Надо отметить, что в донжуанском списке Д’Аннунцио оказалось немало женщин из артистической среды. Кроме Элеоноры Дузе в разное время его вдохновляли Ида Рубинштейн и Тамара де Лемпика, великолепная Сара Бернар и не менее знаменитая Айседора Дункан. Впрочем, что касается Дункан, то она оказалась единственной женщиной, которая сумела устоять перед чарами Д’Аннунцио. Да и то только потому, что, как она сама признавалась: «Я оказала ему сопротивление из-за своего преклонения перед Дузе».
Свои отношения с художницами, актрисами и певицами Д’Аннунцио рассматривал больше в деловом, нежели любовном плане. Измученному вечным безденежьем писателю они помогали не только материально, но и создавали, как он считал, достойный имидж. Имена же многочисленных танцовщиц, служанок, поклонниц и просто девиц легкого поведения история не сохранила.
Но Д’Аннунцио славился не только своими любовными подвигами. Почти в 50-летнем возрасте он решил стать добровольцем итальянской армии, которая помимо своей воли была втянута в Первую мировую войну. Его самыми известными военными подвигами стали первые в истории ручные бомбардировки с воздуха, которые новобранец осуществлял с биплана. Прославился он и полетом над Веной, во время которого разбрасывал, правда, не бомбы, а собственноручно написанные памфлеты. Вошел в историю и совершенный Д’Аннунцио ночной рейд на 300 миль в тыл врага на шлюпке, снабженной двумя торпедами. Но наибольшую, хотя, скорее, дурную славу принес ему разбойничий захват сербского города Фиуме. Тогда-то и оказалась рядом с ним женщина по имени Луиза Баккара, вероятно, самая некрасивая из тех, кем он обладал. Похоже, отсутствие внешней привлекательности синьора Баккара компенсировала какими-то другими достоинствами. Биографы писателя до сих пор теряются в догадках, каким образом ей удалось на протяжении многих лет удерживать внимание неравнодушного к женской красоте Д’Аннунцио. Своей любовью она заполнила образовавшуюся пустоту в душе храброго воина после боевых сражений и отвоевала себе место «патологической Музы», как называли Луизу фронтовые друзья Д’Аннунцио. В Фиуме, который, как уже упоминалось, захватили итальянские авантюристы во главе с Д’Аннунцио, Луиза почувствовала себя первой дамой при штабе самопровозглашенной городской власти. Она настолько вознеслась в своем желании командовать всем и всеми, что вскоре ее возненавидели все квартировавшие в городе офицеры. Некоторые из них даже строили планы похитить назойливую «Музу», отвезти ее на безлюдный остров близ Далматинского побережья и оставить там навечно. Есть предположение, что Габриэль знал об этих планах и вовсе им не противился.
Д’Аннунцио закончил войну командиром звена бомбардировщиков. Он устал воевать и полагал, что настало время вновь заняться собой, тем более что обустроить быт писателя взялась деятельная Луиза. На вилле Витториале, где они поселились в 1921 г., она развила кипучую деятельность, и вскоре монополизировала все сферы его жизни. Единственное, над чем была не властна Луиза, так это над эротическими страстями своего любовника. И потому ей приходилось закрывать глаза на многочисленных горничных, швей и проституток, с которыми он забавлялся.
События в сербском городе Фиуме сделали Д’Аннунцио национальным героем Италии. И этим поспешила воспользоваться новая итальянская власть во главе с Муссолини, ориентированная на нарождающийся фашизм. Заинтересовался писателем и сам дуче. Он настолько высокого оценил заслуги бывшего бравого воина, что в 1924 г. даровал ему титул князя ди Монтеневозо. Однако позже Муссолини почувствовал, что популярный в народе национальный герой Д’Аннунцио может составить ему серьезную конкуренцию. А кроме того, Муссолини заметил у писателя признаки отрезвления от их идеологически насыщенной дружбы. В этом случае Д’Аннунцио выгоднее было держать на расстоянии и без опасения пользоваться созданным им образом. Муссолини явно лепил свой образ с образа, зафиксированного народной памятью бывшего сотапс1ап1е Фиуме. Особенно удавались дуче речи с балкона, в подражание тому, как это делал сам Д’Аннунцио. Муссолини даже старался походить на него внешне. И это послужило еще одной причиной того, что оригинал желательно было удалить со сцены. Поэтому вилла Витториале еще при жизни Д’Аннунцио была превращена в музей его личной славы и стала пусть и недобровольным, но все же спокойным прибежищем утомленного путника и неутомимого волокиты.
Вот так и получилось, что певца итальянского фашизма власти держали в его вилле в качестве вполне барствующего, но бесправного узника. Государство взяло на себя содержание дома и парка, а также оплату персонала, который состоял из его поклонников и домочадцев. Для автомобиля была установлена скромная норма бензина, дабы хозяин виллы не смог уехать далеко от дома. Наверняка и шофер участвовал в заговоре. Есть даже версия, будто Луиза Баккара играла роль не столько любовницы, сколько надзирательницы над невольным узником.
Говоря о последних годах жизни Д’Аннунцио, необходимо упомянуть о женщине, которая оставалась ему верной на протяжении десятилетий. Речь идет о некой Эмилии Мазуайле, более известной как Алис, служившей у писателя горничной еще с довоенных времен. В 1950 г. она поведала биографам писателя, в чем заключались ее обязанности. Понятно, что Алис должна была заниматься с Д’Аннунцио и любовью, от чего он не освобождал ее до последних дней жизни, при этом постоянно внушая Луизе Баккара мысль о своей мужской несостоятельности. Кроме того, она должна была обслуживать всех гостей, которые по предложению хозяина участвовали в эротическом трио или квартете. Алис же приводила ему на виллу свежих крестьянских девушек, чьими именами сам любовник даже не интересовался.
Женщины приходили и уходили, а Эмилия Мазуайле оставалась, потому что, благодаря своей преданности и верности, так и не смогла надоесть любвеобильному писателю. Ей же довелось присутствовать и при смерти Д’Аннунцио, последовавшей 1 марта 1938 г. от кровоизлияния в мозг. До своего 75-летия он не дожил всего одиннадцать дней.
Любопытно, что навязчивой идеей последних лет жизни Д’Аннунцио было умереть так, чтобы его смерть стала таким же запоминающимся событием, как и его многочисленные подвиги при жизни. То он настаивал на том, чтобы его тело использовали в качестве ядра при выстреле из пушки, то требовал, чтобы умертвили, погрузив тело в резервуар с кислотой. Можно с определенной долей вероятности утверждать, что знай Габриэль Д’Аннунцио о своей более чем прозаической кончине, он наверняка бы испытал разочарование.
Уэллс Герберт
(род. в 1866 г. — ум. в 1946 г.)
Английский писатель-фантаст, личная жизнь которого была под стать его произведениям.
Критики и журналисты нередко называли английского писателя Герберта Уэллса великим экспериментатором. Он открывал новые направления в английской прозе, не чуждался смелых пророчеств в социальной и научно-технической сферах, на протяжении всей жизни не оставлял попыток определить смысл человеческого предназначения. И с такой же неуемной страстью ставил эксперименты в личной жизни, которая была не менее насыщенной, чем самые динамичные эпизоды в его знаменитых романах.
Казалось бы, внешность Уэллса не давала особых поводов для проявлений симпатий, особенно со стороны женщин — его никак нельзя было назвать красавцем. Он был невысок ростом, коренаст, с короткими руками и не очень выразительным лицом. Да и характер Герберт Уэллс имел отнюдь не ангельский. Тем не менее один из его биографов, ничуть не покривив душой, написал: «Несмотря на все его недостатки, его невозможно было не любить. Он был необычайно умным, имел необыкновенное чувство юмора и мог быть просто обворожительным. Все это подтвердили бы многие женщины».
Детство Берти, как называли Герберта в семье, было далеко не безоблачным, а что такое семейный уют, в доме Уэллсов и понятия не имели. Его отец, Джозеф, владелец посудной лавки, целые дни проводил в крикетном клубе, а что касается матери, Сары, то, по словам Герберта, «полная неспособность матери справиться с кухней относилась к числу ее врожденных качеств». Берти не был милым и послушным ребенком. Целыми днями без устали он с криком носился по лестницам, постоянно пытался отнимать у старших братьев приглянувшиеся ему игрушки и поднимал дикий рев, когда те прикасались к чему-либо, принадлежащему ему. Единственное, что утешало Сару Уэллс, так это успехи Берти в учении. Еще ребенком он все схватывал буквально на лету, хорошо рисовал и легко заучивал стихи. Не было проблем и в «Коммерческой академии Морли», которую он тоже закончил успешно.
В восемнадцать лет Герберт решил заняться педагогикой. Ему удалось получить место практиканта в одной из сельских государственных школ, где он, как ему казалось, нашел свое призвание. Его ученики успешно сдали экзамены, за что Герберт получил денежное вознаграждение и обратил на себя внимание чиновников министерства просвещения. А в 1884 г. Уэллсу было предложено прослушать курс лекций в Королевском колледже науки на биологическом факультете. Здесь он проучился три года, и хотя первый курс закончил с прекрасными отметками, на двух последующих, где начались практические занятия, стал учиться хуже, и в 1887 г. провалился на выпускных экзаменах, что закрыло ему путь к научной карьере.
Проработав некоторое время в провинциальной школе, Уэллс решил попытать счастья в Лондоне. После полутора лет безработицы он наконец получил постоянное место в школе, дававшее 60 фунтов в год. Кстати, это заведение принадлежало Джону Вайну Милну. Эту фамилию весь мир узнал несколько позже, когда сын владельца школы Ален Милн, бывший одно время учеником Уэллса, написал своего знаменитого «Винни-Пуха». Педагогическая карьера Уэллса продвигалась успешно, и уже в начале 1890 г. он, сдав экзамены, получил звание действительного члена Колледжа наставников и начал преподавать в Заочном университетском колледже.
В Лондоне жила невестка отца Уэллса, тетя Мэри, которая сдавала меблированные комнаты. Она и приютила Берти. Очень скоро он увлекся дочерью тети Мэри, Изабеллой, грациозной черноволосой красавицей, которая осваивала профессию фотографа. Герберт с кузиной стали часто проводить вместе время, гуляли по городу, посещали художественные выставки, тайком целовались в темных подъездах. И наконец, дело дошло до свадьбы: 31 октября 1891 г. они обвенчались в приходской церкви.