5 сентября 1798 г. путешественник покинул Каир с купеческим караваном, направлявшимся в оазис Сива, расположенный в пустыне к западу от Каира. В древности здесь находился знаменитый храм с оракулом Юпитера Амона. Проведя в Сиве около недели, Хорнеман 29 сентября направился дальше – в оазис Шиаху. Здесь местные жители, заподозрив в Хорнемане европейца и христианина, обвинили его в том, что он проник в их страну в качестве шпиона. Путешественника повели на допрос. Хорнеман спасся только благодаря захваченному с собой Корану, который принялся без запинки читать перед своими судьями.
Спустя месяц караван, миновав города Ауджила и Зуила, вступил на территорию области Феццан. 17 ноября путешественники прибыли в оазис Мурзук, столицу Феццана. Отсюда Хорнеман отправил в Лондон обширное донесение с описанием своих приключений и упоминанием о том, что он собирается еще раз побывать в Феццане и прислать новые сведения об этой области. О дальнейшей судьбе экспедиции известно очень мало. Спутник Хорнемана, Фрейденбург, умер в Мурзуке. Сам Хорнеман заболел лихорадкой и был вынужден пробыть в Мурзуке гораздо дольше, чем рассчитывал. Едва оправившись от болезни, он добрался до Триполи. 1 декабря 1799 г. Хорнеман снова направился в Мурзук, откуда 7 апреля 1800 г. ушел с караваном на юг, в область Борну, лежащую к западу от озера Чад. Из этого путешествия он не вернулся. Позднее было установлено, что путешественник все же достиг среднего Нигера, однако вскоре умер от дизентерии. Возможно, Хорнеман первым из европейцев достиг озера Чад, но никаких доказательств этому не сохранилось.
«Бедный белый человек…»
В начале 1790-х гг. Лондонское Африканское общество подыскивало кандидата, желающего отправиться на поиски истоков Нигера. Предприятие обещало быть опасным – незадолго до этого майор Хаутон был убит на Нигере дикими племенами. И тогда было решено принять предложение молодого шотландского врача Мунго Парка, сообщившего о своем желании отправиться в Африку…
22 мая 1795 г. Парк отплыл из Портсмута. 21 июня судно бросило якорь у побережья Гамбии, а 2 декабря 1795 г. Парк отправился в свой первый поход. 18 февраля экспедиция достигла деревни Симбинга, лежавшей в глубоком ущелье. Отсюда покойный майор Хаутон отправил свое последнее письмо. Весь край был охвачен войной и мятежом. Но Парк твердо придерживался избранного маршрута – собственно, другого выбора у него и не было, дорога назад была отрезана. 27 февраля, в самый разгар военных действий, Парк отправился в путь. Злоключения начались практически сразу – в деревню, где путники остановились на ночлег, ворвались вооруженные мавры… Парк оказался в плену. Об этом он впоследствии вспоминал с ужасом и говорил, что «никогда не переживал в своей жизни более тяжелых дней».
День проходил за днем, а Парк ничего не знал о своей дальнейшей судьбе. До него доходили слухи, что его хотят убить или выколоть ему глаза. Кормили пленника плохо. Парк очень ослабел от голода и лихорадки. Между тем война продолжалась и уже вплотную приблизилась к границам владений мавров. Не желая испытывать судьбу, хозяева Парка двинулись на север. Кругом простиралась песчаная пустыня. 27 июня, когда их путь уже был близок к завершению, пришло известие о том, что противник где-то рядом. Воспользовавшись начавшейся паникой, Парк бежал. Спустя неделю он добрался до небольшого селения, жители которого предоставили ему кров.
За всеми этими бурными событиями Парк не забывал о главной цели своего путешествия – Нигере. Он знал, что река уже недалеко. Наконец-то Парк оказался так близко к цели путешествия! Дороги были забиты пешеходами, спешившими со своими товарами на рынок в город Сегу – столицу страны Бамбара. Приближаясь к городу, Парк озирался во все стороны, ища взором реку. Вдруг кто-то воскликнул: «Смотри, вода!» Это был Нигер.
То, что река течет на восток, не удивило путешественника. Хотя, отправляясь из Европы, он не был в этом уверен и, как большинство тогдашних ученых, даже был склонен придерживаться противоположного мнения. Однако во время странствий по Африке у него сложилось ясное понимание того, что река все-таки течет на восток. Так, благодаря мужеству шотландского путешественника была решена загадка великой западноафриканской реки.
Парк выяснил не только это. Он убедился также в том, что ни Сенегал, ни Гамбия не соединяются с Нигером и что, следовательно, не в этих районах надо искать его истоки.
Портрет Мунго Парка
Манса – правитель страны Бамбара – не спешил принимать неизвестно откуда взявшегося чужестранца, и путешественника приютила одна старая женщина. У нее часто собирались родственницы и соседки; они пряли хлопок и пели. Парк с удивлением услышал в одной из песен рассказ о себе самом:
Ветры дули, дожди лили,
Бедный белый человек,
Слабый и изможденный,
Пришел и сел под наше дерево.
У него нет матери, которая принесла бы ему молока,
Нет жены, которая смолола бы зерна.
«Давайте пожалеем белого человека, – подхватил хор. – Давайте пожалеем белого человека, у которого нет матери, которая принесла бы ему молока!»
Странное желание европейского путешественника увидеть Нигер вызывало подозрения. В окружении мансы все были убеждены, что Парк послан британским правительством для сбора информации, которая позволит англичанам забрать в свои руки всю торговлю в Западном Судане. Однако Парку было позволено продолжать путешествие. У местного жителя он достал лодку и в течение восьми дней плыл на восток, голодный и больной. Между тем наступил разгар сезона дождей, река вздулась и затопила низкие берега. 30 июля 1796 г. путешественник решил повернуть обратно. 19 апреля 1797 г., после двухлетнего отсутствия, Парк прибыл на побережье Гамбии, где его с радостью встретили друзья: о судьбе путешественника ходили самые противоречивые слухи. Говорили, что Парк убит маврами.
Камалия – деревня близ реки Нигер, которую достиг Мунго Парк
Значение первого путешествия Мунго Парка трудно переоценить. Один, без помощников, практически без средств, Парк проник в глубь Западной Африки на 1100 миль и побывал в местах, куда еще не ступал и, уж во всяком случае, откуда не возвращался до него ни один европеец. Он впервые побывал на Нигере, установил направление его течения, обследовал берега реки на протяжении 1090 миль и доказал, что Нигер – отдельная река, несущая свои воды с запада на восток, как и утверждали древние географы, а не с востока на запад, как считал ал-Идриси. Это было крупное географическое открытие. Однако Парк не ответил на другой вопрос: куда впадает Нигер? Его открытие как будто бы воскрешало утверждения географов древности о слиянии Нигера и Нила. Действительно, если воды Нигера текут с запада на восток, не могут ли они где-то в не исследованных еще центральных областях Африки сливаться с водами Нила?
Парк обратился к Африканскому обществу с предложением продолжить исследование Нигера. Его предложение было принято. Эта вторая экспедиция стоила отважному путешественнику жизни: в ноябре 1806 г. он трагически погиб.
Смерть на озере Мофо
В 1798 г. португальский топограф Франсишку Ласерда отправился с побережья Мозамбика в глубь континента. Цель его путешествия неизвестна; возможно, он просто намеревался исследовать новые края. Ласерду сопровождал довольно внушительный отряд солдат и носильщиков, но цели экспедиции были все же мирные. Первой остановкой на пути Ласерды стал город Лунда в стране Казембе. Этот город располагался на восточном берегу некоего озера под названием Мофо. Правитель Казембе славился своим миролюбием, гуманностью и мудростью. Воспользовавшись гостеприимством правителя, Ласерда пробыл у него около 12 дней, а затем решил продолжить путешествие. Однако через день или два по выходе из Лунды он умер – вероятно, под воздействием нездорового климата. Африканский вождь собрал дневники и прочие бумаги португальского путешественника и приказал доставить их вместе с его останками на Мозамбикское побережье. Но в пути на караван было совершенно нападение, и тело Ласерды так и осталось лежать в африканской земле. Что касается путевых записей, то его племянник, принимавший участие в экспедиции, привез их в Европу. Эти записки не изданы до сих пор, а между тем подлинный рассказ об экспедиции Ласерды, прошедшей по местам, которых европейцы вновь достигли лишь во второй половине XIX в., представлял бы чрезвычайно большой интерес, поскольку многие географические названия в рассказе Ласерды не совпадают с теми, какие известны теперь в тех краях, и заставляют задуматься о том, как далеко забрел в своих странствиях португальский путешественник.
Барельеф памятника, посвященного Франсишку Ласерде. Азорские острова, Португалия
Генрих Лихтенштейн, друг бечуанов
Немецкий этнограф, врач и путешественник Генрих Лихтенштейн вошел в историю как основатель Берлинского зоопарка, однако не менее прославился он и своими походами по Южной Африке. В 1802 г. Лихтенштейн приехал в Кейптаун. Некоторое время он служил домашним врачом губернатора Капской колонии, а в 1804 г. переквалифицировался в военного врача. До 1806 г. в Южной Африке шла война между бурами (потомками голландских переселенцев) и англичанами, однако для коренных жителей этих мест – бушменов, готтентотов, кафров и бечуанов (тсвана) это событие мало что означало: просто власть одних белых людей сменялась на власть других. Во время своих походов Лихтенштейн с большим интересом изучал быт африканцев. Он имел возможность с близкого расстояния наблюдать жизнь бечуанов, обитавших в больших поселках, окруженных ухоженными полями, и владевшими большими стадами крупного рогатого скота: «Их главное занятие – скотоводство. Уход за скотом здесь занятие исключительно мужское; молоко, сыворотка и сыр – любимая пища… Наряду с крупным рогатым скотом особое предпочтение отдается козам; они употребляют в пищу молоко и мясо козлят, но в первую очередь это животное ценится ими из-за шкуры, из которой они делают очень хорошую кожу. Их поля хорошо обработаны и тщательно огорожены, на них, помимо кафрского проса, растут еще два сорта бобовых, тыквы и арбузы. Земледелие – занятие женщин. Их орудия труда – железные мотыги и лопаты из твердого дерева; урожай заботливо собирается и хранится для пропитания в холодное время года… Меня охватило глубокое чувство радости, что судьба позволила мне раньше многих других познакомиться с этими особенными людьми, народом более чем необразованным, чье бытие так долго было чуждо любым наукам и которых я с каждым часом все больше любил и все выше ценил».