га, как Ходорковский.
Исследование истории возникновения и развития объединения «Менатеп», проведенное дотошными журналистами, показывает, что, будучи в целом типичным для конца 80-х гг., оно имеет существенное отличие от сравнимых с ним коммерческих структур. Это отличие связано прежде всего с тем, что, проходя обычный путь от «комсомольского» научно-технического центра через кооперативные предприятия, посредничество и торговлю до создания мощной финансовой структуры, руководство банка постоянно во главу угла ставило «укоренение» в государственных структурах.
Идеологические проблемы и расхождения никогда не смущали Ходорковского при поисках и использовании высокопоставленных связей во властных структурах: ранее советских и партийных, затем – российских и «либерально-демократических». Значительное число экспертов утверждает, что своим становлением «Менатеп» обязан вливаниям так называемых «партийных денег». По всей вероятности, с этим утверждением можно согласиться, тем более что существуют хотя и не прямые, но веские косвенные доказательства такой связи.
Кроме того, Ходорковский получил в свое распоряжение средство намного более мощное, чем «партийные деньги», – право распоряжения определенной частью государственной собственности. Ему удалось плавно перейти от советского периода к российскому и не только сохранить эти права, но и значительно приумножить их.
Поэтому, несмотря на декларации о том, что «Менатеп» отличается оригинальностью и множеством финансовых схем и комбинаций, следует сказать, что ничего нового в этих схемах нет – они давно применяются во всем мире, в том числе и другими финансовыми структурами России. «Хитрость» состоит лишь в умении применять эти схемы в специфических российских условиях и иметь в государственных структурах тех людей, которые в состоянии обеспечить их реализацию.
Руководство «Менатепа» в интересах лоббирования использовало обычный набор приемов: действия через связи во властных структурах и некоторых политических партиях, которые, естественно, в той или иной форме оплачивались. От наиболее простого способа – непосредственно деньгами – до несколько или сильно завуалированных. Например, прием на работу родственников полезных чиновников, обеспечение им высокооплачиваемого места работы на случай ухода с государственной службы, заказы чиновникам и политическим деятелям исследований по различным темам (во многих случаях лишь «для вида»), оказание финансовой помощи политическим и общественным организациям, предпочтительно минуя официальные счета и избирательные фонды.
Сам Ходорковский с определенной долей кокетства заявляет, что политика как таковая его не интересует, однако в силу значительной роли его структуры в экономической и политической сферах страны от нее просто невозможно уйти.
В результате «Менатеп» создал одну из самых мощных лоббистских структур в современной России, которая во многом привела к фактическому «слиянию» коммерческого дела с государственными органами. Одним из ярких примеров этого явления стал скандал в декабре 1995 г. вокруг залогового аукциона нефтяного концерна «Юкос», когда «Менатеп» получил от государственных органов неслыханные преимущества.
Вот как развивались события. В момент создания государством НК «Юкос» и ОАО «Восточная нефтяная компания» в них были внесены контрольные пакеты акций нефтедобывающих предприятий, перерабатывающих заводов, структур, занимающихся геологоразведкой, техническим обслуживанием, а также сбытом нефтепродуктов. Каждая из компаний представляла собой холдинг, объединяющий предприятия с реальными активами: основными фондами, лицензиями, денежными средствами и пр.
В 1995—96 гг. 78 % акций НК «Юкос», а в 1997 г. 54 % акций ОАО «ВНК» были приобретены менеджерскими компаниями банка «Менатеп».
«Менеджерские» в данном случае означало «подставные», поскольку они не обладали ни реальной финансовой мощью, ни опытом работы в нефтяной промышленности, к тому же формально не имели отношения к «Менатепу» и были учреждены через ряд зарубежных оффшорных фирм. Наряду с этой «дымовой завесой» была создана и другая: ряд регистраторских, инвестиционных, торговых, управляющих, финансовых фирм, которые (как независимые) вступали публично во взаимоотношения с банком «Менатеп», нефтяными компаниями и с государственными органами. Большинство фирм было зарегистрировано в Москве, в Подмосковье и в зонах с льготным налогообложением.
Таким образом, можно было обойти не только антимонопольное законодательство, не позволявшее «Менатепу» купить контрольный пакет акций крупнейших холдингов, но и все остальные юридические препятствия на пути к полному господству над своими нефтяными владениями.
Во главе всего бизнеса встало учрежденное «Менатепом» ЗАО «Роспром» (г. Мосальск), в управление которому были переданы «Юкос» и «ВНК». Это было сделано с одной целью: обеспечить управление обществами в собственных интересах без возможной ответственности за последствия, поскольку «Роспром» был тоже подставной фирмой без реальных активов.
То, что произошло далее, легко делится на три этапа, а посему представляет собой классический пример идеальной схемы мошенничества, каждая из частей которой формально уголовно ненаказуема:
Первый этап (1997 г.): продажа акций компаний, контрольные пакеты которых были внесены в холдинги государством в качестве оплаты своей доли уставного фонда.
Второй этап (1998 г.): вывод ликвидных активов из подконтрольных предприятий и передача их в собственность специально созданных ЗАО в форме взноса в их уставные капиталы.
Третий этап (1999 г.): контрольные пакеты созданных ЗАО проданы сторонним фирмам, на самом деле замкнутым через цепочку оффшоров на ту же компанию «Роспром».
В итоге «Юкос», «ВНК», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» и «Самаранефтегаз» остались практически без активов и с «висящей» на них колоссальной задолженностью всего фактически уже не существующего холдинга. Акционеры этих компаний могли использовать свои ценные бумаги так же, как и акции скандально известного «МММ». Собрать распыленное по оффшорным фирмам имущество мощных в прошлом компаний не представлялось возможным даже в случае, если бы государство решило оспорить итоги приватизации. Судиться с формально зарубежными компаниями пришлось бы за границей, а там они выиграли бы процесс просто потому, что с юридической точки зрения все покупки были вполне законными, а связь между ними и ЗАО «Роспром» практически недоказуемой.
Летом 2002 г. гибралтарская «Груп Менатеп Лтд», владеющая 61 % акций нефтяной компании «Юкос», опубликовала список своих акционеров. Крупнейшим из них оказался президент «Юкоса» Михаил Ходорковский, чья доля в компании сейчас стоит около 7,8 млрд долларов. «Это первый случай в России, когда человек публично раскрыл размеры своего личного состояния. Ходорковский – первый официальный нефтяной олигарх», – отметили средства массовой информации.
Сам «виновник торжества» так прокомментировал присвоенное ему звание «самого богатого человека России»: «Как вы понимаете, это оценка по текущей капитализации компании, в которой заложена не только недооцененность бизнеса, но и все российские риски. Поэтому я ощущаю себя владельцем большого, хотя и рискованного состояния. Но существенная часть этих акций группы «Менатеп» принадлежит мне не напрямую, а через бенефициарное владение. Я распоряжаюсь этой долей, получаю от нее доход, но если со мной что-то случается, она отходит следующему человеку из группы. Но если группа продает, например, часть акций «Юкоса», то половина вырученных денег поступает в этот специальный фонд, который держится в моих интересах. То есть я могу эти деньги использовать. Но это все – пока я жив и дееспособен. После меня бенефициаром траста станет поименованный мною член группы».
Ходорковский не любит в применении к себе термина «олигарх»: «Даже не потому, что он является оскорбительным, если его воспринимать в буквальном переводе, а потому, что он применяется неправильно. Согласитесь, что разница между мной и Алекперовым или мной и Богдановым гораздо меньше, чем разница между мной и Гусинским. И по образу жизни, и по интересам, и по бизнесу, которым мы занимаемся. Если же под олигархией понимать то, что все мы защищаем свои интересы в правительстве, то должен вам сказать, что отстаивание своих интересов крупным бизнесом в американском правительстве гораздо более серьезно и эффективно. Тем не менее никто не считает американский бизнес олигархическим».
Удачливый 40-летний предприниматель, за плечами которого уже немалый опыт финансового строительства и солидный капитал, с оптимизмом смотрит в будущее, считая, что недалеко то время, когда жизнь в России изменится к лучшему. Для этого, по его словам, «надо много и упорно работать». «Мы, в общем-то, богатая страна, – говорит он, – и если не будем тратить огромные ресурсы на производство вооружений или никому не нужных станков, как это было в недавнем прошлом и – в меньшей мере – продолжается сейчас, то за относительно короткий период – исторически короткий – мы будем жить как люди».
Сейчас Ходорковский говорит, что если бы он выбирал героя, то им бы стал Джон Рокфеллер, отец-основатель «Стандард Ойл» и американской нефтяной промышленности: «Джон Рокфеллер был не самым чистым из людей, его сын был немного лучше, его внук идеально честен. Им потребовалось 100 лет, чтобы пройти путь от «А» до «Б». Один профессор из Гарварда считает, что я проделал тот же путь за несколько лет. Возможно, я – это Джон, его сын и внук, вместе взятые».
Хонда Соичиро
(род. в 1906 г. – ум. в 1991 г.)
Японский предприниматель и изобретатель, занимавшийся разработкой и промышленным производством мопедов, мотоциклов и автомобилей. Основатель корпорации «Хонда Мотор Компани, Лтд», автомобильных предприятий в США и Японии. Создатель популярных моделей мотоциклов и автомобилей: «Супер Каб», «Сивик», «Аккорд», «Прелюд» и др. Обладатель миллиардного состояния.