баржи в трауре
конец навигации
начало рождественского поста
мы стоим на ступеньках ведущих вниз
на опустевший заплёванный пляж
а там столько
ровесников
родившихся этим летом
но сейчас все поплывут
пеной прибьются к другому берегу
*
ночью мерещилось разное – сначала
не засыпала затем
рано проснулась твердила себе ну ещё
немного поспи
успокойся
успокойся
ни о чём не плачь
или выплесни
ну и что что страшно
ну и что что больно
скоро пройдёт
успокоишься
выйдешь на волжский проспект
а там рождественский пост
все на своих постах – светофоры,
регулировщики, лисы, медведи,
зайчики и волчки – ждут, готовятся
к самому светлому
запоют скоро
эта ночь святая
эта ночь спасения
и я с ними
возвещу миру
о близкой радости
светлой тайне
неслышно-неслышно
хрипло-хрипло
а потом всё звонче
чтобы гуляло эхо органного зала
по великой реке скованной синим льдом
крымские письма
*
мы с тобой возвращаемся в страну косичек
отрезанных моя сестричка голубоватые
веки и тихий взгляд
где железными ножницами алевтина петровна
где тупым ножом миша гнилой
где сама садилась в кресло парикмахера
и просила короче ещё короче прямо
по шейку где бьётся тёплое
а потом говорила дочке: пускай растут
непослушными завиваются на концах
лебединый пух
цвет клевера
а через пять лет на пляже на непроглядно-
чёрном неродном берегу
раздеваясь под взглядом мужчины
слышишь
что за полоса у тебя на шее ржавая и кровавая
промоина рытвина выбоина
из петли вынули что ли
и ты ответишь
да, вынули
*
листая старые сторис
мне удаётся выделить себя из вороха афиш
давно прошедших мероприятий
скринов переписок с неадекватами
думала что давно исчезли
что только на двадцать четыре часа
а тут вся
не стеснялась выкладывать себя в лифчике
моё тело
нет стыдного
но бельё выбирала красивое новое
на тонких бретельках
но замазывала круги под глазами
но подводила слизистую кайму
воспалённые края ресниц (завтра начнётся
аллергический конъюнктивит
и разотру всё прекрасное девичье и очерченное
мутно-белыми слезами, желтоватыми
выделениями)
сохраню в актуальном чтобы мама сказала
что-то ты бледненькая пропей препараты железа
для профилактики анемии
боже неужели я не исчезну
совсем никогда не исчезну
*
кожа единосущна коре деревьев
мы посчитали сколько ещё осталось
крошевом ракушек ранить босые ноги
капелькам меди листья кропить сухие
что оставляешь мир выводящий буквы
тоненьких прописей крупно и некрасиво
я написала мама меня не любит
я рассыпаю бусинки слов на берег
мы просыпаемся после бессонной ночи
я поднимаю голову чтобы помнить
я зажимаю ладонью некрепко рану
и ветивер расцветает о горькой правде
*
осеннее побережье юга
вода темнее насквозь на ощупь
я иду вспоминать недавнее
только что бывшее настоящим
сквозь сплетение пыльной зелени
лучи пробиваясь не обжигают
но поднимаю лицо надеясь
что прикоснутся и что запомнят
если белое моё платье
не узнаёт моего тела
если белое моё платье
чайки кружатся над волнами
горько выкрикивают прощения
рыбы лежат на пустых причалах
кошки до смерти их боятся
хранят ладони и соль, и память
но что мне с памятью моря делать
если белое кружевное платье
не узнаёт
моего
тела
*
говоря обо мне
как о плохом тексте
ни надлома
ни языка
я пытаюсь взрастить то и другое
но не выходит
ничего не выходит
пахнет краской от рук
чернилами букв
теплом воздуха
но поздно собирать себя
из комочков тополиного пуха
из застрявших мух между рамами окон
литинститута
из пластмассовых каблучков
крошек мела
трепетания гибкой ивы
бутылочного стекла битого
всё равно останешься разрозненная беспамятная
манерная
говоря обо мне как о плохом тексте
двадцатилетней девочки
ни мира не наблюдавшей ни себя
ни бумажного венчика на лбу мёртвой бабушки
выбирая слова как будто из этого
настоящее прорастёт проклюнется
нет не проклюнется только сгниёт
распадётся на святый крепкий святый бессмертный
а далее ничего
никаких нас
*
не привезла ничего кроме
в кожу въевшейся ежевики
она горчит отдаёт кровью
ржавыми гайками водой затхлой
но на запястье черкнув зарубку
пишу чтобы в памяти оставалось
что унижение пахнет галькой
что пахнут жалостью травы ночи
под рёбрами память болит о солнце
и всё-то вертится не даёт выдохнуть
вот так узнала ковыль и дрок я
но дома снова из гордых девочек
настало время собой рядиться
когда собираюсь выходить в люди
где где моё глупое платье
мои высокие
каблуки
к себе
когда кровь в первый раз пошла думала умираю
два раза ходила в ванную
держала простыню под холодной водой
лежала на мокром и прислушивалась к шагам
завтра будет четырнадцать
родители обещали купить сименс ка-триста
на уроке достану и положу на стол
чтобы не лучше всех
но хотя бы не хуже прочих
отпусти меня Отче из однокомнатной в большую
и светлую жизнь
учительница биологии оставляет после урока
девочек и рассказывает
о методах контрацепции
телефон соседки по парте вспыхивает
сообщением:
как дела, чё делаешь, пошли в парк
дует изо всех-то щелей, из-за рассохшихся рам
сидит на шкафу чучело глухаря и слушает
(а знаете как кричит глухарь среди лиственниц
и осин?
– тэкэ тэкэ тэкэ
дзи дзи)
в окнах – деревья, спиленные по корень
в окнах – белое-белое поле города
учительнице шестьдесят
она всё помнит
прихожу домой к ужину снимаю простыню с батареи
сухую, мятую но так и не отстиравшуюся до конца
на столе лежит бело-голубая коробка
с днём рождения говорят
а сами тихие и усталые
скоро пойдём золотым незнакомым садом
увидим залитые солнцем крыши
светлые беспечальные полные
сил –
тэкэ тэкэ тэкэ
дзи, дзи –
поднимем головы и услышим
*
на губах белая плёнка памяти
что не смыть водой из-под крана
не оттереть мылом
но всё что было
понесёшь
по неспящему городу
по синей ветке
по белой лестнице
через сквер с недостроенной колокольней
через двор с пластиковыми качелями без детей
в квартиру с тяжёлым омутным воздухом
ни выдохнуть ни расплакаться
ладушки-ладушки девочка едет к бабушке
девочка переезжает с одной съёмной квартиры
на другую
девочка скотчем приклеивает обои
пришпиленные к стенам плакаты с любимыми
кинозвёздами комкает и выбрасывает
кап-кап из крана вода капает в белую раковину
образуя следы заржавленные кровавые
девочка разбирает коробки с обувью
(вот сапоги зимние купленные на авито
набойки стёрлись нужно отдать в ремонт
вот босоножки песком пересыпанные
с прошлого лета)
среди всего она находит лаковые
светло-кремовые туфельки на каблуке
новые надевала два раза
на Катину свадьбу и
Сонечкины крестины
девочка думает
и куда в них пойду теперь
по первому снегу
выпавшему поверх грязи
в районе Фили-Давыдково?
*
молодой мужчина ведёт дочку на занятие
в центр детского творчества
в студию хореографии «снежинки»
мужчина в тёмном
девочка в розовом
они совсем не похожи
только тёмные волосы
одинаково падают на глаза
и вот я всё думала
глядя на мужчину
что он будет делать потом
когда за девочкой закроется дверь в класс
сядет ли с толстыми кокетливыми мамашами
разговаривать о подарках на день учителя
о новых окнах
или вернётся в машину
и станет смотреть обзор матчей лиги Европы
и сколько ещё им ездить сюда
расковыривать заиндевевшие окна
терять чешки во время разминки
ежеминутно включать экран телефона
думать остался ли хлеб к ужину
пока девочка не станет знаменитой
танцовщицей
или не бросит
увлекшись в восьмом классе
корейской музыкой
*
в новом городе новый страх
я гуляю по невымышленным местам
заглядываю во дворы
в них чужой беды снега нападавшего
всякого мусора
худенькая девочка нерусская
сидит на крыльце дома
с пустыми слезящимися окнами
затканными тюлем и паутиной
дом съёжился и промёрз до каждой
гнилой доски
на девочке красные шлёпанцы
надетые на носки