твоего рожденья / Глазами поплатился твой отец»[7].
Именно английская старая дама является героиней популярного когда-то анекдота. Ей принесли ее очередного внука и голенького положили на колени, чтобы она могла им повосхищаться. Внимательно изучив новорожденного, старая леди заметила: «Если мне не изменяет память, это девочка». А герой одного из популярных комедийных телесериалов, глядя на многочисленную толпу детей бедных соседей-католиков, замечает жене: «Ох уж эти католики, они рожают после каждого полового акта». На что жена его возражает: «Но ведь и у нас тоже самое, у нас двое детей».
Библиотека в поместье Вуберн на севере Лондона, расположенное в бывшем аббатстве и подаренное предкам герцога Бедфорда Генрихом VIII
Англичане предпочитают самый безопасный вид секса – по телевизору. Вот тут герои Бени Хилла или Монти Пайтонов «отрываются по полной программе», и редко можно встретить шутку, не сдобренную острым откровенным сексуально ориентированным юмором.
Дети, старики и домашние животные
Один из важнейших жизненных принципов англичан можно выразить следующей формулой: «мы пришли в этот мир не для того, чтобы получать удовольствие». Именно на нем основаны многие отличительные черты их характера и образа жизни. А начинается все с рождения и воспитания ребенка. Детей принято держать в строгости, и чем выше в обществе вы находитесь, тем больше строгостей. Нередко приходится видеть, как в богатом английском доме с огромной гостиной, гигантской спальней, величественным кабинетом так называемая детская комната находится почти на чердаке и представляет собой убогую каморку. И делается это вполне осознанно, из принципиальных соображений, чтобы не нежить, а закалять.
Популярная в XIX веке книга этикета была очень тверда в своих рекомендациях: «Никогда не позволяйте детям появляться во время десерта, когда вы принимаете дома гостей; дети совершенно неуместны в подобных случаях. Ваши гости будут выносить их только из вежливости; их присутствие прервет общее течение послеобеденной беседы; и вы можете быть уверены, что, за исключением вас и вашего мужа, не будет ни одного человека за столом, который бы не мечтал о том, чтобы они удалились к себе в детскую». Подобные рекомендации относились и к другим мероприятиям. Детей нельзя было брать в гости, на прогулку, в путешествие; по сути надо было только приучить их говорить перед сном «Спокойной ночи, папа и мама».
Вот как описывает Диккенс встречу английской матери с единственным сыном после долгой разлуки: «Мать коснулась его лба ледяным поцелуем и протянула четыре негнущихся пальца в шерстяной митенке… Ее взгляд, знакомый звук сурового, властного голоса так подействовали на сына, что он вновь, как в детстве, ощутил непреодолимую робость и желание сжаться в комок»[8]. Надо ли говорить, что после такой радостной встречи сыну захотелось вновь уехать далеко и надолго.
До сих пор в стране очень популярна система пансионов, причем раздельных для мальчиков и девочек (поскольку сексуальные отношения – дело вредное, то и привыкать к общению нечего), прежде всего для детей из аристократических и богатых семей. Дисциплина и порядки в них и по сей день представляют собой некую смесь тюрьмы, казармы и монастыря, считающуюся приличествующей духу воспитания настоящего англичанина.
А в XIX веке в таких пансионах розги и другие виды телесных наказаний были делом не только обычным, но и приветствовавшимся. С 1809 года знаменитый Итон, школу для английских принцев и лордов, возглавил достопочтенный Доктор Джон Кит, который прославился тем, что был чемпионом порки и сек в среднем по 10 мальчиков в день, иногда устанавливая собственные скромные рекорды, когда число их доходило до нескольких десятков. Когда же он собрался на пенсию, то его бывшие ученики