Шопинг долго был привязан к демонстрации социального статуса: в великолепно освещенных свечами и отблесками зеркал старых пассажах крупных европейских городов, торговавших лучшими тканями, знать не только выбирала товар, но и показывала себя[216]. Селфриджу был чужд снобизм и эксклюзивность. В рекламе он особо подчеркнул, что в магазине будут рады «всей британской публике» и «никаких приглашений не требуется». Консультанты по менеджменту сегодня говорят, что в «основании пирамиды» лежит состояние. Селфридж намного их опередил: в своем чикагском магазине он отдельно обращался к рабочему классу, разместив на нижнем этаже невиданный ранее отдел уцененных товаров[217].
Для развития знакомого нам шопинга Селфридж, наверное, сделал больше, чем все остальные, но подобные идеи в то время уже витали в воздухе. Еще одним первопроходцем стал ирландский иммигрант по имени Александр Стюарт. Именно он познакомил ньюйоркцев с шокирующей манерой — не приставать к клиенту, когда тот открывает дверь магазина. Свою новаторскую политику он назвал «свободным входом».
Магазин A. T. Stewart & Co. стал одним из первых, где начали проводить обычные сегодня распродажи — периодическую реализацию остатков старых партий по сниженным ценам, чтобы освободить место для нового товара. Стюарт даже гарантировал возврат товара. Он заставлял клиентов платить наличными или быстро оплачивать счета, тогда как раньше покупатели обычно растягивали кредитную линию почти на год.
Другим открытием Стюарта было то, что не каждый покупатель любит торговаться, некоторые предпочитают услышать справедливую цену, на которую можно согласиться или уйти. Стюарт воплотил этот принцип в своих магазинах, сделав цены необычайно низкими. «Я продаю товар настолько дешево, насколько только могу себе позволить, — объяснял он. — Пускай я получу с каждой продажи небольшую выручку, благодаря большой площади накопление капитала будет значительным».
Идея не беспрецедентная, но, безусловно, радикальная. Первый нанятый Стюартом продавец пришел в ужас, услышав, что ему нельзя применять свое мастерство — прикинуть состоятельность клиента и выудить у него как можно больше денег. Он немедленно отказался, заявив юному ирландскому предпринимателю, что тот вылетит в трубу за месяц. Когда через пятьдесят лет Стюарт умер, он был одним из богатейших людей в Нью-Йорке.
Крупные универсальные магазины превратились в соборы коммерции. Стюарт хвастался, что в его «Мраморном дворце» «можно увидеть товар суммарной стоимостью миллион долларов, и никто не помешает вам созерцать и восхищаться»[218]. Универмаги вывели шопинг на иной уровень в самом прямом смысле слова: в будапештском магазине «Корвин» поставили лифт, который сам по себе стал достопримечательностью — за его использование даже брали плату; а в лондонском «Хэрродс» эскалатор перевозил четыре тысячи человек в час[219].
В таких магазинах было представлено все — от люльки до могильного памятника. В «Хэрродс» клиент мог заказать полную погребальную церемонию, включающую катафалк, гроб и обслугу. Устраивались картинные галереи, курительные комнаты, комнаты для чаепитий; проводились концерты. Витрины выплескивались на улицы — предприниматели строили вокруг своих магазинов крытые галереи. По мнению историка Фрэнка Трентманна, то было рождение «тотального шопинга»[220].
Слава универмагов в центрах городов теперь несколько потускнела. С увеличением количества автомобилей большие магазины стали строить на окраинах, где земля дешевле. В Англии туристы по-прежнему могут посетить «Хэрродс» и «Селфридж», но многие едут в Бистер-Виллидж в нескольких километрах к северу от Оксфорда — этот торговый центр специализируется на люксовых брендах и дисконтах.
Как бы то ни было, с момента, когда пионеры вроде Стюарта и Селфриджа поставили все с ног на голову, впечатления от посещения магазинов изменились на удивление мало. Может быть, неслучайно они произошли во времена, когда женщины начали обретать социальную и экономическую силу.
Любовь женщин к шопингу — это клише, однако, по данным исследований, в нем все же есть доля истины. Женщины тратят на покупки больше времени, чем мужчины[221]. Ученые считают, что дело и в предпочтениях, и в обязанностях. Мужчины предпочитают магазины, где легко припарковаться и не надо стоять в очереди в кассу, а можно быстро получить то, за чем приехал. Для женщины же в целом важнее то, что она чувствует во время шопинга, например дружелюбие продавцов[222].
Такие выводы не шокировали бы Гарри Селфриджа. Он видел, что покупательницы дают ему шанс получить прибыль, но другие ретейлеры не умеют им воспользоваться. Селфридж целенаправленно старался разобраться в том, чего хотят женщины. Вот один из его незаметных революционных шагов — женские туалеты в магазинах. Для современного уха это звучит странно, но лондонские торговцы этим удобством пренебрегали. В отличие от них, Селфридж понимал, что женщина иногда хочет остаться в городе на целый день, но так, чтобы ей не пришлось пользоваться общественными уборными или возвращаться в респектабельную гостиницу на чай каждый раз, когда потребуется удовлетворить естественные потребности.
Линди Вудхед, биограф Селфриджа, полагает, что этот человек может «справедливо претендовать на вклад в эмансипацию женщин»[223]. Это значительные слова для любого владельца магазина. Социальный прогресс иногда приходит оттуда, откуда его не ждали, а Гарри Селфридж, безусловно, видел в себе реформатора. Однажды он объяснил, почему устроил ясли при своем чикагском магазине. «Я появился как раз в тот момент, когда женщинам захотелось самостоятельности, — сказал он. — Они пришли в мой магазин и воплотили некоторые свои мечты».
III. Новые системы
* * *
В конце 1946 года в Лондоне собрались инженеры из более чем двух десятков стран. Это было не самое удобное время и место для проведения конференций. «Гостиницы очень хорошие, но снабжения им не хватало», — вспоминает швейцарский делегат Вилли Кюрт. Он с пониманием отнесся к трудностям: если сосредоточиваться на качестве еды и не обращать внимания на ее количество, то жаловаться было не на что[224].
У Кюрта и его коллег был план: они хотели создать новую организацию для согласования международных стандартов. Даже среди военной разрухи чувствовалось напряжение между теми, кто пользовался дюймами, и теми, кто измерял длину в сантиметрах. «Мы не говорили об этом, — признается Кюрт. — С этим просто приходилось мириться». Тем не менее атмосфера была дружеской. Люди нравились друг другу, хотели делать общее дело и достигли соглашения: возникла Международная организация по стандартизации — ISO (International Organization for Standardization).
Естественно, она занималась введением стандартов. Стандартов для гаек и болтов, труб и шарикоподшипников, грузовых контейнеров и солнечных батарей. Одни были не слишком определенными (стандарт устойчивого развития), а другие — передовыми (стандарт станций заправки водородом). Однако опытные специалисты ISO больше всего ценили скромные вещи — например, то, что Великобританию заставили внедрить национальный стандарт винтовой резьбы, до сих пор вспоминают как одно из величайших достижений. Увы, стандартизировать сами стандартизирующие органы у ISO не получилось, поэтому ей приходится уживаться с Международной электротехнической комиссией и Международным союзом электросвязи, да и многими другими организациями.
Легко посмеиваться над международными стандартами для гаек и болтов, но без них нам было бы не до смеха. Современная экономика построена на стандартизации — от понятных этикеток на продуктах питания до машин, которые заводятся поворотом ключа, от мобильных телефонов, которые могут звонить на другие мобильные телефоны, до вилок, которые подходят к розеткам. Стандартизированный подшипник — не самое значительное достижение, но гладкое функционирование экономики в прямом и переносном смысле обеспечивается именно такими вещами.
Многие ведущие изобретения работают исключительно в рамках более широкой системы. Это может быть чисто инженерный стандарт, как, например, для мобильных телефонов, но существуют стандарты и для систем, связанных с техникой в меньшей степени. Так, бумажные деньги не имеют собственной ценности. Они работают, только если люди ожидают, что эту бумагу примут в качестве платежа. А некоторые изобретения, скажем лифт, намного лучше работают в связке с определенными техническими достижениями: железобетоном для строительства небоскребов, кондиционером, позволяющим избежать перегрева, и общественным транспортом, который доставляет людей в тесные деловые кварталы.
Начнем с одного из самых важных изобретений в истории человечества. Оно тоже начинает раскрывать свой потенциал только при условии адаптации всевозможных систем.
16. Электрогенератор
Инвесторов на Boo.com, WebVan и eToys крах доткомов поверг в сильный шок. Компании такого рода собрали значительные суммы благодаря своей вере в то, что Всемирная сеть изменит всё. А потом, весной 2000 года, рынок ценных бумаг рухнул.
Некоторые экономисты уже давно скептически относились к компьютеризации. В 1987 году еще не было интернета, но электронные таблицы и базы данных уже начали появляться на рабочих местах, однако казалось: они ни на что не влияют. Ведущий мыслитель в области экономического роста Роберт Солоу остроумно заметил, что «компьютерную эру можно увидеть повсеместно, кроме статистики производительности»