Что это была за клятва?
Прежде чем говорить об этом, необходимо ответить на вопрос: «Сколько лет осаждали Пенелопу женихи?» Вряд ли они начали свои домогательства 20 лет назад, сразу после отплытия Одиссея. Надо исключить срок Троянской войны – десять лет. В это время не только жены ждали ушедших на войну мужей, но и мужчины старались не заглядываться на жен своих воевавших товарищей.
Но вот пришла весть об окончании войны, а на Итаку не вернулся ни один воин. Ко всем ли женщинам, к которым не вернулись мужья, сразу стали свататься женихи? Вряд ли. Скорее всего, какая-то часть женщин, узнав от очевидцев о гибели своих мужей под Троей, стали считаться вдовами, а по прошествии срока траура могли на законных основаниях вновь выйти замуж. Но что делать тем, кому неизвестна судьба мужей? Они обязаны были ждать их. В древности срок «ожидания» мог и, возможно, был связан с религиозными представлениями.
Когда началась война, Одиссей собрал войско, снарядил 12 кораблей и отплыл в Трою вместе с тысячью лучших мужей своего царства. А вернулся из-под Трои один.
Что должен был сделать народ с царем? Если бы Одиссей осмелился сразу после падения Трои вернуться на
Итаку, то его публично казнили бы за потерю войска. И Одиссей вынужден определенный срок скитаться, чтобы боги, а потом и люди простили ему это преступление. Вот поэтому-то боги в течение нескольких лет «отводят» Одиссея от Итаки. Но этот срок подходит к концу, и богиня Афина говорит Зевсу, «что срок наступил возвратиться в землю свою Одиссею…»
Раз возвращение разрешают боги, то люди не имеют права предъявлять Одиссею обвинения. Преступления прощены за давностью лет. Если Одиссей вынужден был выжидать не менее девяти лет после окончания войны, то и его обязаны были девять лет ждать и разыскивать как без вести пропавшего. Если бы Одиссей погиб при свидетелях, то это в корне меняло отношение к нему.
Но Одиссей девять лет скрывался от возмездия на пустынном острове у Калипсо:
«И хладный сердцем к богине, ночи свои он делил принужденно
В гроте глубоком, желанью ее несогласный желаньем.
Дни же свои проводил он…
Горем, и плачем, и вздохами питая…»
Женихи могли начать свататься к Пенелопе только спустя 19 лет после отплытия Одиссея в Трою, значит, «разоряли» дом царя они не более года. Знает ли Одиссей о том, что к его жене обязательно будут свататься? Знает и поэтому торопится назад. Сватовство к почти сорокалетней женщине, имеющей двадцатилетнего сына, не блажь мужчин Итаки, а необходимость, заключенная в «должности» Пенелопы – она царица. Скорее всего, ее слово уже не было решающим, спор о том, кому быть царем Итаки, шел между самими женихами.
Главная задача Одиссея – любой ценой удержаться на троне. Тайно возвратившись, он форсирует события и убивает всех женихов. Это убийство становится причиной народных волнений, но народное собрание раскалывается на сторонников и противников Одиссея. Одиссею вспоминают прежние преступления и предъявляют новые обвинения в связи с убийством женихов:
Первое слово к народу Евпейт обратил благородный…
«Граждане милые, страшное зло Одиссей нам, ахейцам,
Всем приключил. Благороднейших некогда в Трою увлекши
Вслед за собой, корабли и сопутников всех погубил он;
Ныне ж, домой возвратись, умертвил кефалленян знатнейших.
Братья, молю вас – пока из Итаки не скрылся он…
Выйти со мной на губителя…»
Итак, Одиссей должен ответить за убийство. Он хочет скрыться, но изгнание грозит не только ему, но и Телемаху. Одиссей говорит сыну:
«Если когда и один кто убит кем бывает и мало
Близких друзей и родных за убитого мстить остается —
Все, избегая беды, покидает отчизну убийца.
Мы ж погубили защитников града, знатнейших и лучших
Юношей в целой Итаке: об этом должны мы подумать».
Одиссей утверждает, что женихи «от своих беззаконий погибли», и поэма кончается «великой клятвой» и союзом «меж царем и народом» (т. е. примирением). Но все же трудно предположить, чтобы народ простил Одиссею новую гибель сограждан. И Одиссей, пересказывая Пенелопе слова предсказателя Тиресия, собирается в изгнание:
«Но когда ты,
Праведно мстя, женихов, захвативших насильственно дом твой,
В нем умертвишь иль обманом, иль явною силой – покинув
Царский свой дом и весло корабельное взявши, отправься
Странствовать снова и странствуй, покуда людей не увидишь,
Моря не знающих, пищи своей никогда не солящих,
Также не зревших еще ни в волнах кораблей быстроходных,
Пурпурногрудых, ни весел, носящих, как мощные крылья,
Их по морям, – от меня же узнай несомнительный признак:
Если дорогой ты путника встретишь и путник тот спросит;
«Что за лопату несешь на блестящем плече, иноземец?» —
В землю весло водрузи – ты окончил свое роковое,
Долгое странствие. Мощному там Посейдону принесши
В жертву барана, быка и свиней оплодителя вепря,
В дом возвратись и великую дома сверши гекатомбу
Зевсу и прочим богам, беспредельного неба владыкам,
Всем по порядку. И смерть не застигнет тебя на туманном
Море; спокойно и медленно к ней подходя, ты кончину
Встретишь, украшенный старостью светлой, своим и народным
Счастьем богатый. И сбудется все, предреченное мною».
Но этой истории Гомер уже никогда не сочинит.
С именем Гомера вообще связано немало легенд. Александр Македонский во время походов возил ларец с текстом «Илиады», называя ее своей величайшей драгоценностью. Завоевав Египет, Александр решил основать там город и дать ему свое имя. По совету зодчих он отвел для него место. Но ночью увидел удивительный сон. Ему явился… Гомер и прочел стихи из «Одиссеи»:
«На море шумно-широком находится остров, лежащий
Против Египта; его именуют там жители Фарос».
Александр немедленно отправился на Фарос и увидел местность, удивительно подходящую для постройки большого города: с рекой и прекрасной гаванью. Он воскликнул, что Гомер, достойный восхищения во всех отношениях, вдобавок ко всему – мудрейший зодчий. Царь велел тут же начертить план города, сообразуясь с местностью, но у зодчих не было мела, и они сделали разметку, взяв ячменную муку. Так зимой 332–331 гг. до н. э. была основана Александрия, столица греко-египетского государства Птолемеев и крупнейший центр эллинистической культуры. В этом городе был построен храм Гомера, а поэт обожествлен.
Александр говорил об удивительной образности, точности описаний, живости и яркости сцен, его поразила многоцветность «Илиады» и «Одиссеи». Но вспомним рисунок из школьного учебника древней истории – великий Гомер изображен с незрячими глазами. Знаменитый бюст был создан в Александрии в эпоху эллинизма, во II в. до н. э., то есть через шесть-семь столетий после смерти Гомера. Это же изображение сопровождает статьи о Гомере в справочниках и энциклопедиях. Вот строки из «Одиссеи»:
«Лирой звеня сладкозвучною пел
Демодок вдохновенный…
Муза его при рождении злом и добром одарила —
Очи затмила его, даровала за то сладкопенье».
Исследователи трактовали их как автобиографические: Гомер был слеп от рождения, то есть никогда не знал, что такое свет и цвет.
Но мог ли слепец сказать:
«Зимней порой сыплет снег непрерывный,
Гор высочайших главы и утесов верхи покрывая,
Сыплется снег на брега и на пристани моря седого,
Волны его, набежав, поглощают…»
Или:
«Словно как шумный осенний Борей по широкой равнине
Носит повсюду иссохший, скатавшийся густо репейник,
По морю так беззащитное судно повсюду ветры носили…»
А от точного описания ужасных деталей у зрячего волосы встанут дыбом:
«С громом упал он, копье упадавшему в сердце воткнулось,
Сердце его, трепеща, потрясло и копейное древко!..»
Увидеть, как колеблется копье в ритме проколотого им умирающего сердца, оказался способным один лишь Гомер. В поэмах нет безликих «добрых молодцев» или «красных девиц», все цвета персонифицированы: Ахилл – русокудрый, Зевс – чернобровый, царь Менелай – светловласый, Афина – светлоокая, Хрисеида – черноокая, воин Тер-сит – косоглазый; безукоризненны цветовые характеристики металлов: олово – белое, медь багряная, а вот железо… Какими словами можно передать цвет железа? Задача эта оказалась сложной даже для современных ученых и специалистов – справочники сообщают, что у железа цвет… железно-серый. Не нашлось подходящих характеристик, беден технический язык. У Гомера же железо – седое! Блестящее сравнение, о котором может мечтать любой поэт.
Как и всякий человек, поэт пользуется зрением, слухом, обонянием, осязанием, передавая в художественном виде информацию об окружающем мире. У слепого в поэмах неизбежно главенствовал бы звук, за ним – запах и характеристики поверхностей – так, как она ощущается особо чувствительными у незрячих кончиками пальцев. Конечно, гомеровские поэмы наполнены и звуком:
«Сшиблись щиты со щитами, гром раздался ужасный,
Вместе смешались победные крики и смертные стоны…»
Упоминается запах благовонных курений, говорится о мягких шкурах или хитонах… Но если провести статистический анализ авторских ощущений, то окажется, что зрительные ассоциации, зарисовки и образы абсолютно преобладают. Анализ показал, что не менее 85–90 % информации о внешнем мире переданы с помощью зрительных ассоциаций; 8—10 – приходится на слух, остальные – на запах и осязание. Такое распределение характерно для человека, которому зрение поставляет до 90 % информации об окружающем мире.