— Можешь не сомневаться.
— Обещаешь?
Я пообещала. Приеду. Приеду, что бы ни случилось.
Это все, что он хотел услышать.
Сэмми протянул мне своего мишку.
— Сэмс?
— Будет с тобой, когда испугаешься. Ты его не бросай. — Сэмми поднял пальчик, чтобы подчеркнуть важность своих слов. — Не забудь свое обещание. — Сэмми протянул руку капралу. — Веди меня, Вейдер!
Рука в перчатке поглотила пухленькую ладошку Сэмми. Первая ступенька была слишком высока для его роста. Когда Сэмми забрался по лесенке и появился в проходе, дети завизжали от радости и захлопали в ладоши.
Мой брат был последним пассажиром. Двери закрылись. Папа попытался меня обнять, я шагнула в сторону. Заурчал двигатель, пшикнули пневматические тормоза.
А еще было лицо Сэмми у залапанного стекла и его улыбка. Желтый X-крылый истребитель набрал сверхсветовую скорость и унес его в далекую галактику, остался только след из клубящейся пыли.
18
— Идемте, сэр, — вежливо сказал капрал, и мы пошли за ним обратно в лагерь.
Два «хамви» эскортировали школьные автобусы в Райт-Паттерсон, остальные стояли «мордами» к баракам и складу. Дула смотрели в землю, словно пулеметные установки были головами каких-то дремлющих металлических существ.
В лагере было пусто. Все, даже военные, ушли в барак.
Все, кроме одного.
Когда мы вошли на территорию лагеря, из складского сарая к нам навстречу вышел Хатчфилд. Не знаю, что сияло ярче — его бритая голова или улыбка до ушей.
— Великолепно, Салливан! — торжествующе пробасил он. — А ты еще хотел смотать удочки после первого дрона.
— Похоже, я ошибался. — Папа натянуто улыбнулся.
— Через пять минут подполковник Вош проведет инструктаж. Но сначала отдай игрушку.
— Что отдать?
— Оружие. Приказ подполковника.
Папа посмотрел на сопровождавшего нас капрала. Капрал посмотрел на него пустыми черными глазницами противогаза.
— Почему? — спросил папа.
— Тебе надо объяснить? — Улыбка Хатчфилда осталась на месте, но глаза сузились.
— Да, не помешало бы.
— Это СОП, Салливан. Стандартная оперативная процедура. — Хатчфилд разговаривал с папой как с умственно отсталым. — В военное время толпа неподготовленных, неопытных штатских с оружием — проблема.
Он протянул руку. Папа медленно снял с плеча винтовку. Хатчфилд выхватил у него оружие и снова исчез на складе.
Папа повернулся к капралу и спросил:
— Кто-нибудь выходил на контакт с… — Он не сразу нашел подходящее слово. — С иными?
Ответ был односложным:
— Нет.
Хатчфилд вышел со склада и лихо отдал честь капралу. Это его стихия, он снова со своими братьями по оружию. Он был так возбужден — казалось, еще секунда, и обмочится от счастья.
— Все стволы сданы и сосчитаны, капрал.
«Кроме двух», — подумала я и посмотрела на папу.
У него ни один мускул на лице не дрогнул, если не считать маленьких, вокруг глаз. Дернулись под левым, дернулись под правым: «Нет».
Мне в голову пришла только одна причина, почему он так сделал. Когда я думаю об этом, когда я слишком много об этом думаю, я начинаю ненавидеть отца. Ненавижу за то, что он не доверился своим инстинктам, за то, что не прислушался к слабому голосу, который наверняка шептал ему: «Это неправильно. Что-то здесь не так».
Я ненавижу его прямо сейчас. Если бы он был здесь, я бы врезала ему по лицу за то, что он был таким глухим тупицей.
Капрал пошел к бараку. Пришло время подполковнику Вошу проводить инструктаж.
Пришел конец.
19
Воша я узнала сразу.
Стоит в дверях. Очень высокий. Единственный из людей в военной форме не держит на груди винтовку.
Мы вошли в бывший госпиталь-морг, и Вош кивнул капралу. Тот козырнул и занял место в одной из шеренг.
Да, вот так это было: солдаты стояли вдоль трех стен, а беженцы сгрудились между ними.
Папа нашел мою руку и сжал; в другой руке я держала мишку Сэмми.
«Как тебе это, пап? Твой внутренний голос зазвучал громче, когда ты оказался окружен людьми с оружием? Поэтому ты схватил меня за руку?»
— Отлично, теперь мы можем получить ответы? — крикнул кто-то, когда мы вошли внутрь.
Все заговорили одновременно — все, кроме солдат. Люди выкрикивали вопросы:
— Они уже приземлились?
— На кого похожи?
— Кто они?
— Что за серые корабли мы видели в небе?
— Когда нас отсюда увезут?
— Сколько выживших вы обнаружили?
Вош поднял руку, призывая нас к тишине. Это сработало, но только наполовину.
Хатчфилд четко отдал честь подполковнику и доложил:
— Контингент лагеря в полном составе, сэр!
Я быстро пересчитала беженцев.
— Нет! — Чтобы быть услышанной, мне пришлось повысить голос. — Не все! — Я посмотрела на папу. — Здесь нет Криско.
Хатчфилд нахмурился.
— Кто этот Криско? — спросил он.
— Гаденыш… мальчишка…
— Мальчишка? Значит, уехал на автобусе с другими.
«С другими». Сейчас, когда я об этом думаю, это звучит даже забавно. Забавно в извращенном понимании.
— Нам надо, чтобы в этом здании собрались все люди, — сказал Вош из-под своего противогаза.
У него был очень низкий, какой-то утробный голос.
— Он, наверное, перепугался, — предположила я. — Криско такой размазня.
— Куда он мог пойти? — спросил Вош.
Я покачала головой — не знаю. А потом догадалась, то есть я точно знала, где искать Криско.
— Яма с пеплом.
— Где эта яма?
— Кэсси, — подал голос папа и сильно сжал мне руку, — почему бы тебе не пойти и не привести Криско, чтобы подполковник мог начать инструктаж?
— Мне? — не поняла я.
Думаю, к тому моменту внутренний голос папы уже кричал, но я его не слышала, а папа не мог об этом сказать. Он мог только попытаться мне что-то сообщить глазами. Например, вот это: «Кэсси, знаешь, как на войне определить, кто твой враг?»
Не знаю, почему папа не вызвался пойти со мной. Может, подумал, что они ни в чем таком ребенка не заподозрят и хоть у кого-то из нас получится… по крайней мере, у меня будет шанс.
Может быть.
— Хорошо, — сказал Вош.
Он ткнул пальцем в сторону Бранча: «Пойдешь с ней».
— Она справится, — сказал папа. — Этот лес знает как свои пять пальцев. Пять минут, да, Кэсси? — Папа посмотрел на Воша и улыбнулся: — Пять минут.
— Не тупи, Салливан, — сказал Хатчфилд. — Она не может выйти из лагеря без сопровождения.
— Да, конечно, — согласился папа. — Хорошо. Конечно, ты прав.
Папа наклонился ко мне и обнял. Объятие было не слишком крепким и не слишком долгим. Прижал — отпустил. Ничего похожего на прощание.
«До свидания, Кэсси».
Бранч повернулся к своему командиру и спросил:
— Первый приоритет, сэр?
Вош кивнул:
— Первый приоритет.
Мы вышли под яркое солнце — мужчина в противогазе и девочка с плюшевым мишкой. Прямо напротив нас два солдата стояли, прислонившись к «хамви». Когда мы шли к госпиталю, я их не видела. При нашем появлении они вытянулись в струнку. Капрал Бранч показал им большой палец, а потом поднял вверх указательный.
«Первый приоритет».
— Далеко это? — спросил он меня.
— Нет, недалеко, — ответила я.
Собственный голос показался мне тоненьким. Наверное, это плюшевый мишка тянул меня обратно в детство.
Бранч шел за мной по тропинке, которая змейкой убегала в чащу, винтовку он держал перед собой стволом вниз. — Сухая земля скрипела под тяжелыми коричневыми ботинками капрала.
День стоял теплый, но в лесу было прохладно. Мы прошли мимо дерева, за которое я спрятала М-16. Я не оглянулась на капрала — продолжала идти дальше, к поляне.
Да, он там был. Маленький подонок стоял по колено в человеческом пепле и костях и выуживал бесполезные, ничего не стоящие безделушки. Эти вещи в конце пути, куда бы ни вел этот путь, должны были превратить его в большую шишку.
Он оглянулся, когда мы вышли из-за деревьев. Его волосы блестели от пота и дряни, которой он их смазывал, а щеки были в черных полосах сажи.
Увидев нас, Криско спрятал руку за спину. Что-то серебристо блеснуло на солнце.
— Привет! Кэсси, это ты? Тебя не было в лагере, я решил поискать и пришел сюда, и увидел тут… вот это…
— Это он? — спросил меня капрал.
Он снял винтовку с плеча и шагнул вперед.
Мы стояли в такой очередности: я, капрал и дальше Криско в яме с человеческими костями и пеплом.
— Да, — сказала я, — это Криско.
— Меня зовут не Криско, мое настоящее имя…
Я так и не узнала, каким было настоящее имя Криско.
Я не слышала выстрела. Я не видела, как капрал вытащил пистолет из кобуры, но я и не смотрела на него, я смотрела на Криско. Его голова откинулась назад, будто кто-то резко дернул за грязные волосы. Он согнулся пополам и упал лицом вперед, сжимая в руке свой трофей.
20
Моя очередь.
Девочка с рюкзаком и с дурацким плюшевым мишкой стоит в двух ярдах от убийцы в военной форме.
Капрал развернулся кругом и вытянул руку вперед. Что было дальше, у меня стерлось из памяти. Не помню, как выронила мишку и выхватила из заднего кармана «люгер». Я даже не помню, как нажала на спусковой крючок.
Следующее, что я помню четко, — это как разлетается вдребезги стеклянный визор противогаза.
Капрал падает на колени в двух шагах от меня.
Я вижу его глаза.
Его три глаза.
Естественно, я потом осознала, что на самом деле у него два глаза. Третий был черным входным отверстием от пули, которая угодила ему между бровей.
Наверное, у него был шок, когда он вдруг увидел, что я целюсь ему в лицо. И он промедлил. Сколько это длилось? Секунду? Меньше секунды? Но в эту миллисекунду вечность свернулась, как гигантская анаконда. Если вы когда-нибудь побывали в аварии или пережили какую-нибудь другую смертельную опасность, вы знаете, о чем я. Сколько длится автомобильная авария? Десять секунд? Пять? Но если вы внутри аварии, кажется, что она длится целую жизнь.