Рингер хмурится и качает головой. Я наклоняюсь к ней и говорю как можно серьезнее:
— Я-то думал, что поймал тебя на крючок с Зомби. Однажды я выбью из тебя улыбку, рядовой.
Совсем далеко до улыбки.
— Я так не думаю, сэр.
— Что-то имеешь против улыбок?
— Это первое, от чего я отучилась.
А потом снег и темнота проглатывают Рингер. За ней уходят все остальные. Я слышу, как поскуливает Чашка, а ее напарник Дамбо говорит:
— Кап, когда начнется, беги со всех ног, поняла?
Я опускаюсь на корточки возле топливного бака и берусь за крышку. Одновременно мысленно произношу молитву, которая противоречит всякому здравому смыслу. Я молюсь о том, чтобы бак был залит под завязку или, что лучше, наполовину, потому что дым послужит нам хорошим прикрытием. Цистерну я поджигать не рискую, а вот бак с несколькими галлонами дизельного топлива можно и взорвать. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Крышка бака примерзла, я бью по ней прикладом винтовки и кручу изо всех сил обеими руками. Наконец раздается хруст, и упрямица с приятным для моего слуха шипением откручивается. У меня будет десять секунд. Вести обратный отсчет или не вести? Нет, плевать на отсчет. Я выдергиваю чеку, бросаю гранату в бак и бегу вниз по склону. За спиной кружит снег, я цепляюсь за что-то ногой и остаток пути преодолеваю кувырком. Приземляюсь на спину и ударяюсь затылком о тротуар. Снег кружит у меня над головой, я чувствую запах реки, а потом слышу взрыв. Бензовоз подпрыгивает на два фута над дорогой, следом за ним в воздухе появляется огромный огненный шар — мини-вселенная из мерцающих крохотных солнц. Я встаю на ноги и, задыхаясь, бегу вверх по склону холма. — Ребят нигде не видно. Поравнявшись с бензовозом, чувствую жар левой щекой. Цистерна пока цела, граната в топливном баке не подожгла бензин. Бросить еще одну? Или бежать? Ослепленный взрывом топливного бака снайпер должен снять прибор ночного видения. Но ослеплен он ненадолго.
К тому моменту, когда взрывается цистерна, я успеваю преодолеть перекресток и вскочить на обочину. Взрыв бросает меня вперед, через тело первого убитого Рингер гада, и прямо сквозь стеклянные двери в офисное здание. Я слышу треск и надеюсь, что это двери, а не какие-то важные части моего скелета. Сверху обрушивается дождь из огромных металлических осколков. Куски взорвавшейся цистерны разлетаются на сотню ярдов вокруг. Я обхватываю голову руками и сжимаюсь в комок. Одновременно слышу чей-то крик. Жара адская, меня как будто солнце проглотило.
У меня за спиной разбивается стекло, но не от взрыва, — это пуля из крупнокалиберной винтовки.
«Полквартала до гаража. Беги, Зомби».
И я бегу, пока не натыкаюсь на скорчившегося на тротуаре Умпу. Рядом на коленях стоит Кекс и трясет Умпу за плечо. Лицо лежащего искажено, рот разинут в беззвучном крике.
Это Умпу я слышал после взрыва бензовоза, но почему он кричал, понимаю только через секунду: из поясницы торчит кусок железа размером с тарелку фрисби.
Я толкаю Кекса в сторону паркинга:
— Вперед!
А сам закидываю маленькое тело толстячка Умпы себе на плечо. Снайпер на противоположной стороне улицы снова открывает огонь. На этот раз он стреляет дважды, крупнокалиберные пули выбивают из стены у меня за спиной бетонные осколки.
Первый уровень от тротуара отделяет бетонная стена высотой с метр. Я опускаю Умпу за стену, потом перепрыгиваю сам и сразу приседаю. Еще один выстрел, и приличный осколок стены летит в мою сторону. Стоя на коленях рядом с Умпой, я вижу, как Кекс бежит к лестничному колодцу. Итак, раз уж в этом здании нет другого снайпера и убежавший инвазированный не стал искать здесь укрытие…
Беглый осмотр ранения Умпы не внушает оптимизма. Чем скорее я донесу его к Дамбо, тем лучше.
— Рядовой Умпа, — говорю я ему прямо в ухо, — приказа умирать не было, понятно?
Умпа кивает и втягивает холодный воздух, а потом выдыхает уже теплый. Но лицо у него белое как снег. Я снова взваливаю Умпу на плечо и пригнувшись, насколько это возможно, бегу к лестнице.
До третьего уровня поднимаюсь, перешагивая через ступеньку. Моя группа укрылась за первым рядом машин в нескольких футах от стены, обращенной к позиции снайпера. Дамбо стоит на коленях рядом с Чашкой и обрабатывает ее ногу. Лицо у нее все в царапинах, я вижу красную рану — пуля вырвала кусок мяса из икры. Дамбо накладывает повязку, передает Чашку Рингер и бросается к Умпе.
Кремень кивает в мою сторону:
— Говорил тебе, надо было отступать. — Его глаза сверкают от злости. — Теперь смотри, что получилось.
Я его игнорирую, поворачиваюсь к Дамбо и спрашиваю:
— Что там?
— Плохо, сержант.
— Значит, сделай так, чтобы было хорошо.
Поворачиваюсь к Чашке. Уткнувшись лицом в грудь Рингер, она тихонько поскуливает.
— Ничего не понимаю, — говорит мне Рингер. — Она не может пошевелиться.
Я киваю. Умпу подстрелили, Чашка выбилась из сил, Кремень готов взбунтоваться. В здании через дорогу засел снайпер, а сотня или больше его сотоварищей вот-вот примут участие в вечеринке. Надо что-то придумать, и быстро.
— Он знает, где мы, поэтому нам нельзя здесь задерживаться. Посмотри, сможешь его снять?
Рингер кивает, но она не может отцепить от себя Чашку. Я протягиваю к ней красные от крови Умпы руки.
Рингер передает мне Чашку, а та извивается и пытается вырваться. Она не хочет оставаться со мной. Я киваю в сторону улицы и говорю Кексу:
— Кекс, пойдешь с Рингер. Кончайте подонка.
Рингер и Кекс ныряют между двух машин и исчезают из вида. Я поглаживаю голову Чашки — где-то по пути сюда она потеряла свое кепи — и наблюдаю, как Дамбо осторожно тянет осколок из поясницы Умпы. Умпа воет от боли и скребет пальцами пол. Дамбо неуверенно смотрит на меня. Я киваю в ответ. Осколок надо вытащить.
— Давай рывком, — говорю я. — Будешь тянуть, только хуже сделаешь.
И Дамбо дергает. Умпа складывается пополам, стены паркинга отражают его крики. Дамбо отбрасывает металлический осколок в сторону и светит фонариком в открытую рану.
Скривившись, Дамбо переворачивает Умпу на спину. Рубашка на животе бедняги промокла от крови. Осколок попал в поясницу, прошел насквозь и прорвал живот.
Кремень отворачивается и отползает на пару футов, спина выгибается аркой, его рвет. Чашка, видящая все это, затихает, у нее шок. Чашка, которая громче всех вопила на плацу во время тренировки по рукопашному бою. Кровожадная Чашка, распевавшая песенки в ангаре по обработке и уничтожению. Я теряю ее.
И Умпу я тоже теряю. Дамбо прижимает ватные тампоны к ране в его животе, а он прячет от меня глаза.
— Какой у тебя приказ, рядовой? — спрашиваю я.
— Я не… я не должен…
Дамбо отбрасывает пропитанные кровью тампоны и прикладывает к ране новые. Он смотрит мне в глаза. Ему не надо ничего говорить. Ни мне, ни Умпе.
Я отпускаю Чашку и сажусь рядом с Умпой. Его дыхание пахнет кровью и шоколадом.
— Это потому, что я толстый, — запинаясь, говорит Умпа и плачет.
— Не пори чушь, — грубо говорю я.
Умпа что-то шепчет. Я наклоняюсь к его губам.
— Меня зовут Кенни, — шепчет Умпа, как будто это страшный секрет, которым он боялся поделиться.
Его глаза закатываются. Умпы больше нет.
58
Чашка ничего этого не видела. Она сидит, уткнувшись лбом в колени. Велю Кремню за ней присматривать. Меня беспокоит, как дела у Рингер и Кекса. Кремень смотрит в ответ так, словно готов убить голыми руками.
— Ты здесь командуешь, ты и присматривай, — огрызается он.
Дамбо счищает с пальцев кровь Умпы, вернее, кровь Кенни.
— Я присмотрю, сержант, — спокойно говорит он, но руки у него трясутся.
— Сержант. — Кремень зло сплевывает. — Вот именно. — Что дальше, сержант?
Я не отвечаю и ползу к стене. Рингер стоит на коленях и смотрит на противоположное здание. Рядом сидит на корточках Кекс, он вопросительно оглядывается на меня, но я делаю вид, что не замечаю этого, и сажусь рядом с Рингер.
— Умпа больше не кричит, — говорит Рингер, не прекращая высматривать.
— Его звали Кенни.
Рингер кивает. Она сразу все понимает, а вот Кексу на это требуется время. Через минуту он отодвигается подальше от нас, упирается руками в бетон и делает судорожный вдох.
— Ты все сделал правильно, Зомби, — говорит Рингер. — Если бы ты этого не сделал, мы бы все сейчас превратились в Кенни.
Звучит очень даже неплохо. Я смотрю на профиль Рингер и удивляюсь тому, что Вош решил прикрепить полоски сержанта к моему воротнику. Комендант повысил в звании не того рядового.
— Как там? — спрашиваю я.
Рингер кивает в сторону здания, где засел снайпер:
— Да все по-прежнему.
Я медленно приподнимаюсь со своего места. В затухающем пламени от взорвавшегося бензобака осматриваю фасад здания напротив: разбитые окна, облупившаяся белая штукатурка, крыша на этаж выше нашего уровня. Дальше какой-то смутный силуэт, похоже, водонапорная башня, но это все, что я вижу.
— Где? — шепотом спрашиваю я.
— Наверное, снова нырнул. Он как поплавок, все время вверх-вниз, вверх-вниз.
— Он там один?
— Я видела только одного.
— Он светится?
Рингер качает головой:
— Нет, Зомби. Он не опознается как инвазированный.
— Может, это не он стрелял…
— Я видела его оружие, — перебивает Рингер. — Снайперская винтовка.
Но тогда почему у него нет зеленой подсветки? Те, на улице, подсвечивались, а они были ближе, чем этот. А потом, я думаю, что не важно, зеленым он светится или фиолетовым, или вообще не светится. Он пытается нас убить, и мы не можем пойти дальше, пока его не обезвредим. А мы должны продвигаться, пока тот, убежавший, не привел подкрепление.
— А они умные ребята, — говорит Рингер, словно читая мои мысли. — Надеваешь маску человека, и люди перестают доверять друг другу. Выход один: убивай или убьют тебя.
— Он думает, что мы — это они?
— Или решил, что это не имеет значения. По-другому не выжить.