О «Слове» знает каждый мало-мальски грамотный гражданин, поскольку знакомство с текстом входит в программу средней школы. Но хотя число посвященных ему книг и статей исчисляется уже тысячами названий, загадки и тайны, похоже, только множатся. Тайна находки рукописи и ее гибели в огне пожара Москвы в 1812 году. Тайна автора, по сей день не разгаданная полностью. Тайна многочисленных подделок. Тайна «акростихов» и «мезостихов», изобилие таинственных противоречий и «темных мест». Наконец, великая тайна смысла. Что хотел сказать таинственный автор? Почему в единственной древнерусской «героической» поэме, воспевающей воинский «труд», рассказано о поражении русских войск? А ведь были же и победы! В том же «Слове» упоминается поход киевского князя Святослава Всеволодича на половцев, закончившийся блистательной победой, но не об этом песнь. В чем тут дело? Правильно ли мы понимаем «Слово»? И понимаем ли вообще?
Кто же все-таки написал его и когда? Не дерзкая ли и гениальная литературная мистификация читается и почитается вместо средневекового текста?
Летописи рассказывают о событиях 1185 года, о которых повествует «Слово о полку Игореве», достаточно подробно. Помимо Игоря, в походе на половцев участвовали оба его сына и брат. Расчет застать половцев врасплох не оправдался, но князь решил, что возвращаться без боя позорно. В первом сражении враги были обращены в бегство, частью захвачены в плен. Но на следующее утро
Игорь обнаружил, что окружен громадным полчищем половцев. Трое суток томимые жаждой, отрезанные от воды русские воины пробивались к Донцу. Утром четвертого дня дрогнули вспомогательные полки. Бросившийся остановить их Игорь был схвачен половцами. К пленнику относились почтительно, он пользовался определенной свободой. Когда половец Лавр предложил помочь бежать, Игорь поначалу отказался, но узнав, что возвращавшиеся с набега на Переяславль половцы собираются перебить всех пленных, согласился. Ночью, пока стража веселилась, он перебрался через реку. Спасаясь от погони, Игорь одиннадцать дней скакал до своих владений.
В «Слове» автор не дает систематического свода исторических событий, его задача — не повествование о конкретном, пусть и трагическом эпизоде, а размышления о судьбах Русской земли, которую раздирают княжеские междоусобицы. Ориентируясь на древнерусские общекультурные идеалы, он указывает, что поражение вызвано не слабостью войска, а стремлением князя стяжать личную славу, презрев свой долг перед отечеством.
Начинается «Слово» с рассуждений, надо ли следовать старым канонам и, уподобясь легендарному Бояну, воспеть славу князьям, либо, помня о том, что происходило в действительности, отринуть этикетные формулы. Выбрав последнее, автор рассказывает о страшных предзнаменованиях перед походом, ибо сама природа предупреждала Игоря об опасности. Не описывая подробно бой, он вспоминает о других поражениях, об усобицах Олега Гориславича, деда Игоря, и напоминает, что киевский князь Святослав победил половцев лишь в союзе с другими князьями. А затем переносится в Киев, где Святославу снится зловещий и непонятный сон. Сон, по мнению бояр, означает поражение Игоря. И погрузившийся в горькие думы Святослав произносит «золотое слово», упрекая Игоря и Всеволода, а потом — всех русских князей, напоминая, что они и дружина сильны, и просит их выступить совместно против половцев. Затем автор рисует Ярославну, молодую жену Игоря, которая плачет в Путивле на городской стене по мужу и погибшим воинам. Она молит о возвращении мужа ветер, Днепр и солнце. Далее следует подробное описание бегства Игоря из плена. Все заканчивается встречей князя и славославием ему.
Список памятника, по словам собирателя русских древностей А. И. Мусина-Пушкина, был приобретен им в числе других рукописей у бывшего архимандрита уже закрытого к тому моменту Спасо-Ярославского монастыря. «Слово о полку Игореве» было включено в целый сборник произведений светского содержания наряду с хронографом, «Сказанием об Индийском царстве», летописью «Временник, еже нарицается летописание русских князей и земля Русскыя», повестью об Акире Премудром и «Девгениевым деянием». Копия «Слова», снабженная краткой справкой, переводом и примечаниями, была преподнесена императрице Екатерине II и сохранилась. Оригинал же и копия, хранившиеся у собирателя, погибли во время пожара 1812 года. Но еще поздней осенью 1800 года увидело свет первое издание «Слова», подготовленное Мусиным-Пушкиным при содействии знатоков русских древностей А. Ф. Малиновского, Н. Н. Бантыш — Каменского, а также историка
Н. М. Карамзина. Издание грешило неточностями: текст (который, по свидетельству тех, кто видел рукопись, писался в сплошную строку) был разбит на слова не всегда правильно, допущены ошибки в географических названиях, спутаны имена князей.
В «Слове» загадочно все, начиная со структуры текста. До сих пор филологи спорят о том, как оно написано — стихами или прозой? Обычно мы называем «Слово» поэмой: уж очень образны сравнения, поэтичны метафоры и эпитеты, и наконец, в тексте явственно проступают ритмически организованые фрагменты. И все же большая часть является, безусловно, прозой, причем никакой закономерности в чередованиях прозаических и стихотворных отрывков найти не удается. Они сменяют друг друга словно по прихоти автора, хотя заметное отличие прозаических периодов от стихотворных заставляет думать, что они написаны разными людьми.
Автор «Слова», заявив с первых же строк, что не намерен следовать Бояну, древнейшему из известных русских поэтов, тут же начинает рассказывать, как и кому «пел» Боян, в качестве примера приводя отрывки из его произведений, и далее уже с Бояном не расстается, цитируя его «припевки» на протяжении всей поэмы. Дело этим не кончается. Постоянные исторические отступления автора от событий 1185 года при ближайшем рассмотрении оказываются целиком сотканы из текстов и сюжетов Бояна, причем все эти заимствования оказываются стихами — в противоположность прозе, повествующей о перипетиях похода Игоря.
Датируется «Слово…» предположительно концом XII века. А в его тексте можно выделить два пласта исторических сюжетов, отделенных друг от друга целым столетием: рассказ о событиях 1185 года (XII век) и сюжеты шестидесятых-восьмидесятых годов XI века, где речь идет о дедах нынешних героев. И это при том, что в тексте нигде не говорится об их отцах или о чем-то, происходившем между этими событиями. Попытки объяснить такую ситуацию замыслом автора «Слова» оказались несостоятельны уже потому, что ни эти сюжеты, ни герои событий столетней давности ничего не дают читателю для понимания самого сюжета, а только запутывают повествование.
Загадок в «Слове» действительно немало. К ним относятся, например, различные странности с названиями водоемов. Вот «река Каяла», на которой якобы потерпел поражение Игорь, хотя в летописном рассказе о походе местом пленения фигурирует река с названием Сюурлий. Вдруг неожиданно появляется «озеро», на берегу которого происходила битва. И это при том, что в «Слове» прямо говорится о «безводье», которое сломило сопротивление воинов и подорвало силы коней. Еще большей загадкой оказывается частое упоминание в поэме «моря», прямо связываемое с побегом Игоря из ставки Кончака на Русь, хотя описанные события происходили от него на расстоянии если не тысяч, то многих сотен километров…
А так называемые «темные места» — слова и фразы, до сих пор заставляющие ломать голову над их смыслом? Они встречаются чуть ли не в каждом предложении, и если какие-то поддаются (на первый взгляд) объяснению, то при ближайшем рассмотрении оказывается, что такое объяснение противоречит или смыслу текста, или же исторической реальности, отраженной в поэме…
И это, кстати, наряду со стремлением исследователей «Слова» сгладить противоречия, постоянно рождало попытки поставить под сомнение подлинность поэмы в целом, объявив ее подделкой более позднего времени.
Поводом к этому послужили как несообразности в тексте «Слова», так и списки «Задонщины» и «Сказания о Мамаевом побоище» — произведений XV–XVI веков, посвященных Куликовской битве. В них есть фразы и фрагменты, повторяющие «Слово о полку Игореве», только, в отличие от него, они не содержат никаких противоречий или «темных мест». На этом основании скептики стали утверждать, что не «Слово» повлияло на эти произведения, а наоборот, оно само было сконструировано на основании этих текстов в конце XVIII века А. И. Мусиным-Пушкиным или ярославским архимандритом Иоилем Быковским, у которого Мусин-Пушкин купил рукопись в 1790 или 1791 году.
«Слово о полку Игореве» уникально и не имеет аналогов в литературной истории. Именно поэтому велик соблазн объявить «жемчужину поэзии» подделкой. Подлинность памятника с запутанной судьбой ставилась под сомнение начиная с первой половины XIX века. Впервые его назвали фальшивкой в 1812 году. В статье «Взгляд на успехи российского витийства в первой половине истекшего столетия» лидер русской скептической исторической школы М. Т. Каченовский утверждал, что «Слово…» написано не ранее XVI века. В 1834 году его мысль была развита И. Беликовым. Логика первых скептиков была проста: поэма не имеет сходства ни с каким другим памятником древнерусской литературы. И, следовательно, является поздней фальсификацией. Идея успеха не имела, поскольку подобная аргументация была явно слабовата. Ее быстро забыли.
В 1890 году французский славист Луи Леже вскользь высказал предположение, что «Слово» — подделка, списанная с памятника конца XIV века, рассказывающего о Куликовской битве, «Задонщины». Эту мысль развил в 1940 году в своей монографии «Ье 81оуо сР^ог» другой француз — Андре Мазон.
Мазон заявил, что в первоначальном варианте «Задонщина» рассматривала Куликовскую битву как трагедию, военную катастрофу русских войск. И лишь позже ее история была сфальсифицирована и изображена как победа над Мамаем. С этой, ранней версии «Задонщины» и было списано «Слово» — рассказ о поражении войск князя Игоря от половцев в 1185 году. Подделка была создана, по Мазону, в конце XVIII века. Ее автором был директор Московского архива Коллегии иностранных дел Н. Н. Бантыш-Каменский. Целью создания «Слова» было прославление империа