я тот. – Я диктовал, а писал мой друг. Бедняга, его вскоре задавило бревном». Авторитет провидца был восстановлен.
Началась Вторая мировая война. Мессинга фюрер назвал «врагом № 1». Еще в 1937 году на одном из выступлений Мессинг неосторожно ответил на вопрос и предсказал поражение Гитлеру, если тот «повернет на восток», и теперь за голову провидца было обещано 200 тысяч марок.
С начала оккупации Польши Вольф Григорьевич скрывался в своем родном местечке, превращенном фашистами в гетто. Но его портреты висели на каждом углу, и однажды он не успел «отвернуть глаза» немецкому патрулю, был арестован, избит и заперт в участке. Собравшись с силами, Мессинг «пригласил» всех полицейских к себе в камеру, вышел из нее и задвинул засов. Но на выходе из здания тоже стояла охрана, а сил уже не осталось… Тогда Мессинг выпрыгнул со второго этажа, повредив при этом ноги (эта травма не прошла бесследно), и скрылся. Из Варшавы его вывезли на телеге, засыпав сеном, окольными путями провезли на восток и темной ноябрьской ночью 1939 года помогли переправиться через Западный Буг в СССР.
Тогда в Союзе любого беглеца из-за границы ждали бы долгие проверки, почти неизбежное обвинение в шпионаже, а затем расстрел или лагеря. А Мессингу тут же позволили свободно ездить по стране и выступать со своими опытами. Сам он довольно неубедительно объяснял, что внушил какому-то чину мысль о своей полезности для власти, одной из задач которой было насаждение материализма. «В Советском Союзе, борясь против суеверий в сознании людей, не жаловали ни гадалок, ни волшебников, ни хиромантов… Пришлось переубеждать, демонстрировать свои способности тысячу раз», – так излагал потом свою версию Мессинг. И все же более вероятно, что судьба провидца сложилась в СССР столь благополучно лишь потому, что некие высокопоставленные и весьма компетентные люди знали о нем давно.
А внешне это выглядело странно и необъяснимо: без связей и знания языка Вольф Григорьевич сумел устроиться в концертную бригаду, гастролирующую в то время по Белоруссии. Но с одного концерта в Холме (в Белоруссии) его на глазах у публики увели со сцены два человека в штатском. «Нам очень жаль, но показ закончен», – услышали зрители. В те времена удивляться ничему не приходилось… Спектакль был прерван, ведущего актера посадили в автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Был 1940 год, тогда много людей исчезло таким образом, без всяких объяснений. «А мои чемоданы? И кто заплатит в гостинице?» – протестовал Мессинг. «Чемоданы не понадобятся, счет уже оплачен», – услышал он ответ… «Я не имел понятия, куда меня привезли», – вспоминал спустя много лет Мессинг. «Ввели меня в какую-то комнату, напоминавшую гостиничный номер. Через минуту в помещение вошел невысокий мужчина с усами». Это был Сталин. Его вопросы в первую очередь касались Польши, он хотел получить информацию о влиятельных знакомых Мессинга, оказавшихся в то время на Западе. Проверка его парапсихологических способностей должна была произойти позже… Вольф Мессинг для Сталина не был ни провинциальным эстрадным гипнотизером, ни медиумом для «новообращенных в спиритизм». Он был известен во всем мире; его «проверили» и испытали такие люди, как Эйнштейн, Фрейд и Ганди. На родине он был близко знаком со многими политическими деятелями, знал маршала Пилсудского, а значит, и сам был о многом осведомлен.
Силой ли внушения (сам Мессинг отрицал это) или просто сумев завоевать симпатии вождя, который подозревал всех и вся, парапсихолог избежал неприятностей. Сталин выделил ему квартиру, разрешил гастроли по Союзу, пресек желание Берии заполучить телепата в свое распоряжение. Правда, «колпак» чекисты не снимали с провидца до последних дней его жизни. Сталин устроил Мессингу несколько серьезных проверок. Один раз заставил выйти из Кремля без пропуска и вернуться. Но для Мессинга это было равносильно тому, чтобы проехаться «зайцем» в поезде. Затем генералиссимус предложил ему получить в сберкассе 100 тысяч рублей без каких-либо документов. «Ограбление» прошло успешно, только вот очнувшийся кассир попал в больницу с инфарктом.
Советские ученые, лично знавшие Мессинга, рассказали еще об одном опыте, организованном Сталиным. Знаменитый гипнотизер должен был без разрешения, более того – без пропуска попасть на дачу вождя в Кунцево. Район находился под особой охраной. Персонал также состоял из сотрудников КГБ. И все стреляли без предупреждения. Через пару дней, когда занятый документами Сталин работал на даче, в калитку вошел невысокий черноволосый мужчина. Охранники отдали честь, а служащие уступали дорогу. Он прошел через несколько постов и остановился в дверях столовой, в которой работал Сталин. Вождь оторвал взгляд от бумаг и не смог скрыть растерянности: это был Вольф Мессинг. Как он это сделал? Мессинг ответил, что всем присутствующим на даче телепатически внушал, что входит Берия. При этом он даже не надел пенсне, без которого никто никогда не видел шефа КГБ! Высшие руководители узнали об экспериментах Сталина. Некоторые из них считали, что Мессинг – опасный человек. На счастье Мессинга, Сталин не разделял этого мнения.
П. Абрахам писал: «Меня всегда удивляло, как уцелел этот замечательный артист в то кровавое время. Возможно, он был нужен кому-то из тогдашних заправил, не исключено, что на него имелись какие-то виды, а может быть, его судьба была предопределена высшими силами: не зря же, ведомый предчувствием, Вольф Григорьевич пришел на Восток».
Не установлено, оказывал ли Вольф Григорьевич частные услуги Сталину. В «околокремлевских» кругах шептались, что Мессинг был чуть ли не личным предсказателем и советником Сталина. На самом же деле они встречались лишь несколько раз. Вряд ли «кремлевскому горцу» понравилось бы, что кто-то даже в порядке психологического опыта читал его мысли… Но доподлинно известно, что после одного из закрытых сеансов еще до начала Великой Отечественной войны вождь запретил «вещать о видении» советских танков на улицах Берлина и приказал дипломатам загасить конфликт с германским посольством. Под запрет попали и частные сеансы. Но последнее практически невозможно было отследить, и Мессинг неоднократно помогал своими предсказаниями друзьям и абсолютно незнакомым людям, особенно в годы войны.
Один из эпизодов предсказания был запротоколирован сразу десятью не верящими в «эти фокусы» журналистами. Слегка возбужденный после только что окончившегося сеанса психологических опытов Мессинг попросил записать всех присутствующих, что «между 20 и 25 июня вы, Иванов (фамилия в книге изменена), получите очень крупное повышение по служебной линии. Новое назначение… У меня просьба ко всем: когда это случится, позвоните мне… Все записали? Ну вот, через несколько недель вы и выясните, прав я был или нет». 22 числа в квартире Мессинга раздалось четыре телефонных звонка, подтвердившие, что Иванова назначили главным редактором одной из крупнейших газет… «Не надо спрашивать, как мне это удалось. Скажу честно и откровенно: не знаю сам. Точно так же, как не знаю механизма телепатии. Могу сказать вот что: обычно, когда мне задают конкретный вопрос о судьбе того или иного человека, о том, случится или нет то или иное событие, я должен упрямо думать, спрашивать себя: случится или не случится?.. И через некоторое время возникает убежденность: да, случится… или: нет, не случится…»
Татьяна Лунгина, работавшая в Институте сердечно-сосудистой хирургии Академии наук СССР им. Бакулева, много лет была дружна с Мессингом. В ее статье, посвященной памяти телепата и предсказателя, есть строки: «Пишу я об этом потому, что в стенах института витал “дух Мессинга”. Незримо он был причастен к правильной постановке диагнозов и к исходу заболеваний нескольких высокопоставленных пациентов.
Придя однажды на работу, я узнала, что ночью в институт поступил тяжелобольной, ради которого на консилиум собрались все медицинские светила. У главного подъезда стояли черные лимузины, сопровождавшие карету “скорой помощи”, на которой прибыл наш пациент. Им оказался генерал-полковник Жуковский, командующий военно-воздушными силами Белорусского военного округа, давний приятель Мессинга. У него констатировали обширный инфаркт с образовавшимися отверстиями в сердечной перегородке. Излечение подобного недуга оперативным путем еще ни разу до этого не было осуществлено.
Оперировать такого важного больного имел право только сам директор института, профессор Бураковский. Он высказал предположение, что операция лишь ускорит конец. Но и ничего не предпринимать было роковой потерей времени. Только после приказа «сверху» Бураковский смог принять окончательное решение.
И тут позвонил Мессинг:
– Тайбеле (так звал меня только Мессинг), – передай своему шефу, пусть немедленно приступает к операции. Это мой друг, и я советую не терять времени – ни секунды!
Я рассказываю о колебаниях Бураковского, но Мессинг перебивает меня:
– Все закончится благополучно, заживет как на собаке. А твой шеф будет представлен к награде. Так ему и скажи.
Не видя иного решения, Бураковский согласился на операцию, рассчитывая только на чудо.
Прошли первые критические дни, и вот уже Жуковского переводят в клинику им. Бурденко на долечивание – опасность миновала. А Бураковскому присвоили звание члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР и вручили орден за удачно проведенную операцию.
Когда я позже спросила Вольфа Григорьевича, шел ли он на риск с генералом Жуковским, советуя немедленную операцию, то Мессинг ответил: “Я об этом даже не думал. Просто в сознании возникла цепочка: “операция – Жуковский – жизнь…” и все».
После сталинских проверок Вольф Григорьевич начал работать от филармонии. Он числился «артистом эстрады», но таковым себя не считал: «Артист ведь готовится к выступлению. Он вникает в роль, изучает ее. Он точно знает, что будет делать и говорить. Я же не предпринимаю ничего, пока не встречусь с аудиторией. Я не имею ни малейшего представления о том, какие темы будут обсуждаться, какие задачи поставят передо мной зрители, и поэтому не могу подготовиться к их выполнению. Просто я должен настроиться на нужную психическую волну, несущуюся со скоростью света».