Итак, основной ход финального действа был определен, роли розданы, оставалось создать нужные декорации, подготовить грим и костюмы. Вспарывать мечом хилое, жалкое тело, доставшееся Мисиме от природы, было бы надругательством над эстетикой смерти (вот описание внешности Мисимы того времени: «…бледен как смерть…тщедушное тело болтается в непомерно широкой одежде»). Тогда он принимает решение сделать собственное тело совершенным, «создать из себя полную свою противоположность» – как физически, так и духовно.
Начав с занятий плаванием, Мисима переходит к культуризму, кэндо, карате. Год шел за годом, и чудо свершилось: мускулы налились силой, движения стали уверенными и ловкими. Успехи Мисимы в спорте были поразительны, и он очень ими гордился. Когда в 1963 г. статью о культуризме в энциклопедии снабдили фотографией писателя, он сказал, что это «счастливейший момент его жизни». Он выпустил фотоальбом, позируя обнаженным: пусть потомки видят, какой прекрасный храм был разрушен; Мисима стал «…самым совершенным произведением Мисимы» (Дональд Кин, американский японовед).
Но все это был фасад, подготовка грядущего спектакля. Главное происходило в тиши рабочего кабинета, за письменным столом, когда писатель оставался один. «Как описать радость работы, когда она идет хорошо? – писал Мисима в своем дневнике. – Словно оседлал земной шар, зажав его между ног, и одним взмахом хлыста погнал вперед, в черную бездну. А мимо, царапая щеки, проносятся звезды…»
Собственно, все было готово к финальной сцене – оставалось лишь дописать тетралогию «Море изобилия». Последняя точка в рукописи была поставлена 25 ноября 1970 г.
В тот же день Юкио Мисима покончил жизнь самоубийством, предварив его грандиозным спектаклем. Мисима, неоднократно поражавший эксцентричными выходками японскую публику, устроил последнее в своей жизни представление.
Занавес поднялся ровно в 11.00 25 ноября 1970 г. Из машины, остановившейся во дворе столичной военной базы Итигая, вышел затянутый в опереточный мундир «Общества щита» Юкио Мисима в сопровождении четырех молодых людей, одетых так же, как он. На боку у писателя висел старинный меч XVI века. Гостей провели в кабинет коменданта базы генерала Маситы, даже не забрав у них оружие, ибо Мисиму на базе знали и относились с большим почтением.
В 11.05 по сигналу своего предводителя его спутники привязали генерала к стулу и забаррикадировали дверь. Дверь попытались взломать, чтобы захватить налетчиков, но Мисиме, обладателю пятого дана по фехтованию, не составило труда отбить два неуверенных вторжения растерянных штабных офицеров, ранив несколько человек.
В 11.30 Мисима потребовал, чтобы во дворе собрали весь гарнизон, так как он хочет говорить речь. Требование террористов собрать во дворе солдат гарнизона было принято. В 12.00 Мисима вышел на балкон, взобрался на парапет и начал произносить заранее подготовленную речь, но его почти не было слышно: над базой уже пятнадцать минут висели полицейские вертолеты; взбудораженные солдаты кричали и шумели – не могли уразуметь, зачем знаменитый писатель захватил их командира.
«Самураи вы или нет?! Мужчины или нет?! Ведь вы воины! Зачем же вы защищаете конституцию, которая запрещает существование армии?» – надсаживал голос Мисима. Но солдаты не желали слушать выспренные речи полоумного писателя. «Идиот!», «Слезай оттуда!», «Отпусти командира!», «Пристрелите его!» – кричали они.
Через пять минут, так и не закончив речи, Мисима вернулся в комнату, расстегнул мундир, надетый на голое тело, приспустил брюки, снял с руки часы и сел на красный ковер. Один из студентов протянул ему бумагу и кисточку – Мисима собирался написать своей кровью прощальное стихотворение, как того требовал самурайский обычай. Однако он не стал писать его. Взяв в руки кинжал и трижды прокричав «Да здравствует император!», он вонзил клинок в левую нижнюю часть живота. Закончив длинный горизонтальный разрез, он рухнул лицом на ковер. Теперь, согласно ритуалу, секундант должен был прекратить муки самоубийцы, отрубив ему голову мечом. Один из спутников Мисимы, Морита, которому через минуту тоже предстояло умереть, трижды опускал клинок на еще живое тело, но попасть по шее так и не сумел. Другой студент отобрал у него меч и закончил дело: голова покатилась по полу… Он же потом отрубил и голову Мориты, и он последовал вслед за учителем, подобно тому как в новелле «Патриотизм» за поручиком последовала его верная жена… Только после этого полиции удалось ворваться в кабинет…
Вообще говоря, это было не харакири, а сэппуку. Термин «харакири», привычный для европейцев, у японцев имеет ироническую окраску и употребляется в отношении самурая, неудачно распоровшего живот. Истинный социальный смысл этого действия определяется как демонстрация беспредельной верности вассала господину. В данном случае сюзереном для Мисимы был император, во имя которого он решил умереть (хотя он лично видел Сына Неба всего однажды – в сентябре 1944 г., когда Кимитакэ Хираока с отличием окончил школу и был приглашен в императорский дворец).
Разумеется, смерть Юкио Мисимы породила поток версий и домыслов относительно истинных причин этого поступка. Самоубийство Мориты вкупе с отчетливыми гомосексуальными мотивами «Исповеди маски» дало повод рассматривать происшедшее как «синдзю» – одновременную гибель влюбленных, издавна окутанную в Японии романтическим ореолом. Эту версию особенно охотно подхватила пресса, но люди, хорошо знавшие Мисиму в зрелом возрасте, не считают ее правдоподобной.
Что касается политической подоплеки самоубийства писателя, то как общественную акцию его расценили лишь ультраправые, нуждавшиеся в героическом символе для привлечения в свои ряды молодежи. Националисты, которые при жизни Мисимы относились к нему с подозрением и даже враждебностью, тут же объявили писателя носителем «истинно самурайского духа» и стали ежегодно отмечать годовщину его смерти. В серьезных же исследованиях политическая мотивировка самоубийства писателя либо отметается начисто, либо ей отводится роль второстепенная: к такому выводу приходит всякий, кто хотя бы поверхностно изучил его биографию и творчество.
Многие сочли, что Мисима был болен психически и совершил самоубийство в невменяемом состоянии. Когда премьер-министра Японии Сато спросили, как он расценивает поступок писателя, тот пожал плечами: «Да он просто свихнулся». Наверное, и в самом деле трудно говорить о душевном здоровье Мисимы, однако к роковому шагу его подтолкнула не вспышка безумия. Вся жизнь писателя, отраженная в его произведениях, была, по сути, подготовкой к кровавому финалу. Исчерпывающий ответ на вопрос потрясенных современников «почему?» дан на страницах написанных им книг.
Мисима пробовал жизнь на вкус во всех ее проявлениях. Принимаясь за какое-нибудь занятие, он увлекался им настолько, что порой достигал в нем вершин, но этого, к сожалению, не хватало для того, чтобы забыть обо всем на свете. Непереборимая тяга к Смерти не отпускала писателя, и, может быть, только благодаря ей он и стал тем, кем мы его знаем.
Сегодня Мисима может поспорить за звание известнейшего японского писателя с Акутагавой Рюноскэ, Кобэ Абэ, Ясунари Кавабатой и Кэндзабуро Оэ. Вот только стремился ли к этому сам писатель? Он ведь просто «играл отведенную ему роль, не обнаруживая своей настоящей сути», а многочисленные перевоплощения были всего лишь масками, из-под которых он исповедовался в книгах. Но занавес опущен, а свет погашен, и все, что нам остается, это восхищаться завораживающей игрой актера, блестяще сыгравшего свою трагическую роль: актера, носившего имя Юкио Мисима – Зачарованный Смертью…
МОНРО МЭРИЛИН
«П р и н ц е с с а: …Вам сказали, что я сегодня умру?
Х о з я й к а: Ох!
П р и н ц е с с а: Да, да, это гораздо страшнее, чем я думала. Смерть-то, оказывается, груба. Да еще и грязна. Она приходит с целым мешком отвратительных инструментов, похожих на докторские. Там у нее лежат необточенные серые молотки для ударов, ржавые крюки для разрыва сердца и еще более безобразные приспособления, о которых не хочется говорить».
В Голливуде были актрисы красивее и талантливее Мэрилин Монро – фантастические Бэт Дэвис и Вивьен Ли, интеллектуальная Ингрид Бергман, роковые красавицы Марлен Дитрих и Элизабет Тейлор, бессмертная Грета Гарбо, несравненные Одри и Кэтрин Хепберн, изумительной красоты женщина Ким Новак… Однако именно Мэрилин Монро прочно ассоциируется у зрителей всего мира с Голливудом и американской мечтой. Но если ей было предначертано стать символом и душой американского кино, то почему же ее ждала такая страшная судьба?
Мэрилин Монро, урожденная Норма Джин Бейкер-Мортенсон, скончалась 5 августа 1962 г., в возрасте 36 лет от смертельной дозы снотворного. Ее уход до сих пор остается одной из наиболее загадочных смертей XX века, относительно которой существует несколько версий, ни одна из которых не имеет неопровержимых подтверждений. Самыми правдоподобными являются четыре: 1) убийство по заказу Кеннеди; 2) убийство, совершенное мафией; 3) несчастный случай; 4) самоубийство.
Официальной версией смерти кинозвезды стало самоубийство: пребывая в жесточайшей депрессии, Мэрилин сознательно приняла сверхдозу снотворного. Но чем была вызвана депрессия? Какие обстоятельства привели к трагическому исходу? Обсуждать эти вопросы можно бесконечно, но, если не касаться особенностей ее личности, уходящих корнями в глубокое детство, то главной причиной станет «Фабрика грез» – Голливуд, про который недаром говорят, что он убивает своих актеров. До и после Мэрилин при трагических обстоятельствах ярчайшие звезды погибали молодыми: Джин Харлоу (умерла в 26 лет со словами: «Я не хочу жить, оставьте меня в покое!»), Рита Хейворт (сошла с ума и беспрерывно выла), Грейс Келли (погибла в автокатастрофе), Натали Вуд (утонула возле своей яхты), Джуди Гарланд (покончила с собой) и многие другие. Мэрилин стала еще одной жертвой этой ярмарки тщеславия, на которой ей пришлось заплатить за свой «звездный» статус слишком высокую цену.