И как только взобрался командор на свой пьедестал, тут-то немец что-то такое и сотворил. Иванов моментально в величественной позе заснул, да так трое суток, как монумент, и простоял». В подтверждение своих слов Рыбаков заявил, что все три дня лично ощупывал живую «скульптуру». Терпение Иванова лопнуло, и он представился. Рыбаков ничуть не смутился, сказал, что рад знакомству, а только что рассказанная история – совсем про другого Иванова…
Несмотря на свои чудачества, Рыбаков был по-настоящему великим артистом. За какую бы роль он ни брался, ее исполнение было безукоризненным – будь то Простаков в «Недоросле», мельник в «Русалке» или Гамлет… Артисты, имевшие счастье играть с ним на одной сцене, отзывались о нем с величайшим уважением. Он не только учил их актерскому мастерству, но и поддерживал в трудную минуту, делился последней заработанной копейкой. А ведь уже с начала 40-х годов он был обременен семьей и нередко получал куда меньшее жалованье, чем требовалось его близким. К счастью, его жена – Паулина Герасимовна – сама была талантливой актрисой и прекрасно понимала своего мужа. Они оставались вместе до самой смерти Николая Хрисанфовича, прожив немало трудных лет и воспитав четверых детей (двух сыновей и двух дочерей). Рыбаков видел в Паулине Герасимовне ближайшего соратника и называл ее в письмах «милый друг мой Павочка». Несмотря на все тяготы кочевой жизни, они всегда были рады гостям, и в их доме неизменно царила легкая и дружественная атмосфера.
Важным этапом в жизни Рыбакова стала его работа в Народном театре, открывшемся в Москве 4 июня 1872 года постановкой пьесы Гоголя «Ревизор», где Рыбаков исполнял роль Земляники. Несмотря на то что театр просуществовал всего три месяца, артист успел почувствовать, что наконец-то он занимается настоящим делом, наконец-то найден настоящий контакт со зрителем… После Народного театра Рыбаков успел поработать в Одессе, затем вернулся в Москву, в только что открытый Общедоступный театр (по иронии судьбы, он располагался на месте бывшего Народного театра). Плодотворным оказалось его сотрудничество с Николаем Островским, пьесы которого он ценил очень высоко.
Последние спектакли с участием Рыбакова состоялись в Тамбове. Получив приглашение от антрепренера Тамбовского театра Ознобишина, Рыбаков отправился в путь с тяжким сердцем. Перед отъездом он сказал пророческие слова: «Еду в Тамбов. А ты знаешь ли, что такое по-французски tombe? Могила! Верно, уж это будет мое последнее путешествие».
12 ноября 1876 года Рыбаков должен был выступать в переводной мелодраме «Адская жизнь». Однако перед началом спектакля с ним случился обморок. Рыбакова без чувств увезли домой, и больше ему не суждено было появиться на сцене. Через три дня великий российский актер скончался от разрыва сердца, оставив по себе добрую память – и как о великом мастере сцены, и как о чрезвычайно легком и приятном в общении человеке. Последними словами его были: «Пора! Птенцы уже подросли и сами летают!»
РЯБУШИНСКИЙ НИКОЛАЙ ПАВЛОВИЧ
Владелец московской виллы «Черный лебедь», организатор «афинских ночей» с голыми девицами, меценат, антиквар, собиратель русской и западно-европейской живописи, литературный критик, редактор и издатель журнала «Золотое руно».
О ночных оргиях в особняке Николая Рябушинского по Москве ходили легенды, а количество дам, желающих посетить скандальную виллу «Черный лебедь», не уменьшалось. Страсть к женскому полу Николай Рябушинский сохранил на всю жизнь.
Видимо, чтобы ночи проходили веселее, хозяин украсил одно из помещений виллы коллекцией отравленных стрел из Новой Гвинеи. Дело в том, что Рябушинский, путешествуя в юности по экзотическим странам, побывал у папуасов-людоедов и даже якобы пил вино из черепа побежденного врага у вождя гостеприимного племени.
Устраивая светские приемы и издавая журнал «Золотое руно» себе в убыток, Николай промотал все свое состояние.
Он даже изготовил для себя саркофаг, но воспользоваться им так и не пришлось. Кроме всевозможных чудачеств и неистребимой страсти к слабому полу Рябушинский был, наверное, одним из первых российских автолихачей. Его роскошный «даймлер» красного цвета, мощностью в 60 лошадиных сил (что по тем временам было последним словом техники), жители Москвы быстро научились узнавать. Несколько раз Николая привлекали к ответственности за нарушение правил автомобильной езды, а однажды ему даже пришлось выплатить солидные отступные сбитому пешеходу.
Родился Н. П. Рябушинский в 1877 году в Москве. Его мать, Александра Степановна, была дочкой крупного хлеботорговца Овсянникова. Отец, Павел Михайлович, являлся выходцем из старинного рода купцов и предпринимателей Ребушинских. Дед Николая – основатель династии Михаил Яковлевич (1786–1858), взявший фамилию Ребушинский (измененную его сыновьями на Рябушинский) по названию родной деревни Ребушки, что неподалеку от города Боровска Калужской губернии, – раньше носил фамилию Стекольщиков. Перебравшись в Москву около 1802 года, он предъявил купеческому собранию тысячу рублей (довольно большие по тем временам деньги) и стал купцом третьей гильдии.
После Отечественной войны 1812 года Михаил Яковлевич оказался разорен, на десять лет перешел в мещане, но потом неустанным трудом вновь завоевал место в купечестве. Дело развивалось, и к 50-м годам М. Я. Ребушинский владел уже несколькими мануфактурами в Москве и в провинции. О нем говорили как об одном из видных московских богатеев. После его смерти в 1858 году сыновьям, Василию и Павлу, достался в наследство капитал в два миллиона рублей ассигнациями, и они продолжили дело отца.
Павел Михайлович заработал за свою жизнь 20 млн рублей. В 1899 году он умер, успев разумно распорядиться деньгами: несколько десятков тысяч рублей завещал своему духовному отцу, дом в Малом Харитоньевском переулке оставил жене, а сыновьям передал отлично отлаженное и энергично развивавшееся дело, а также огромнейшее по тем временам состояние в 20 млн ассигнациями.
У него было восемь братьев (не считая пяти сестер), которые позже приобрели предприятия льняной, стекольной, бумажной и полиграфической промышленности, в годы Первой мировой войны – лесопромышленной и металлообрабатывающей. В 1916 году в Москве неподалеку от Симонова монастыря они основали автомобильный завод АМО. Именно так началась история знаменитого московского автомобильного завода ЗИЛ.
Из всех братьев Рябушинских наибольшей известностью пользовался Павел Павлович, который был старшим из детей Павла Михайловича. Он и принял на себя руководство семейным делом. Павлу Павловичу пришлось столкнуться с большими трудностями, которые усугубились еще и пожаром, уничтожившим текстильные фабрики. К тому же через год после пожара покончил с собой крупный харьковский банкир и промышленник А. К. Алчевский, а именно в его дело братья Рябушинские вложили около четырех млн рублей. Но все эти напасти не сломили Павла. Он сумел не только восстановить производство, но и модернизировать его.
Павел Павлович был председателем Товарищества «Павел Рябушинский и сыновья», владельцем Московского банка, неизменным вдохновителем многочисленных совещаний и комитетов представителей промышленности и торговли России, лидером партии прогрессистов, главным редактором газеты «Утро России». В ней критиковали даже министров.
Не менее известен Дмитрий Павлович Рябушинский. Он занимался аэродинамикой, был профессором, членом-корреспондентом Французской академии наук. В 1904 году в семейном имении близ Кучино он организовал открытие первой в мире аэродинамической лаборатории, ставшей впоследствии частным институтом.
Федор Павлович, рано скончавшийся от туберкулеза, увлекался географией и этнографией. Он стал инициатором и организатором научной экспедиции по изучению Камчатки (оказавшейся весьма успешной), потратив на ее организацию 200 тысяч рублей из собственного кармана. При этом он интересовался географией, антропологией и историей Сибири и Камчатки.
Степан Павлович и Владимир Павлович были известны как собиратели старинных икон, а позже, уже в эмиграции, Владимир Павлович организовал общество «Икона», которое внесло большой вклад в изучение русской иконописи.
Имена братьев Рябушинских знали повсюду – от Риги до Бакинских нефтяных промыслов, от Архангельска до Тифлиса. Степан, Сергей и Владимир были еще и археологами, коллекционерами и специалистами по древнерусской иконописи. Михаил – тоже коллекционер, его собрание картин русских и западно-европейских художников стало жемчужиной фондов нескольких советских музеев.
Сергей впоследствии заведовал фабричным производством, Степан отвечал за коммерческую часть, Владимир и Михаил, а также и сам Павел совместно занимались банковским делом. В то же время Дмитрий, Николай и Федор, являясь совладельцами-пайщиками семейных предприятий, в предпринимательской деятельности практически не участвовали.
Николай Павлович, получивший свою долю капитала, сразу же начал вести разгульную жизнь. После неудачного брака он ударился в кутежи, получив прозвище «шалого» Рябушинского.
Известно, что российские купцы славились тем, что любили хорошо поесть, и были излюбленными мишенями газетных фельетонистов и карикатуристов. Например, в Москве отличительным признаком Купеческого клуба было стремление всячески подчеркнуть превосходство денежных тузов над теряющей былое значение в государстве дворянской аристократией. В отличие от дворян, предпочитавших французскую кухню, купечество упирало на старинные русские кушанья: «банкетная» телятина; поросенок с хреном; поросенок с кашей; белая индюшка, откормленная грецкими орехами; стерляжья уха; двухаршинные осетры; белуга в рассоле; «пополамные» расстегаи из стерляди и налимьих печенок и многое другое.
Поросята на вторничные обеды в Купеческом клубе покупались за огромные деньги у трактирщика Тестова. Телятина «банкетная» – в Троицко-Сергиевской лавре, где телят отпаивали цельным молоком. Каплуны и пулярки шли из Ростова Ярославского. Ну а после обильной закуски можно было и повеселиться.