приняв пять-шесть пациентов, возвращался в свою клинику, чтобы проявить пленку и отпечатать фотографии. Домой он приезжал не раньше 12 часов ночи.
Так были получены данные для научной работы «Связь между слепым пятном и зрительным нервом при заболевании центральной нервной системы», законченной в 1957 г. Федоров пришел к выводу, что любой человеческий орган, несмотря на отек или кровоизлияние, длительное время сохраняет нормальные функции, т. е. имеет огромные резервные механизмы. И все же некоторые офтальмологи, присутствовавшие на защите диссертации, усматривали в работе некоторую «ересь».
В Ростове, где с трудоустройством было очень сложно, молодой ученый некоторое время продолжал работать ординатором в областной больнице. Но как-то он встретил знакомую, которая предложила ему ехать в филиал НИИ глазных болезней им. Гельмгольца в Чебоксарах, где в то время была вакансия заведующего клиническим отделением. Выиграв конкурс, Федоров отправился в Чебоксары и принял в свое распоряжение глазное отделение.
По-прежнему Федорова больше всего привлекала хирургия. Чтобы создать для нее техническую базу, он с увлечением ездил по заводам, выясняя возможности изготовления новых хирургических инструментов.
Как-то в иностранном журнале Святославу попалась статья о замене помутневшего хрусталика глаза. В то время единичные операции такого рода делались только в Англии и Голландии. Федоров загорелся этой идеей и отправился к начальству. На него посмотрели как на инопланетянина. Это, однако, не остановило напористого ученого. На Чебоксарском электроаппаратном заводе рабочий С. Я. Мильман взялся сделать искусственный хрусталик. Через две недели по чертежам Федорова он изготовил не только образцы линзочек, но также штампики и приспособления для пропиливания краешка линзочки, чтобы вставлять крепежные дужки. По вечерам на кухне ученый и рабочий изготовляли линзочки.
Во дворе Федоров поставил 10 клеток с кроликами, накрыл их крышками от дождя и снега и начал имплантировать искусственные хрусталики. В 60-м году с фотографиями глаз четвероногих пациентов хирург оправился в Москву, чтобы доложить о результатах работы. В столице он произвел фурор. Для уровня советской офтальмологии это, по словам самого Федорова, было равнозначно запуску первого искусственного спутника. А за границей таких операций насчитывалось не более нескольких десятков. Недаром на конференции по изобретательству в офтальмологии хрусталики, пущенные по рядам для ознакомления, были попросту украдены.
Уже в сентябре 1960 г. Федоров обычным бритвенным лезвием «Спутник» сделал первую операцию. Пациенткой стала двенадцатилетняя Леночка Петрова. Поскольку человеческого зрения для проведения операции было недостаточно, Федоров взял микроскоп, поставил его на тумбочку, обложил толстыми книгами, чтобы он не упал на больную, и имплантировал хрусталик. Уже через день Леночка стала видеть на 30–40 %. Потом были сделаны еще несколько успешных операций.
Местное начальство было в восторге. Ведь в Чебоксарах делали то, чего не было в Москве. Однако из столицы пришло распоряжение прекратить «эксперименты на людях». Федорову было предложено практиковаться на кроликах, собаках и… обезьянах, которых в Чебоксарах, естественно, не было. Никакие уверения в том, что оперируют только тех пациентов, которым другими методами помочь невозможно, не помогли. Чтобы отделаться от чересчур надоедливого врача, Федорова отправили в длительную командировку в Ташкент. Вернувшись, он обнаружил, что все его кролики передохли. Потом последовало разбирательство на партбюро. Некоторые сослуживцы стали избегать экспериментатора. Федоров написал заявление об уходе, которое тут же было удовлетворено.
В Москве Федоров познакомился с журналистом Аграновским. Тот позвонил в министерство, и это помогло. Был издан приказ о восстановлении Святослава Николаевича на прежней работе с оплатой всех дней вынужденного отсутствия, а директора обязали создать условия для продолжения работы. Однако в Чебоксарах после всего происшедшего работать было невозможно. Пришлось перебраться в Архангельск, где в пределах доступности был Ленинград с хорошей технологической базой.
В 1961 г. Федоров как заведующий кафедрой глазных болезней Архангельского мединститута продолжил работу над выпуском и имплантированием хрусталика и через два года с помощью ленинградских мастеров усовершенствовал свое изобретение, сделав лучший в мире искусственный хрусталик глаза со зрачковым креплением. Линзочки делали сами, нагревая пластмассу на электроплитке, а во время операции использовали нитки из женских капроновых чулок. До 1967 г. было сделано триста таких операций.
Несмотря на международное признание, в Союзе работа Федорова воспринималась далеко не однозначно, прежде всего коллегами-офтальмологами. Многие его метод просто не признавали. Тогда Федоров, получавший огромное количество писем от отчаявшихся больных, начал брать на операции людей в первую очередь из тех областей, где его изобретение принимали в штыки. В результате скептикам пришлось постепенно сдавать позиции.
И все же один раз работу чуть было не прикрыли совсем. В 1965 г. к Федорову приехала специальная комиссия во главе с профессорами из Одессы. Увидев результаты, они пришли в восторг. Но на заседании ученого совета института им. Гельмгольца, получив соответствующие инструкции, комиссия дала отрицательное заключение. И снова вмешательство журналиста Анатолия Аграновского, давнего поклонника и заступника Федорова, отдыхавшего вместе с председателем ученого совета в Карловых Варах, помогло предотвратить катастрофу.
Работать приходилось в очень тяжелых условиях. Число пациентов все возрастало, и Федоров начал подумывать о том, чтобы перебраться в город с развитой промышленной базой и продолжить развитие направления. Сначала выбор пал на Киев, где директор клиники Плитас собирался на пенсию и определил в наследники Святослава Николаевича. Но при личном участии Брежнева в Киев была переведена профессор Шлопак, когда-то доставшая соринку из глаза генсека. Пришлось искать другие варианты. В конце концов при поддержке министра здравоохранения Федорова перевели в Москву, разрешив взять с собой несколько сотрудников, приборы и инструменты.
Уезжать было трудно. Коллеги обиделись на «летуна»; в обкоме партии вообще запретили выдавать Федорову трудовую книжку и партбилет, но опоздали: Святослав Николаевич успел сняться с партучета и забрать трудовую книжку до выхода приказа.
Первые годы в Москве были очень сложными. Долгое время Федоров возглавлял небольшую лабораторию по имплантации искусственного хрусталика при 3-м Московском медицинском институте. Там в 1973 г. он занялся имплантацией искусственной роговицы, впервые в мире разработал и провел операции по лечению глаукомы на ранних стадиях.
В 1973 г. лаборатория выделилась из состава института и стала называться Московской научно-исследовательской лабораторией экспериментальной и клинической хирургии глаза Минздрава РСФСР. В этом же году здесь начали проводить операции по коррекции близорукости по методике Федорова, связанной с нанесением надрезов на роговицу.
К 45 годам у Федорова за плечами было два неудачных брака, и он решил, что «с женщинами всегда много проблем». Поэтому с новой женитьбой не торопился. Но вот 23 марта 1974 г. в кабинет к нему явилась красивая молодая женщина, которая, договариваясь о приеме по телефону, представилась как «аспирантка Иванова». Ее звали Ирэн и пришла она вовсе не за помощью в научной работе. В операции остро нуждалась ее тетя из Ташкента. Несколько недель Ирэн и Федоров виделись довольно часто и произвели друг на друга сильное впечатление.
Через месяц, когда ташкентская тетя выписалась из клиники, Святослав взял у Ирэн телефон. Звонка она ждала еще целый месяц. А когда дождалась, начался роман, окончившийся браком. Он длился 26 лет и был очень счастливым. «Слава жил делом, а я жила им», – говорила Ирэн Ефимовна. Общество друг друга супругам не надоедало. Ирэн Ефимовна даже оставила свою специальность, закончила курсы медсестер и в поездках помогала мужу оперировать.
В 1979 г. на базе лаборатории наконец был создан Институт «Микрохирургия глаза». Святослав Николаевич стал его директором. А в 1986 г. институт был преобразован в Межотраслевой научно-технический комплекс (МНТК). Именно с этого момента и началась стремительная карьера Федорова в качестве предпринимателя, за короткое время сумевшего создать один из ведущих центров мировой хирургической науки с 11 филиалами в Российской Федерации и 6 за рубежом – в Италии, Польше, Германии, Испании, Йемене и Объединенных Арабских Эмиратах.
Добиться всего этого Федоров смог в сложнейших и очень специфических условиях господства командно-административной системы. Когда запрещали, искал обходные пути, орал на высоких партийных начальников, правдами и неправдами добивался приема у высокопоставленных лиц. Святослав Николаевич говорил: «Отказали с парадного подъезда – иди с черного хода, там захлопнули дверь – лезь через окно, через трубу, как хочешь, но добивайся». Сам себя ученый называл «собакой, которая лает в два часа ночи» и никому не дает спать. В годы перестройки ему повезло. Он встретил понимание со стороны М. Горбачева и тогдашнего премьера Н. Рыжкова. Права, полученные МНТК, по тем временам были беспрецедентны: предприятие имело валютный счет, могло обслуживать зарубежных пациентов, самостоятельно устанавливать численность сотрудников и их зарплату, вести хозяйственную деятельность вне медицины.
Поставив перед собой задачу по освобождению людей от очков, Федоров достиг впечатляющих успехов. Разработанная им технология рефракционных операций позволила избавиться от очков 12 млн человек. Он в корне изменил изобретенный японским офтальмологом Т. Сато метод радиальной кератотомии, до него позволявший производить лишь единичные операции, поставил операцию на поток сначала у себя в МНТК, а потом и за рубежом. Сотни его учеников работают во многих странах мира. Среди них более двухсот американских офтальмологов, специально приезжавших в клинику Федорова, чтобы получить федоровский сертификат.