Бизнес Соловьевой шел вполне успешно. Этому способствовал и приобретенный в «Дозаторе» опыт, и установление нужных контактов. После переезда в Подольск Валентина договорилась о сотрудничестве с директором электромеханического завода, основала ИЧП (индивидуальное частное предприятие) «Властилина» и занялась продажей выпускаемого заводом ширпотреба. Это было взаимовыгодное предприятие, и оно бы так и осталось никому не известным, но Валентина вошла во вкус и решила действовать с большим размахом.
До сих пор неизвестно, каким образом Соловьева, с ее неполным средним образованием, додумалась до идеи создания финансовой «пирамиды». Скорее всего, этот вариант ей подсказал кто-то из новых знакомых. Но его имени, как говорится, история не сохранила (во время следствия хозяйка «Властилины» ссылалась на мифические американские бизнес-курсы). А сама схема была просчитана до мелочей.
«Обкатка» происходила на все том же электромеханическом заводе. Соловьева собирала у рабочих деньги, добавляла к ним банковские кредиты и покупала бытовую технику, одежду и продовольствие. Рабочие были довольны: они получали продукцию за половину, а иногда и за треть цены. Директору завода Валентина подарила новенький «вольво» стоимостью 40 тыс. долларов, и он решил не вмешиваться в дела «Властилины». УВД Подольска тоже не предъявляло никаких претензий к Соловьевой: большая часть сотрудников была ее клиентами.
В начале 1994 года на смену бытовым товарам пришли автомобили – «москвичи», «Волги» и «жигули». Работники завода сдавали Валентине Ивановне по 3 900 000 рублей, чтобы через неделю получить новенький «москвич», стоивший по тем временам вдвое дороже. Время от времени кому-то доставался недоукомплектованный автомобиль, но рекламаций в адрес фирмы не поступало: во-первых, соотношение цена – качество позволяло самостоятельно купить все недостающее (и это было все равно выгодно), а во-вторых – Валентина учитывала психологию клиентов. За машинами их везли на арендованных комфортабельных автобусах, обслуживание было неизменно вежливым и дружелюбным. Первая часть поставленной задачи была выполнена: о «Властилине» стали говорить как о стабильном и высокорентабельном предприятии. Тысячи россиян посылали свои деньги Соловьевой и с нетерпением ждали, когда же подойдет их очередь на машину.
Пора было приступать ко второму этапу операции. Фирма переключилась на финансовую деятельность: с мая 1994 года она начала принимать деньги на депозитные вклады. Процент по двухнедельному рублевому вкладу составлял 50 %, месячному – 100 %. Валюта принималась под 40 % годовых с ежемесячной выплатой процентов. Страну охватила настоящая лихорадка. Люди закладывали все, что у них было, занимали деньги, и все это стекалось в руки Валентины Соловьевой. Вскоре авантюристка поняла, что не имеет смысла возиться с какой-то мелочевкой. Она увеличила минимальный вклад до 50 миллионов рублей, затем – до 100 миллионов… Естественно, рядовые вкладчики не могли предоставить такую сумму самостоятельно и начали объединять свои средства. В Подольск отправляли представителя, в чьи обязанности входила передача денег и последующее распределение прибыли.
В аферу были втянуты люди самых разных социальных слоев – от криминальных структур до работников прокуратуры, МВД и ФСБ. Хозяйка «Властилины» буквально купалась в лучах славы. При этом сами огромные суммы, проходившие через фирму, ее как будто не интересовали. Документации Соловьева не вела (только билетики, которые выдавались клиентам за сданные суммы), могла сказать клиенту, пришедшему за деньгами: «Возьмите сами из коробки!». То, что кто-то мог взять больше, чем нужно, ее не волновало. К тому времени на благотворительные акции тратилось столько, что уже не было смысла считать «мелочь» в несколько сотен тысяч. Когда к ней наведалась налоговая полиция, Соловьева сослалась на неопытность бухгалтера, который не поддерживал должного порядка в ведении документации, и безропотно заплатила 2 миллиарда рублей штрафа. А для того, чтобы внезапных проверок больше не проводили, обеспечила сотрудников налоговой полиции Москвы и области новыми автомобилями.
В Подольске жизнь била ключом: концерты известных артистов, банкеты, праздники… Соловьева активно занималась благотворительностью. Она оказала материальную помощь историческому музею, расположенному под Подольском, в бывшей усадьбе князей Вяземских. Помогла подольской школе для детей с недостатками физического и умственного развития. Отправила группу подольских школьников в поездку по Германии. А ко Дню учителя сделала подарок сразу всем школам Подольска, подарив им магнитофоны, телевизоры, приемники… Соловьева не оставила без внимания и нужды церкви: помогла отремонтировать Церковь Святой Троицы и купила для нее новые колокола. Неудивительно, что хозяйку «Властилины» в городе буквально боготворили. Уровень преступности в Подольске снизился практически до нуля: криминальным структурам вкладывать средства во «Властелину» было гораздо выгоднее, чем заниматься традиционными способами «перераспределения» денег. При таком положении вещей ей не нужна была никакая «крыша»: слишком многие серьезные люди зарабатывали деньги на «Властилине». Надо сказать, сама Валентина по-прежнему жила в малогабаритной двухкомнатной квартире. В отличие от многих «бизнес-леди», вкладывающих первые заработанные деньги в создание нового имиджа, она изменилась мало. На голове – шестимесячная «химия», одета в «купеческом» стиле (побольше люрекса и блесток). Огромные по тем временам деньги хранила в мешках и картонных коробках от телевизоров. Заморским деликатесам предпочитала пирожки.
Самым замечательным в деятельности фирмы было то, что всякий раз, когда намечался спад финансовых вливаний, клиентам делалось новое заманчивое предложение. Очередной приманкой стал «мерседес-320» за 20 млн рублей. А чуть позже – одно-, двух– и трехкомнатные квартиры в Москве за пять, десять и пятнадцать тысяч долларов соответственно. Последнее заявление было откровенным блефом – московской недвижимостью «Властилина» не располагала. Но доверие к фирме к тому времени было настолько велико, что люди ничуть не сомневались в реальности проекта. Тем более что их возили в Бутово и показывали только что построенные многоэтажки. Как обстояло дело с «мерседесами» и на что надеялась Соловьева в этом случае – неизвестно. Несколько машин все же было продано. Но «Властилина» с каждым днем приближалась к финансовой пропасти.
В конце лета 1994 года фирма впервые со времени своего основания начала задерживать выплаты, отсрочила выдачу обещанных машин. Недовольным объяснили, что «Властилина» переживает временные трудности, но скоро все уладится. А потом предложили продлить срок договоров. Наиболее сообразительные поняли, что скоро могут потерять все. В сентябре 1994 года фирма расплачивалась уже только с особо важными клиентами. В прокуратуру посыпались заявления «обиженных», было заведено уголовное дело. Московские РУБОПовцы и лидеры подольской преступной группировки послали в офис «Властилины» своих представителей. До конфликта дело не дошло: подольские уступили все московским милиционерам, тем более, что денег в офисе было явно недостаточно. А обманутые вкладчики оказались на грани катастрофы. Многие отдали последнее, другие задолжали крупные суммы. Крах «Властилины» вызвал целый шквал убийств: людям негде было взять суммы, которые они заняли в надежде на скорое обогащение. Случались и самоубийства…
7 октября 1994 года прокуратура Подольска возбудила против «Властилины» уголовное дело по обвинению в мошенничестве. Проверка документации показала, что фирма не обладает никакими финансовыми возможностями для покрытия долга перед вкладчиками, кроме очередного сбора денег. Позже Валентина Ивановна пыталась объяснить, что ее фирма прогорела только потому, что доверилась одному из процветающих банков, который якобы взял у нее под высокий процент 370 миллиардов рублей и не отдал. Но она не торопилась предъявлять иск ненадежному партнеру, а 20 октября и вовсе исчезла в неизвестном направлении, прихватив семью.
Хозяйку «Властилины» тут же объявили в розыск. Ее бегство породило невероятное количество слухов. Версии выдвигались прямо противоположные. Одни считали, что Валентина убита, а ее труп растворен в кислоте. Другие с не меньшей убежденностью заявляли, что ей удалось бежать за границу, сделать пластическую операцию и спокойно обосноваться в Париже. Некоторые поговаривали, что она живет под надежной охраной на секретной вилле МВД где-то в Подмосковье. Соловьева тем временем пряталась от следствия и пыталась склонить на свою сторону журналистов. Если ей верить, то она якобы собиралась расплатиться со всеми, но власти не давали ей этого сделать. К тому же она боялась за свою жизнь: по ее словам, одному из членов группы задержания был отдан приказ пристрелить Валентину при попытке к бегству. В конце апреля 1995 года в телепрограмме «Времечко» появилось интервью с Соловьевой. Она убеждала слушателей в том, что «АвтоВАЗ» и «Москвич» задолжали ей много автомобилей, что у нее подписаны договоры на реконструкцию Чечни, что вложения в ее фирму принесут грандиозные доходы… На самом деле все обстояло иначе: «Москвич» по решению суда расплачивался за долги «Властилины», а представители «АвтоВАЗа» заявили, что с августа 1994 года все контакты с Соловьевой прекратились. Тогда Валентина попыталась действовать иначе. Она сообщила через своих людей, что готова раздать вкладчикам автомобили, но только при условии, что клиенты внесут доплату (от 5 до 15 млн руб.). 28 июня 1995 года началась выдача машин. Их получили 550 человек. Еще 600 клиентов внесли доплату и рассчитывали на скорое свидание с новым автомобилем, но остались ни с чем. 7 июля 1995 года Валентина Соловьева оказалась за решеткой.
Авантюристку поместили в СИЗО «Капотня» по обвинению в обмане 16,6 тыс. вкладчиков на сумму 536,6 млрд рублей и 2,67 млн долларов. Правда, сама она говорила о другой сумме… В тюрьме Соловьева начала называть имена своих покровителей. Оказалось, что в ее деле замешаны высокие чины правоохранительных органов. История «Властилины» перешла из разряда экономических преступлений в политическую плоскость. СМИ постоянно поддерживали интерес к теме, политики использовали сказанное Валентиной в качестве компромата. Подследственную стали охранять, опасаясь покушения на ее жизнь. Но вскоре выяснилось, что показания Соловьевой – не более чем блеф. Впрочем, как и многие другие сказки, которые хозяйка «Властилины» рассказывала следствию. Так, в частности, она утверждала, что ее отец был генералом, а мать – цыганской красавицей, которую после рождения дочери изгнали из табора и она будто бы бросила Валентину, а впоследствии ее удочерила добрая русская женщина. Прозвучала и другая легенда: Соловьева будто бы закончила музыкально-педагогическое училище, Самарский пединститут им. Крупской, операторские курсы при Высших курсах Прокуратуры РСФСР, Высшие курсы цыганского фольклора при театре «Ромэн» и еще много всего. Однако следствию не потребовалось долгих изысканий, чтобы установить, что ни курсов цыганского фольклора, ни пединститута в Самаре никогда не существовало. Но правдоподобность легенды Соловьеву интересовала мало. Она то ли действительно верила в свои фантазии, то ли использовала заведомо ложную информацию для того, чтобы тянуть время. Ведь по российским законам подследственную должны были выпустить через полгода. Но так долго Соловьева продержаться не сумела. Следствие успело опросить всех свидетелей. А кроме того, была проведена психиатрическая экспертиза, результат которой настолько интересен, что стоит привести его целиком: «психопатическая личность с завышенной самооценкой, стремлением к лидерству, эгоцентризму, псевдологии, потребности к самоутверждению». Несколько миллионов человек поверили психически больной женщине без всякого экономического образования! Можно было бы сказать, что такое возможно только в России, – но, как ни странно, подобны