Кроме того, они обязаны не иметь тайн и рассказывать друг другу обо всем, как на исповеди или в кабинете психоаналитика.
И наконец, самое главное, влюбленные должны предоставить друг другу полную сексуальную свободу.
От такого «брачного договора» Симона пришла в неописуемый восторг: ее отношения с Сартром будут уникальными, а это как раз то, о чем она мечтала. Правда, Симона тогда не очень вникала в смысл фразы «полная сексуальная свобода», но, по-видимому, решила, что это понятие тесно связано с философскими идеями ее возлюбленного.
Однако был человек, который отнюдь не разделял восторг Симоны — ее отец. Более того, он был вне себя от гнева. Мало того, что дочь выбрала совершенно «неприличную» для их круга профессию философа, она еще и собирается вступить в брак с человеком радикальных убеждений, чуть ли не марксистом, подрывающим нравственные устои общества.
Но Симоне всегда нравилось дразнить родителей, как ретроградов вообще. Она считала, что именно так должна проявляться независимость женщины. А кроме того, в среде ее друзей, где главенствовал Жан Поль, особенно презирались такие вещи, как собственность, деньги, светские манеры и буржуазная благовоспитанность.
Да, Сартр умел убеждать, и при этом вовсе не был позером, относясь ко всем своим теориям со всей страстностью решительного реформатора социального устройства жизни. И это Симону привлекало вдвойне.
После окончания университета Симоне и Сартру пришлось расстаться, поскольку вакансий в Париже не было. Она уехала в Марсель, он — в Гавр, преподавать философию. Встречаться приходилось редко — два-три раза в месяц, зато письма другу друг они писали почти каждый день.
В Марселе Симона явно скучала и не знала, что ей делать с пресловутой свободой. Часов в лицее у нее было немного, коллеги-преподавательницы казались ей глупыми и неинтересными, а Сартр был далеко. Потому, получив очередное письмо, где он сообщал, что на некоторое время выехал в Берлин, она решила отправиться к нему. А когда появилась в крохотном номере захудалой гостиницы в Берлине, то муж вместо приветствия радостно сообщил, что у него «наметился небольшой романчик». А поскольку знакомить жену с героинями «небольших романчиков» входило в условие их договора, Сартр сначала заочно представил ей свою новую подругу, подробно описав ее. А затем уговорил Симону познакомиться с ней.
Мари Жирар была женой одного из местных французских студентов. Красивая, томная, она привлекла молодого преподавателя своей мечтательностью и каким-то необыкновенным взглядом «поверх предметов и людей». При знакомстве рыжеволосая красотка лишь мельком взглянула на жену своего друга и посоветовала ей научить Сартра заниматься любовью, а то уж очень он скучен в постели.
Симона еле сдержала себя, чтобы не показаться оскорбленной. А Сартр после этой встречи с упоением рассказывал друзьям, что их некогда скрепленный союз с Бобром (такое странное прозвище он дал своей жене) выдержал испытание временем: годы, в течение которых супруги преподавали, не разрушили их отношения. Они по-прежнему единомышленники, ищущие свой путь в творчестве.
Действительно, их творческий путь складывался удачно. В 1938 г. вышла повесть Сартра «Тошнота», сделавшая его известным писателем, а Симона напряженно работала над романом «Гостья».
Вскоре супружеская пара поселилась в Париже, занявшись преподавательской и писательской деятельностью. Их ежевечерним местопребыванием стало знаменитое кафе «Три мушкетера» на авеню Мэн. Сюда стекались десятки поклонников Жан Поля, чтобы послушать его речи и поспорить. Правда, вид у модного писателя и философа был довольно-таки странный: грязная рубашка, помятая шляпа, надетая набекрень, стоптанные ботинки, причем иногда разного цвета.
Внешность же Симоны почти не претерпела изменений, разве что стала еще больше аскетичной. Накладная коса на гладко зачесанных черных волосах, непритязательные клетчатые юбки, строгие приталенные жакеты. Среди развязной парижской богемы она выглядела несколько необычно, но такой стиль одежды считала для себя наиболее приемлемым, тем более что одежда для Симоны никогда не играла особой роли.
С некоторых пор супруги везде стали появляться вместе с какой-либо хорошенькой девушкой. Все вокруг знали, что это была очередная молоденькая любовница Сартра. В середине 30-х гг. в этой роли выступала Ольга Козакевич, дочь русских эмигрантов, бывшая еще в Руане студенткой Симоны.
В обществе Ольга вела себя довольно развязно: демонстративно садилась на колени Сартру, вдруг начинала обнимать его и страстно целовать, могла устроить небольшой скандал. Что, впрочем, нисколько не раздражало Жан Поля, напротив, даже в чем-то импонировало ему.
Ольгу Козакевич сменила ее сестра Ванда, потом появилась Камила Андерсон, затем Бьянка Бинефелд. Кстати, две последние барышни тоже были студентками Симоны в бытность ее преподавательницей парижского лицея Мольера перед самой войной.
После первых романов Сартра, выносить которые Симоне становилось все труднее, ей пришлось признаться себе, что, как ни старалась она быть независимой и свободной личностью, в действительности, увы, оказалась самой обыкновенной женщиной. Презирая себя за слабость, она тем не менее мучительно ревновала своего мужа и ненавидела его часто сменяющихся любовниц.
Пресытившись студентками и ученицами Симоны, Сартр увлекся экзотическими восточными красавицами, которых находил неизвестно где. От ревности Бобр стала пить, нередко появлялась в аудитории навеселе, но при этом даже самым близким своим друзьям продолжала твердить, что «абсолютно счастлива с Сартром» и что у них «идеальное супружество нового типа».
«Идеальное супружество» Сартра и де Бовуар в Париже было притчей во языцех. Они жили порознь, на разных этажах захудалой гостиницы на улице Сель — оба категорически отказывались иметь какую бы то ни было собственность. С утра, перед занятиями они неизменно вместе пили утренний кофе; в семь часов вечера, несмотря на погоду и обстоятельства, встречались и гуляли по городу, говорили о философии или о своих литературных трудах. Обедали обычно в кафе «Три мушкетера», где и оставались до поздней ночи.
Но затем произошло событие, которое стало неожиданностью даже для самой Симоны: она влюбилась, в чем сразу же призналась Сартру. Тот был немало изумлен, хотя, казалось, не должен был удивляться роману жены, ведь право на «сексуальную свободу» согласно договору они имели оба. Ее нешуточным увлечением стал американский писатель Нельсон Олгрен, с которым де Бовуар познакомилась в Чикаго. Ей в то время было тридцать девять лет, ему под пятьдесят. Надо отдать должное Сартру. Какой бы неожиданной ему не показалась эта новость, он, взяв себя в руки, отнесся к ней с философским спокойствием.
С этого времени начались бесконечные перелеты через Атлантику, встречи Симоны с новым возлюбленным, иногда на неделю, иногда на две, в общем, сколько она могла выкроить времени. Нельсон жил в собственном благоустроенном доме с подстриженными газончиками, мелодичным колокольчиком у двери. Он приносил Симоне кофе в постель, заставил правильно и регулярно питаться, давал уроки кулинарного мастерства, дарил ей пеньюары, кружевное нижнее белье, нижние подвязки. На Симону подобные «мелочи быта» и интимные аксессуары производили большое впечатление. И хотя это было пошло, буржуазно, по-мещански, но она чувствовала себя счастливой.
В Париже, однако, ей приходилось вести совсем другую жизнь. Вышедшая в 1949 г. книга де Бовуар под названием «Второй пол» стала классикой феминизма. Не прошло и недели после ее выхода в свет, как Симона стала самой знаменитой и популярной писательницей во Франции. Сартр был доволен: идея книги принадлежала ему.
В разгар славы Симоны в Париж приехал Нельсон Олгрен и поставил перед ней дилемму — он или Сартр. После долгих, мучительных сомнений Симона сделала свой выбор. Она осталась с Сартром, поскольку не могла «предать общие идеалы». Но это означало и потерю единственной надежды на новую любовь и освобождение. Когда-то они вместе придумали эту спасительную формулу, но с годами она превратилась в аксиому. Каждый из супругов достиг своей цели. Симона написала десятки книг, Сартр в 1964 г. удостоился Нобелевской премии по литературе за роман «Слова», которую, правда, отказался получать из-за своих крайне левых убеждений.
Во второй половине 1960-х гг. Сартр больше занимался политикой, чем литературой или философией. С усердием религиозного реформатора он стремился восстановить «доброе имя социализма». Писатель много путешествовал, активно выступал против классового и национального угнетения, отстаивал права ультралевых групп, участвовал в студенческих бунтах в Париже в 1968 г. Решительно осуждая американское военное вмешательство во Вьетнаме, Сартр принял активное участие в организованной Бертраном Расселом антивоенной комиссии, обвинившей США в военных преступлениях. Он горячо поддержал китайские преобразования, кубинскую революцию, однако в дальнейшем разочаровался в политике этих стран.
В 1965 г., когда Сартру уже исполнилось шестьдесят, а его союзу с Симоной — тридцать шесть лет, он нанес ей последнюю душевную травму, удочерив свою семнадцатилетнюю алжирскую любовницу Арлет Элкаим. Той грозила депортация из страны, а Сартр не желал с ней расставаться. К негодованию Симоны, эта, по ее словам, беспардонная девица поселилась на квартире у Сартра и даже осмеливалась не пускать ее к любимому человеку. Однажды взбешенная Симона в сердцах швырнула в лицо своей юной сопернице увесистый банан.
Сартр ее понимал, но по своей натуре он никак не мог обойтись без женского общества, особенно если это была молоденькая девушка. Он объяснял это так: «Главная причина, по которой я окружаю себя женщинами, заключается в том, что я предпочитаю их общество мужской компании. Мужчины обычно нагоняют на меня скуку».
И все же, несмотря на то что Сартр был окружен многочисленными поклонницами и друзьями, он по-прежнему нуждался в Симоне, которая оставалась единственным человеком, кто понимал его мысли и идеи даже лучше, чем он сам.