Как Флеминг, так и Галл избегают усилителей глаголов, которые цеплялись бы к рядовым текстам, как ракушки к корпусу судна:
вроде
как правило
как будто
должно быть
казалось
мог бы
обычно
стал
Соскребите этих «моллюсков» при проверке текста, и корабль вашей прозы заскользит в направлении смысла на всех парусах.
Самый серьезный писатель может злоупотреблять этим инструментом. Если вы «напичкаете ваши глаголы стероидами», вы рискуете породить эффект, который поэт Дональд Холл высмеивает как «ложный цвет», хлам, присущий приключенческим журналам и любовным романам. Умеренность снижает желание впоследствии переписывать получившееся.
В романе «Клуб радости и удачи»[10] писательница Эми Тан тонко управляет сильными глаголами, чтобы как можно ярче изобразить волнующую правду:
И я все еще чувствую, во мне теплится надежда, которая пульсировала во мне той ночью. Я цеплялась за эту надежду день за днем, ночь за ночью, год за годом. Я бы взглянула на свою маму, лежащую в кровати и ворчащую на себя или присевшую на диван. И я знала еще, что худшее, что может быть, однажды прекратится. В моей голове все еще мелькали страшные воспоминания, но сейчас я нашла способ, как с ними справиться. Я все еще слышала ужасную грызню миссис Сорси и Терезы, но я видела и что-то другое… Девушку, роптавшую на нестерпимую боль быть невидимой.
Глаголы Яна Флеминга описывают действия и приключения со стороны, тогда как глаголы Эми Тан отражают внутренние переживания и действия самого персонажа. При этом деятельность также может быть умственной, описывать глубину и силу рассуждений, как это демонстрирует Альбер Камю в эссе «Бунтующий человек»[11]:
Метафизический бунтарь протестует против удела, уготованного ему как представителю рода человеческого. Восставший раб утверждает, что в его душе есть нечто… [что не примиряется] с тем, как обращается с ним господин; метафизический бунтарь заявляет, что он обделен и обманут самим мирозданием.
Обратите внимание, как, даже используя активные глаголы, Камю не переходит на страдательный залог, где ему это необходимо (he is frustrated), что подводит нас к следующему инструменту.
1. Глаголы делятся на три категории: активные, пассивные и связующие – формы глагола быть (to be). Пересмотрите ваши работы и карандашом обведите глаголы, на полях укажите их категории.
2. Преобразуйте пассивные и связующие глаголы в активные. Например, фраза «Ее наблюдение было в том, что…» может принять вид «Она наблюдала».
3. Отыщите в собственном тексте и в газете усилители глаголов, посмотрите, что будет, если их убрать.
4. Экспериментируйте с залогом и временами. Найдите отрывок из своего текста, в котором вы использовали страдательный залог и прошедшее время. Поменяйте время глаголов на настоящее и оцените эффект. Не кажется ли текст теперь более динамичным?
5. Я описал три способа использования действительного залога: передать внешнее действие, отразить внутреннее действие и эмоции, усилить аргументацию. Поищите примеры употребления всех этих способов при чтении, а также возможности их использовать в писательской работе.
Инструмент 4. Будьте пассивно-активными
Используйте страдательный залог, чтобы показать «жертву» действия
Важнейший совет тем, кто пишет, таков: используйте активные глаголы. Эта рекомендация звучала на несчетном числе писательских воркшопов с такой силой убеждения, как будто это непреложная истина. Но так ли это?
Посмотрите последний абзац. В первом предложении я использую «таков». В следующем предложении – страдательный залог: «звучала». В самом конце – «так ли». Я считаю, что вы порой можете писать вполне пригодные тексты, не прибегая каждый раз к активным глаголам.
Почему же тогда залог имеет значение? Из-за разной степени воздействия активных, пассивных и связующих глаголов на читателя и слушателя. Я вновь прибегну к помощи Джона Стейнбека и его описанию встречи, реально произошедшей в Северной Дакоте (курсив мой. – Р. К.), из произведения «Путешествие с Чарли в поисках Америки»[12]:
Проехав несколько миль, я увидел человека, который стоял, привалившись к изгороди из двух рядов колючей проволоки, укрепленной не на столбиках, а в развилке из кривых веток, воткнутых в землю. Он был в темной шляпе, в долгополой куртке и джинсах, бледно-голубых от многократной стирки и совсем уже выцветших на коленях. Губы у него были в чешуйках, точно змеиная кожа, светлые глаза, казалось, остекленели от слепящего солнца. У изгороди, рядом с ним, торчала винтовка, а на земле виднелась небольшая кучка меха и перьев – подстреленные кролики и мелкая птица.
Я остановился поговорить с этим человеком, увидел, как его глаза метнулись по моему Росинанту, сразу все в нем подметили и снова ушли в глазницы. И я вдруг запнулся, не зная, с чего начать разговор… И мы с ним просто хмуро глядели друг на друга.
Я насчитал в этом отрывке 14 глаголов, 13 активных и один пассивный, – излюбленное соотношение Джорджа Оруэлла. Вереница активных глаголов разогревает сценку, даже если ничего особенного не происходит. Активные глаголы показывают, кто что делает. Рассказчик видит мужчину. На мужчине шляпа. Рассказчик останавливается, чтобы с ним заговорить. Они смотрят друг на друга. Даже неподвижные объекты совершают действия: винтовка стоит у изгороди, тушки живности виднеются на земле.
Во всю эту активность включен пассивный глагол «а на земле виднелась». Форма следует за действием. В жизни тушки получили действие от встреченного рассказчиком мужчины, таким образом, подлежащее принимает действие от глагола.
Это один из инструментов писателя: используйте пассивные глаголы с целью обратить внимание на объект, который подвергается действию. Когда обозреватель The Charlotte Observer Джефф Элдер писал о вымирании странствующего голубя, эндемика Северной Америки, то использовал пассивные глаголы, чтобы изобразить птиц как жертв: «Несчетное число птиц были отравлены газом во сне… Вагон за вагоном, вагон за вагоном их отправляли на продажу… За одно поколение самый многочисленный эндемичный вид птиц Америки был полностью истреблен». Сами птицы ничего не делали. Это с ними покончили.
Лучшие писатели делают оптимальный выбор между действительным и страдательным залогом. В своем произведении, процитированном тремя абзацами ранее, Стейнбек писал: «Вечер был полон мрачных предзнаменований». Он мог написать: «Предзнаменования наполнили ночь», но в этом случае было бы несправедливо вовлекать действительный залог в отношении как ночи, так и предзнаменований, – смысла и мелодии предложения.
В «Педагогике угнетенных»[13] бразильский психолог-педагог, теоретик педагогики Паулу Фрейре использует различия между активными и пассивными глаголами, чтобы бросить вызов системе образования, которая ставит власть учителей выше нужд учащихся. Он утверждает, что угнетающая образовательная система та, в которой:
• учитель учит, а учащихся обучают;
• учитель думает, а за учащихся думают;
• учитель дисциплинирует, а учащихся дисциплинируют.
Другими словами, угнетающая система – это та, в которой учитель объект, а учащиеся – субъекты.
Сильный активный глагол может придать дополнительное измерение написанному при умеренном использовании связующих глаголов – производных от глагола быть (to be). Странк и Уайт приводят меткий пример: «На земле все было в листве» превращается в «Листья усыпали всю землю». Предложение из четырех слов срабатывает лучше и доходчивее, нежели из шести.
Дон Фрай в аспирантуре помог мне увидеть, как мои тексты увядают под бременем пассивных и связующих глаголов. Предложение за предложением, абзац за абзацем он начинал словами «Интересно отметить, что» или «Бывают случаи, когда» – такими витиеватыми замечаниями, вызванными моим желанием получить ученую степень.
Однако есть и примеры удачного использования связующих глаголов, как это демонстрирует Диана Акерман в своей «Всеобщей истории любви»[14], описывая одно различие между мужчинами и женщинами:
Цель ритуала для мужчин в том, чтобы узнать правила силы и соревнования… Цель ритуала для женщин… в том, чтобы узнать, как устанавливать контакт с другими людьми. Они в большей степени близки и уязвимы друг перед другом, нежели чем перед их мужчинами, и забота о других женщинах учит их заботиться о самих себе. Подобными формализованными способами мужчины и женщины способны совладать со своей эмоциональной жизнью. Однако их стратегии и биологические пути различны. Его семени нужно странствовать, ее яйцеклетке нужно осесть. Удивительно, что они вообще выживают вместе и счастливы.
«Совладают» – сильный активный глагол. Так же как и «нужно» в предложении о семени и яйцеклетке. Но в большей степени автор использует глаголы, которые мы уже называли – не вдаваясь в подробности – связующими, чтобы наладить некоторые смелые интеллектуальные связи.
Итак, вот подручные инструменты.
• Активные глаголы совершают действие и раскрывают персонажей.
• Пассивные глаголы выделяют получателя, жертву.
• Связующие глаголы подчеркивают слова и мысли.
Выбор этих инструментов не просто эстетический. Он может быть и моральным, и политическим. В эссе Politics and the English Language («Политика и английский язык») Джордж Оруэлл описывает связь между злоупотреблением языком и злоупотреблением политикой, показывая, как коррумпированные политики используют страдательный залог, чтобы завуалировать неудобную правду и уйти от ответственности за свои поступки. Они говорят: «Следует признать, что теперь, когда отчет был рассмотрен, были допущены ошибки», а не: «Я прочитал отчет, и я признаю, что допустил ошибку». Вот инструмент для жизни: всегда просите прощения, используя действительный залог.