ливать ларьки-палатки, а делать это красиво, с обустройством цветников и фонарей, а у городских властей – вдумчиво реконструировать старые торговые ряды.
Слухи о том, что чудаку-художнику сделала заказ администрация города, он опровергает. К сожалению, не всегда его творческие начинания находят понимание со стороны чиновников. А порою бывает и такое противодействие, которое не удается преодолеть. Вот, к примеру, есть в Боровске картинная галерея, расположенная в бывшем храме Всех Святых. Владимир Александрович хотел на глухой стороне написать картину памяти Прянишникова, который жил в этих краях и вместе с Крамским основал Товарищество передвижных выставок. Много его картин экспонируется в Третьяковской галерее, а на родине о нем почему-то забыли. И что же? «Роспись мне делать запретили. Говорят, это будет осквернением храма, принадлежащего старообрядцам. А то, что внутри церкви висят светские картины и люди с толстыми кошельками устраивают всякие банкеты, почему-то никого не смущает…» – сокрушался Овчинников.
Творчество замечательного художника большинством боровчан воспринимается положительно, простым людям его картины нравятся. Доказательством симпатии и поддержки горожан служит то, что ни к одному портрету не пририсованы ни рожки, ни ножки, не добавлены надписи. Для художника это было приятной неожиданностью. Ведь поначалу ему казалось, что будет повальный вандализм. Но ничего подобного не случилось. Чем это объяснить? Мэр города говорил, что, мол, это дело прекрасное, поэтому не поднимается рука у людей осквернять картины. С одной стороны – так. А с другой стороны, может быть, действительно, что-то меняется в людях и добро берет верх? Во всяком случае, хотелось бы в это верить.
Хотя далеко не все так безоблачно. Есть чиновники, которых раздражает необычное творчество художника. «Власти представлены разными людьми. Кто-то положительно относится, приветствует, одобряет, в меру сил помогает или хотя бы не мешает. А у кого-то настороженное отношение к моим работам: все неординарное чиновникам от культуры легче отклонить и запретить, чем одобрять и поощрять», – размышляет Владимир Александрович.
К сожалению, «отцы» города пока не имеют в бюджете денег ни для поддержки заманчивых планов самобытного живописца, ни для развития туризма и превращения Боровска в туристический центр наподобие Суздаля. Это могло бы вдохнуть в райцентр новую жизнь. Не зря побывавший здесь композитор Геннадий Гладков, увидев настенную галерею Овчинникова, долго восхищался такой красотой.
Многочисленное сообщество боровских художников, среди которых есть и признанные мастера, пока не рискнуло подхватить и развить инициативу Владимира Александровича, – видать, не всем по плечу масштабность такого дела и бескорыстность.
Не один год в России поднимается вопрос о национальной идее. А Овчинников не рассуждает об этом вслух, а ярко и образно преподносит всем эту самую идею своим творчеством: знание своих корней должно сочетаться с желанием качественного преобразования своей же собственной жизни в каждом конкретном уголке России. Притом своими собственными силами, без оглядки на бытовые обстоятельства, президентов, правительства и так называемую элиту.
В последнее время к Владимиру Александровичу зачастили журналисты и телевизионщики. О нем регулярно появляются заметки не только в местных и региональных газетах и журналах, но и в центральных изданиях, а также ведутся репортажи на общероссийских телевизионных каналах и на радио. Знаменитый боровчанин принимал участие в финале чемпионата России по хобби и не остался незамеченным. Даже Британское агентство «Рейтер» подготовило информацию о творчестве нетитулованного российского художника из провинции.
А в апреле 2005 года Овчинников выставлялся в Москве. На Крымском валу в Центральном Доме художника успешно прошла его персональная выставка под названием «Параллельный город». На ней были представлены фотографии работ Владимира Александровича – понятно, что стены боровских домов и заборы с картинами в столицу не привезешь. Посетители в книге отзывов написали много теплых слов художнику и пожелали ему новых творческих успехов.
Однако не всем по душе работа Владимира Александровича. По сообщению корреспондента АНН Олега Аленушкина, в августе 2005 года неизвестные уничтожили настенную картину В. А. Овчинникова «Россия возродится». На ней были изображены мэр Москвы Юрий Лужков и калужский губернатор Анатолий Артамонов. Самого маэстро вызвали на заседание административной комиссии и предупредили об ответственности за создание несогласованных с властями настенных росписей. Дескать, население Боровска высказало пожелание прекратить работу: во-первых, закончились хорошо оштукатуренные здания, во-вторых, городок уже перенасыщен таким монументальным творчеством. Об этом, в частности, поведал журнал «Медведь» за ноябрь 2005 года:
«…Он сделал город Боровск Калужской области самой большой в мире картинной галереей под открытым небом. Жителям нравится. Туристам тоже. Не нравится только местным властям: время от времени они закрашивают работы Овчинникова большими квадратами Малевича».
Иногда это делается и по просьбам жителей города. Нет, к искусству своего земляка они относятся хорошо, но эта настенная живопись нередко вступает в противоречие с их бытовыми потребностями – ведь, согласитесь, как-то неловко вывешивать белье на балконе, под которым нарисован великий полководец Дмитрий Донской.
И все же, несмотря ни на что, художник полон творческих замыслов. Эльвира Чистякова и Владимир Овчинников всегда рады пригласить всех желающих на прогулку по Боровску, обретшему по желанию необычного художника многомерность и многовременность. 70 стен домов и заборов этого маленького городка в Калужской области стали произведениями искусства. Какой еще населенный пункт России может похвастать такой замечательной галереей под открытым небом?
ОСТЕРМАН ФЕДОР АНДРЕЕВИЧ
Российский государственный деятель, тайный советник, генерал-поручик, губернатор Москвы (1773–1781), сенатор, граф, автор «Замечаний на записки Манштейна о России», старший сын знаменитого дипломата и сподвижника Петра I – вице-канцлера А. И. Остермана.
Федор Андреевич Остерман отличался чрезмерной рассеянностью, о которой было всем известно и которая вошла в предания. «Общий Гербовник Российской империи» так характеризует его: «Человек он умный и благородный, прославился между современниками своею необыкновенною рассеянностью. Она создает иногда комичные ситуации, чаще хлопотные, но, как правило, без тягостных последствий».
Рассказывают, что однажды Федор Андреевич приехал в присутствие, держа в руке вместо шляпы ночной горшок. В другой раз он шел по паркету, на котором было разостлано полотно. Граф принял его за свой выпавший носовой платок и начал засовывать полотно в свой карман.
Родился он 31 марта 1723 года и был вторым сыном тайного советника Андрея Ивановича Остермана – его старший брат Петр, появившийся на свет годом раньше, прожил всего чуть больше года. Затем родились Анна Андреевна (1724–1789) и Иван Андреевич (1725–1811).
Родиной старинной бюргерско-пасторской фамилии Остерман можно считать Вестфалию или Пруссию, хотя отдельные представители ее встречались в Баварии и Саксонии. Наиболее выдающимся лицом из этого рода, до переселения его в Россию, являлся Петер Остерман, юрист и писатель, живший в Кельне в XVII столетии.
До наших дней не сохранилось сведений, отличался ли кто-нибудь из предков Федора Андреевича какими-либо чудачествами. Но известно, что его отец, дипломат и тайный советник Андрей Иванович Остерман, прославился своей неряшливостью. Он носил грязную одежду, комнаты его были неубраны и грязны, прислуга ходила в лохмотьях, серебряная посуда, из которой Андрей Иванович ел, больше смахивала на оловянную. Запущенность и беспорядок наблюдались как в доме, так и вокруг него. И все равно сподвижник Петра I оставался любимцем императора. Он присутствовал у Остерманов при рождении и на крестинах Федора со своей дочерью царевной Анной и ближайшим окружением.
Федора записали сержантом лейб-гвардии Преображенского полка, он получил хорошее домашнее образование. Его учил молодой Г. В. Рихман, впоследствии известный физик, академик, соратник Михаила Ломоносова.
В 1840 году Федор был уже капитаном гвардии и кавалером ордена Св. Александра Невского. Этой награды он был удостоен скорее за заслуги своего отца, так как вряд ли 17-летний капитан сам прославился на каком-либо поприще. На эту мысль наводит, прежде всего, дата получения ордена – 25 февраля. В этот день праздновалась десятая годовщина вступления на императорский престол Анны Иоанновны, и награды раздавались направо и налево.
Вскоре Федор женился на графине Анне Васильевне Толстой, но детей у них не было. Затем последовали дворцовые интриги, к которым его отец, вице-канцлер Российского императорского двора Андрей Иванович Остерман, был причастен. В опале среди прочих оказался и его политический конкурент, фельдмаршал Бурхард-Кристоф Миних. И именно мужественное поведение фельдмаршала на судилище спасло жизнь обоим подследственным. Миних пережил Остермана на 20 лет (он умер в 1767 г.) и еще успел достойно послужить России.
После опалы отца и его ссылки в январе 1742 года Федор был переведен вместе с братом Иваном из гвардии в Троицкий пехотный полк, расквартированный в башкирских степях, где прослужил 20 лет. Императрица Елизавета Петровна лишила Федора высокой награды, правда, оба брата сохранили звания капитанов. Но уже через месяц они были частично амнистированы: им возвратили конфискованные отцовские имения.
Во время Семилетней войны с Пруссией подполковник Бутырского пехотного полка Ф. А. Остерман отличился храбростью и умением командовать. За боевые подвиги в августе 1758 года он был произведен в полковники и назначен командиром Вологодского пехотного полка. В боях под Франкфуртом в знаменитом Кунерсдорфском сражении 1 августа 1759 года полковник был ранен. В 1762 году уже к концу войны Остерман в чине генерал-майора командовал бригадой в Мекленбургском корпусе графа П. А. Румянцева. По окончании военных действий Федор Андреевич вернулся в Россию в составе Третьей дивизии под командованием князя В. М. Долгорукова.