Алкоголь постепенно становится необходимой частью жизни писателя, несмотря на то, что у него развивается тяжелая почечная недостаточность. Болезнь заставляла его пить, пьянство усугубляло болезнь. К виски его толкал упадок духа, но, напившись, он еще больше падал духом. Молодость ушла, ушли здоровье, ясность мысли, а работал он по-прежнему изо всех сил – и ежедневная кварта шотландского виски валила его с ног. Ему и раньше случалось выпивать, теперь же он был пьян постоянно.
Писатель по-прежнему регулярно работал, отправляя свои произведения на книжный рынок. Годовой доход составил 75 тыс. долларов, но расходов становилось все больше, и Лондон был вынужден работать, работать, работать… В течение 1914–1915 гг. читатели получили возможность прочитать еще пять новых книг, и, очевидно, публика несколько устала от его творений. Весьма холодно принимают его роман «Маленькая хозяйка большого дома», не привлекает внимания и сборник рассказов «Черепахи Тасмана».
Писатель чувствовал себя очень плохо, однако продолжал прежний образ жизни: много работал, пил, курил и совершенно не придерживался предписанной врачами диеты. Но было еще кое-что, о чем не ведала ни одна живая душа, кроме его сводной сестры Элизы: его мучил страх, что он сойдет с ума. Мозг его был слишком истощен, чтобы работать; а между тем приходилось писать каждый день. Он боялся, что когда-нибудь мозг не выдержит, а кроме того, он был уверен в дурной наследственности, считая мать не совсем нормальной. Джек просил Элизу не бросать его, не отправлять в больницу, если он сойдет с ума. Элизе ничем не удавалось унять его страх, и каждый раз она клялась, что никогда не расстанется с ним, не отправит в больницу, будет сама заботиться о нем.
21 ноября 1916 г. Джек лег спать, как обычно, в 8 часов вечера, а в 7.45 утра конюший застал его без сознания. На полу валялись две почти пустые бутылочки из-под морфия и атропина, а на ночном столике лежал листок из блокнота с какими-то расчетами – как оказалось, смертельной дозы. Доктор Томсон, первым вызванный к больному, диагностировал отравление наркотиками и послал в аптеку за противоядием. Затем приехал личный терапевт Лондона, и последним прибыл доктор Портер. Сообща они пытались привести Джека в чувство: промыли желудок, ввели лекарства, сделали искусственное дыхание. Все было безуспешно, вывести его из комы им не удалось. Он умер, не приходя в сознание.
Джек Лондон ушел из жизни в 41 год, когда другие только начинают путешествовать. И как это часто бывает со знаменитостями, его смерть не получила однозначного объяснения, оставшись самой большой загадкой его жизни. Согласно распространенной версии, писатель покончил жизнь самоубийством, повторив судьбу своего героя – Мартина Идена, однако миссис Чармиан Лондон настаивала, что смерть ее мужа не должна быть приписана ничему другому, кроме уремического отравления.
МАЯКОВСКИЙ ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ
«…Двенадцать лет подряд человек Маяковский убивал в себе Маяковского-поэта, а на тринадцатый – поэт встал и человека убил… Если есть в этой жизни самоубийство, оно не там, где его видят, и длилось оно не спуск курка, а двенадцать лет жизни… Никакой державный цензор так не расправлялся с Пушкиным, как Маяковский с самим собой…»
Владимир Маяковский написал предсмертную записку за два дня до своей гибели. Письмо было написано карандашом и почти не содержало знаков препинания. Вот этот текст:
«Всем. В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите – это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет.
Лиля – люби меня!
Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо. Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.
Как говорят – «инцидент испорчен»,
любовная лодка разбилась о быт.
Я с жизнью в расчете
и не к чему перечень
взаимных болей, бед и обид.
Счастливо оставаться.
Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным. Сериозно – ничего не поделаешь. Привет. Ермилову скажите, что жаль – снял лозунг, надо бы доругаться. В столе у меня 2000 рублей – внесите в налог. Остальное получите с Гиза. В. М.».
«Не сплетничать» не получается вот уже больше семидесяти лет – масштаб личности «покойника» настолько велик, что его предсмертная воля осталась неисполненной. Да и биография Владимира Маяковского под стать его стихам и рисункам – такая же бурная и полная неожиданных поворотов и в то же время отражающая твердость позиции поэта во всем, что касалось основных принципов его жизни и творчества.
Владимир родился в семье лесничего 7 (19) июля. Какого года? Сам Маяковский в своей автобиографии «Я сам» пишет: «…1894 г. (или 93 – мнения мамы и послужного списка отца расходятся. Во всяком случае, не раньше). Родина – село Багдади, Кутаисская губерния, Грузия». Ребенок появился на свет в день рождения своего отца Владимира, и потому его тоже назвали Володей.
Мальчик рос и воспитывался в дворянской семье, получал вполне либеральное и светское домашнее воспитание. Он прекрасно владел русским, французским и, конечно же, грузинским языком, что, кстати, стало причиной анекдотического случая, произошедшего при поступлении Владимира в Кутаисскую классическую гимназию в 1901 г. Сам Маяковский пишет в автобиографии: «…Экзамен в гимназию… Священник спросил – что такое "око". Я ответил: "Три фунта" (так по-грузински). Мне объяснили любезные экзаменаторы, что "око" – это "глаз" по-древнему, церковнославянскому. Из-за этого чуть не провалился. Поэтому возненавидел сразу – все древнее, все церковное и все славянское. Возможно, что отсюда пошли и мой футуризм, и мой атеизм, и мой интернационализм».
1906 г. От заражения крови умер отец Владимира, уколов палец медной булавкой. С тех пор он панически боялся малейших ран и бесконечно дезинфицировал порезы и ссадины, страшась смерти от незамеченной царапины. У многих, не знавших причин такой болезненной мнительности, это вызывало улыбку: гигант Маяковский бросался за йодом, случайно уколов палец; ему становилось плохо при виде даже капли крови, он требовал перевязки и широкомасштабных медицинских мероприятий. Кстати, потом этот страх стал почвой для домыслов о невозможности самоубийства поэта.
После смерти отца семья Маяковских осталась без средств: «…После похорон отца – у нас 3 рубля. Инстинктивно, лихорадочно мы распродали столы и стулья. Двинулись в Москву. Зачем? Даже знакомых не было… Денег в семье нет. Пришлось выжигать и рисовать. Особенно запомнились пасхальные яйца. Круглые, вертятся и скрипят, как двери. Яйца продавал в кустарный магазин на Неглинной. Штука 10–15 копеек. С тех пор бесконечно ненавижу… русский стиль и кустарщину…».
После множества просьб и хождений по чиновникам удалось добиться пенсии 50 рублей в месяц. Но денег все равно не хватало, и комнаты выбирали самые дешевые, поэтому соседями Маяковских всегда были студенты. Так Володя, не по годам рослый и серьезный, втянулся в революционную деятельность.
1908 г. В. Маяковского отчислили из московской гимназии № 5 за неуплату и неуспеваемость, и он поступил в Строгановское училище, где учился изобразительному искусству, но «…29 марта 1908 г. нарвался на засаду… Ел блокнот. С адресами и в переплете. Пресненская часть. Охранка. Сущевская Часть». Разумеется, его выгнали из училища.
1908–1911 гг. Заключение и ссылка. В Бутырской тюрьме Маяковский начал писать стихи: «…Исписал… целую тетрадку. Спасибо надзирателям – при выходе отобрали. А то б еще напечатал!..» Выйдя из тюрьмы он оставил «революцию», решив, что должен прежде всего получить образование: «…Я должен пройти серьезную школу. А я вышиблен даже из гимназии, даже и из Строгановского. Если остаться в партии… перспектива – всю жизнь писать летучки, выкладывать мысли, взятые из правильных, но не мной придуманных книг… Я прервал партийную работу. Я сел учиться… Думалось – стихов писать не могу. Опыты плачевные. Взялся за живопись… Поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества: единственное место, куда приняли без свидетельства о благонадежности».
1911 г. Владимир поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества и завязал дружбу с художником и поэтом Давидом Бурлюком, который организовал литературно-художественную группу футуристов. «…B училище появился Бурлюк. Вид наглый. Лорнетка. Сюртук. …Уже утром Бурлюк, знакомя меня с кем-то, басил: "Не знаете? Мой гениальный друг. Знаменитый поэт Маяковский". Толкаю. Но Бурлюк непреклонен. Еще и рычал на меня, отойдя: "Теперь пишите. А то вы меня ставите в глупейшее положение"». Пришлось писать: выходит книга Маяковского «Я» («Себе, любимому, посвящает эти строки автор…»), его стихи появляются на страницах альманахов «Молоко кобылиц», «Дохлая луна», «Рыкающий Парнас».
1912 г. Маяковский становится постоянным участником диспутов о новом искусстве, выставок и вечеров, проводившихся радикальными объединениями художников-авангардистов. Футуристы вошли в поэзию шумно, эпатируя читателя и слушателя своими литературными экспериментами, необычностью названий своих сборников («Пощечина общественному вкусу», «Взял» и т. п.), разрисованными лицами, нарочитой скандальностью публичных выступлений: «…Газеты стали заполняться футуризмом. Тон не очень вежливый. Так, например, меня просто называли «сукиным сыном».
Владимир Маяковский дразнил публику и едкой иронией, и броскими стихами, и всем своим видом. Он не мог не обратить на себя внимание: высокий, красивый, задиристый, любящий споры с публикой. «Здоровенный, с шагом саженным» Маяковский создавал образ площадного оратора, слова которого не могут быть красивы, они – «судороги, слипшиеся комом». Уже это было настоящим скандалом для критики и публики, привыкшей к изысканным поэтическим образам и манерности поэтов.