Подходило к концу и царствование Елизаветы. Увы, Англия отнюдь не процветала. В Ирландии бесчинствовал Тайрон, и ответные действия английской армии не приносили никаких результатов. Военные операции во Франции были безуспешными. Война с Испанией опустошила казну. Военный налог за последние годы увеличивался в несколько раз, но это не спасало положения. Королеве пришлось заложить фамильные драгоценности из королевской сокровищницы, но, принятые в заклад купцами, они принесли только около 10 000 фунтов и не избавляли страну от банкротства.
В королевстве наблюдалась чудовищная инфляция: деньги ничего не стоили. Количество бедняков, умирающих прямо на улице, стремительно росло, по всей стране вспыхивали хлебные бунты и акты насилия против королевских чиновников. В деревнях ели дохлых собак и кошек и — проклинали королеву.
Последней каплей стало восстание графа Эссекса в 1601 году. Он был любимцем королевы, ее последней и самой горькой страстью. Эта странная связь является квинтэссенцией отношений Елизаветы со своими фаворитами. Все неприглядные стороны ее характера видны в этой истории, как на ладони.
Казалось бы, ни один из прежних приближенных Елизаветы не удостаивался стольких знаков внимания: именно графу Эссексу была пожалована королевская перчатка на шляпу, только он позволял себе входить в королевские покои без доклада, только с ним королева запиралась в комнатах на долгие часы для игр. Однако особое положение, которое занимал Роберт Эссекс в сердце королевы, отнюдь не превратило его ни в богатого, ни в могущественного человека: у него были огромные долги, его покровительство отдельным лицам не приносило им никаких дивидендов (скорее уж, проблемы), его попытки вмешиваться в государственные дела Елизавета, по обыкновению, пресекла.
Елизавета играла с огнем, долгие годы держа себя с молодым, тщеславным и сильным мужчиной как с докучливым, хотя и любимым, ребенком, которому позволяют шалить, но всегда указывают на место и не принимают всерьез. Эта затянувшаяся игра, затеянная королевой, не могла длиться вечно. Над незадачливым графом потешались («весь Лондон смеется над ее шутом!»).
Уступая многочисленным просьбам, Елизавета согласилась послать Эссекса на усмирение мятежа в Ирландии, но это кончилось крахом. Эссекс потерпел полное военное поражение. Не сумев обуздать Тайрона, он без разрешения вернулся в Лондон, оставив весь север острова до самого Дублина абсолютно незащищенным перед мятежниками. Елизавета поняла, что ее игра с «юнцом» (Эссекс был моложе на 33 года, и королева так и не научилась видеть в нем мужчину, а не ребенка) зашла слишком далеко.
Такой проступок (фактически, военное преступление) нельзя было оставлять безнаказанным. Эссексу грозил суд, однако он не стал дожидаться правосудия. Одержимый непомерной гордыней, граф примкнул к заговору против Елизаветы. Мало того, он оказался в первых рядах мятежников, которые намеревались силой добиться отречения королевы и воцарения Иакова Шотландского. Заговор был обречен, как и все остальные эссексовские начинания: он не был ни дипломатом, ни политиком, ни царедворцем, ни заговорщиком. Итог известен: 25 февраля 1601 года молодой человек сложил голову на эшафоте. Елизавета так и не оправилась от величайшего потрясения: человек, которого она любила и который был ей абсолютно всем обязан, осмелился поднять на нее руку.
Именно понимание того, что власть ее, по сути, кончилась, и убивало Елизавету. Как и то, что ее никто не любит и подданные с нетерпением, которое даже не считают нужным скрывать, ожидают ее кончины. Один за другим с письмами, богатыми подарками из Лондона отправлялись к Иакову Шотландскому (ближайшему королевскому кровному родственнику) елизаветинские придворные, заранее надеясь завоевать расположение будущего короля. Наблюдая за этой суетой, Елизавете только и оставалось, что повторять: «Mortua sed non sepulta.» («Мертва, но не погребена»).
24 марта 1603 года этой неспокойной жизни пришел конец — королева Елизавета I скончалась в Ричмонде, графство Суррей, в возрасте 70 лет. Ее тело было предано земле в Вестминстерском аббатстве месяц спустя. Во время похорон гроб с телом королевы покоился на колеснице, которую везла четверка белых коней. На крышке гроба — восковое изображение королевы. Колесницу накрыли балдахином, который несли шестеро рыцарей. Великая жизнь великой женщины закончилась.
КАНТ ИММАНУИЛ
(род. в 1724 г. - ум. в 1804 г.)
Великий философ Иммануил Кант был человеком, о котором можно сказать, что он полностью «сделал себя сам». Благодаря железной воле и дисциплине ему удалось поправить и контролировать свое слабое здоровье, удлинить срок жизни, о чем сам Кант нередко говорил и писал.
Биографы пишут: «Это был слабенький мальчик, с нежным, бессильным телосложением, с плоской, вдавленной грудью», «человек со слабым здоровьем, причинявшим ему всякого рода беспокойства и затруднения при умственной работе».
К физической слабости, мучившей философа с раннего детства, прибавился с годами и род недуга душевного — «наклонность к ипохондрии, граничащая с пресыщением жизнью», — нервные припадки и депрессия. Философ писал, что человека с подобными симптомами временами окутывает «меланхолический туман, вследствие чего ему мерещится, будто его одолевают все болезни, о которых он что-либо слышал. Поэтому он охотнее всего говорит о своем нездоровье, жадно набрасывается на медицинские книги и повсюду находит симптомы своей болезни». В таких случаях на Канта благотворно действовало общество, к нему возвращалось хорошее настроение и аппетит. Может, поэтому Кант никогда не обедал в одиночестве и любил бывать на людях.
Кант поставил перед собой цель добиться физического и психического здоровья и к сорока годам достиг своей цели. Город день за днем наблюдал, как из хрупкого болезненного ребенка вырастал сильный духом человек, который прожил долгие годы, наполненные творческой работой. После сорока его здоровье укрепилось настолько, что до последних двух лет его жизни он не знал никаких болезней. Кант считал, что продолжительная жизнь — это его собственная заслуга. Он полагал, что болезни его были вызваны сформировавшимися у него привычками, и решил полностью отказаться от них, создав новые, тем самым укрепить здоровье. Кант описал это в статье «Спор факультетов», доказывая, что с помощью философии можно победить или хотя бы предупредить болезни и даже старческую немощь.
Иммануила Канта можно смело назвать самой большой загадкой Кенигсберга. Прожив там почти весь свой век, он никогда не покидал пределов Восточной Пруссии, хотя получал немало лестных предложений от университетов Европы. Кант гордился своим затворничеством и не мог предположить, что его трактаты станут объектом нешуточных международных споров. В Европе уверяли, что в основу трудов Канта легли открытия Ньютона. В Азии до сих пор уверены, что философия Канта базируется на писаниях имама Газали и аль-Араби. Существует даже легенда, что на одном из вариантов собственной биографии Кант начертал арабской вязью: «Во имя Аллаха милостивого и милосердного!»
Внешне жизнь Канта текла размеренно и однообразно, была бедна яркими событиями и лишена динамики. Возможно, причиной тому служили частые юношеские депрессии, сопровождавшиеся страхами и повышенной тревогой, а также интровертный характер Канта и глубокая погруженность в себя. Вошедшие в легенды точность и чуть ли не болезненная пунктуальность Канта были способом отгородиться от пугающего внешнего мира и свести к минимуму его влияние на свою жизнь. В 1775 г. он даже переменил квартиру из-за того, что его изводил соседский петух, постоянно горланивший под окнами, — Кант очень страдал от посторонних звуков, отвлекавших его во время работы.
Ученый был великим педантом, но не занудой — все знавшие его отзывались о нем как об общительном и отзывчивом человеке. Ему приходилось много работать, но он знал не только труд, а умел отдыхать и развлекаться, сочетая ученость со светскими манерами. Ив тоже время постоянство привычек Канта поражало его современников — соседи даже сверяли по нему часы. Он жил по строгому режиму, принимал пищу и выходил на прогулку в одно и то же время, гулял по одному и тому же маршруту, и всем действиям философа предшествовала тщательная подготовка.
Впрочем, в юности Кант весьма вольно обращался со временем. К скрупулезной точности его чуть ли не силой приучил приятель — английский купец Ерин. Британец не прощал Канту малейших опозданий, из-за которых устраивал демарши и выволочки. В итоге пунктуальность, педантизм и приверженность традициям настолько вошли в жизнь Канта, что от них зависел не только его душевный комфорт, но и здоровье. К примеру, увольнение нерадивого (зато привычного) слуги стало причиной сердечного приступа.
И все-таки, даже став невозможным педантом, Кант сумел сохранить в себе задор студента Альбертины — Кенигсбергского университета. Он обожал вино и презирал пиво, ценил женскую красоту. Будучи уже глубоким стариком, во время приемов и торжественных обедов он всегда просил какую-нибудь юную прелестницу сесть справа от него — философ тогда был слеп на левый глаз.
Магистр Кант охотно проводил свободное время за чашкой кофе или бокалом вина, играл на бильярде, вечером — в карты. Иной раз возвращался домой за полночь, а однажды, по собственному признанию, в таком подпитии, что не мог самостоятельно найти дорогу к дому. Вставать в любом случае приходилось рано: утром ждали лекции, а слабое здоровье заставляло думать о строгом режиме.
В общем, Кант, несмотря на всю свою ученость, был одним из самых гуманных мыслителей. Поэтому-то его часто сравнивают с Сократом, который спустил философию с небес на землю, отвлекся от космоса и занялся человеком. Для Канта проблема человека также стоит на первом месте, хотя он не забывает о вселенной. Кант размышлял о законах бытия с единственной целью: сделать человека человеком, очистив его сознание от утопий и иллюзий.
Иммануил Кант родился 22 апреля 1724 года в Кенигсберге (ныне российский Калининград — кстати, Канту довелось быть российским подданным с 1757 по 1762 г.). Мальчик рос на ремесленной окраине города. Он был четвертым ребенком в семье. Мать, которая к тому времени потеряла двух детей, в меру своих возможностей старалась развить сына физически и нравственно, разбудить в нем пытливый ум. «Никогда не забуду своей матери, — писал на склоне лет философ. — Она взлелеяла во мне первые зародыши добра, она открыла мое сердце впечатлениям природы, она пробудила и расширила мои представления, и ее поучения оказывали постоянное спасительное воздействие на мою жизнь».