В родном поместье Боденвердер барон Мюнхгаузен – реальный прототип героя книг Р.Э. Распэ – слыл великолепным рассказчиком, чья жизнь изобиловала самыми невероятными приключениями. И что самое любопытное, в тех повествованиях барон ничего не придумывал, а рассказывал о том, что сам пережил, будучи корнетом, поручиком, а затем ротмистром российской армии. В России барон Мюнхгаузен прослужил более 13 лет, прибыв в 1737 г. в качестве пажа к герцогу Антону Ульриху Брауншвейгскому – одному из высокопоставленных военачальников российской армии.
В 1739 г. Мюнхгаузен был зачислен корнетом в кирасирский полк, уже через год он получил звание поручика, а еще через 10 лет стал ротмистром. В Российском государственном военно-историческом архиве чудом сохранились подлинные рапорты поручика Иеронимуса фон Мюнхгаузена и распоряжения штаба кирасирского полка, касающиеся его судьбы.
Когда Мюнхгаузен был произведен в поручики, он пишет в полковую канцелярию: «…покорно прошу прислать мне надлежащую офицерскую амуницию, конский убор и прочее»… Конечно же, барон надеялся, что он тут же справит новенький мундир и будет во всей красе щеголять перед молоденькими девушками. Но не тут-то было… Барона погоняли по инстанциям, однако нигде вожделенного мундира не нашлось. И лишь в некоей 6-й роте оказалась амуниция поручика Ушакова, видимо, убитого в бою. Ее-то и выделили Мюнхгаузену, и была она, конечно, не новая и особенно щеголять в ней не пришлось.
Мюнхгаузен верхом на ядре. Художник А. фон Вилле
В подразделении, где служил барон, процветали жульничество и воровство.
Полковое начальство не раз обрушивалось с гневом на барона Мюнхгаузена: мол, ордера не выполняются, рапорты подаются бестолковые, и поручалось поручику все донесения составлять самому и рассматривать все поступающие распоряжения. И уж совсем скверная история вышла с ветеринаром Эринком Фаншмитом, который был направлен в подразделение Мюнхгаузена. Фаншмит должен был заняться лечением «больных, хромых и прочих лошадей», но за 12 дней (с 7 по 19 марта) от него «никакой пользы лошадям не последовало». Что уж там произошло с ветеринаром, можно только догадываться, но скорее всего встретившиеся на радостях земляки кутили все это время. Но нагоняй в конечном итоге получил барон Мюнхгаузен, а с ветеринара – как с гуся вода.
31 августа 1741 г. из подразделения Мюнхгаузена бежали 2 солдата. Об этом поручик немедленно доложил непосредственно военному коменданту г. Риги, генерал-лейтенанту Д.Ф. Ропкину: «…Семен Кашлев, от роду ему 22 года, в службу взят в 1739 г. апреля 15-го дня, ростом двух аршинов девяти вершков, приметами: волосы русые, глаза серые, лицом моложав. Второй, Дмитрий Коретников, от роду ему 35 лет, в службу взят в 1739 г. апреля 16-го дня, ростом двух аршин восьми вершков, приметами: волосы русые, глаза серые, лицом ряб». Барон скрупулезно перечисляет амуницию солдат и просит принять все меры по задержанию беглецов. Ничего более о судьбе дезертиров не известно, однако надо полагать, что вскоре они были пойманы. Иначе не смог бы поручик Мюнхгаузен продолжить службу в российской армии.
Известно, что в отставку он ушел в 1750 г. в чине ротмистра и вернулся в родные края. Всю оставшуюся жизнь барон прожил в своем имении под Ганновером. В 70-летнем возрасте, когда умерла его жена, Мюнхгаузен женился вторично, но брак оказался неудачным.
Прямой потомок барона – Карл Мюнхгаузен в настоящее время живет в Калининграде.
Материал А. Полатова
Был ли отравлен Моцарт?
Вольфганг Амадей Моцарт, чудо-ребенок, начал давать концерты для европейской знати и сочинять первые произведения в 6 лет. Через 30 лет, в зените славы, он умер после недолгой болезни.
Даже через несколько десятков лет Софи Хайбль, младшая сестра жены Моцарта Констанцы, прекрасно помнила зловещее предзнаменование. Ожидая, пока закипит кофе, Софи задумчиво смотрела на яркое пламя лампады и думала о занемогшем муже Констанцы. Внезапно пламя погасло, «полностью, словно лампа никогда не горела», позже написала она. «На фитиле не осталось ни искорки, хотя не было ни малейшего сквозняка – за это я могу поручиться». Охваченная ужасным предчувствием, она бросилась к матери, которая посоветовала ей немедленно вернуться в дом Моцарта.
Вольфганг Амадей Моцарт
Антонио Сальери
Констанца встретила сестру с облегчением. Она сообщила, что Моцарт провел беспокойную ночь, и попросила ее остаться. «Ах, дорогая Софи, как я рад, что ты пришла, – сказал композитор. – Останься сегодня с нами, чтобы присутствовать при моей смерти». Постоянно испытывая нужду в деньгах, Моцарт большую часть года лихорадочно работал над завершением важных заказов. Друзьям и родным он казался нервным и изнуренным чрезмерной работой. Тем не менее, когда 20 ноября он слег, никому не пришло в голову, что эта болезнь окажется смертельной. Второй муж Констанцы, Георг Николаус Ниссен, перечислил симптомы недуга в биографии композитора, опубликованной в 1828 г.: «Все началось с отеков кистей рук и ступней и почти полной невозможности двигаться, затем последовала рвота. Это называют острой сыпной лихорадкой». Диагноз был подтвержден в официальной книге регистрации умерших Вены.
Сам Моцарт подозревал, что дело нечисто. За несколько недель до смерти он сказал Констанце, что его травят ядом: «Мне дали “аква-тофану” и рассчитали точное время моей смерти». «Аква-тофана», медленно действующий яд без запаха на основе мышьяка, назван по имени Джулии Тофины, итальянской колдуньи XVII в., которая изобрела этот состав. Моцарт решил, что «Реквием», заказанный ему таинственным незнакомцем, предназначен для его собственных похорон.
31 декабря 1791 г. берлинская газета сообщила о смерти композитора, выдвинув предположения относительно ее причины: «Поскольку тело раздулось после смерти, некоторые считают, что его отравили».
Но кому понадобилась смерть Моцарта? Вдова не придавала особого значения слухам об отравлении и никого не подозревала. Между тем в музыкальных кругах Вены мало кто сомневался, что Сальери, придворный композитор, завидовал Моцарту.
В октябре 1823 г. один из учеников Бетховена по имени Игнац Мошелес навестил престарелого Сальери в одной из пригородных клиник.
Сальери, который мог говорить только отрывочными предложениями и был занят мыслью о грядущей смерти, поклялся честью в том, что «в этом абсурдном слухе нет ни слова правды». Через месяц Сальери попытался покончить жизнь самоубийством. Посещавшие его люди сообщали, что у него галлюцинации, связанные с виной в смерти Моцарта, и он хочет признаться в своем грехе.
Сам Сальери якобы сказал: жаль, что Моцарт умер таким молодым, хотя для других композиторов это к лучшему: проживи он подольше, «ни одна живая душа не дала бы и корки хлеба за нашу работу».
Вторым подозреваемым в предполагаемом убийстве был Франц Хофдемель, брат масонской ложи, в которой состоял композитор. Его очаровательная молодая жена Магдалена была одной из последних учениц, бравших у Моцарта фортепьянные уроки. Через несколько дней после смерти Моцарта Хофдемель яростно набросился на свою беременную жену с бритвой, искалечив и изуродовав ее лицо, горло и руки, а затем покончил с собой. Магдалена выжила и через пять месяцев родила ребенка, отцом которого, по слухам, был Моцарт.
Императрица Мария-Луиза проявила личное участие к трагедии Магдалены, что она вряд ли сделала бы, если бы в историях об отцовстве младенца содержалась хоть капля правды.
Вскоре после смерти Моцарта появился и еще один слух: композитор заслужил кару за то, что раскрыл секреты франкмасонов в опере «Волшебная флейта». Премьера аллегорической оперы состоялась в Вене 30 сентября 1791 г. Венские франкмасоны не только не обиделись на оперу, но и заказали Моцарту кантату, которую он набросал за несколько дней между премьерой «Волшебной флейты» и своей смертельной болезнью. Через несколько дней после смерти Моцарта великий магистр его ложи воздал ему должное как «наиболее любимому и достойному» из ее членов и назвал кончину композитора «невосполнимой потерей». В 1792 г. венские франкмасоны организовали постановку кантаты в пользу вдовы Моцарта и его сыновей.
Считается, что дождь со снегом помешал присутствующим проводить катафалк на кладбище Св. Марка, находившееся примерно в часе ходьбы от собора. Вот почему никто не отметил места, где тело было захоронено в общей могиле. В действительности один из современников записал в дневнике, что 7 декабря было теплым, хотя и туманным днем.
Позднее, ссылаясь на то, что церковь должна была поставить на могиле ее мужа крест или плиту, Констанца не стала ставить памятник Моцарту. Только в 1859 г. на кладбище Св. Марка был воздвигнут мраморный монумент, о точности местоположения которого можно было только догадываться.
В лабиринтах XIX в.
Кто убил императора Павла I?
В 1851 г., спустя полвека после кончины Павла I, в Гатчине ему был установлен памятник. При открытии император Николай I расплакался. Однако не от умиления. Как свидетельствовал очевидец, «покровы сняли, но веревка осталась на шее статуи, и державный сын, увидя это, заплакал». Всех поразила эта случайность, в которой был символический смысл. Третий сын Павла отлично знал, как затянули удавку на шее отца. Николай Павлович трудился не покладая рук, чтобы уничтожить все документы, способные пролить свет на мартовскую трагедию 1801 г. Но истина сильнее царя!
Рвение Николая объяснялось тем, что к трагическим событиям оказались причастными члены семьи царя. Правда, каждый по-своему. Старший сын монарха, наследник Александр, дал согласие на переворот и стал императором. Супруга Павла, Мария Федоровна, после убийства мужа предприняла неудачную попытку захватить освободившийся престол. А что же цесаревич Константин, любимый сын Павла? Где был и что делал в ту роковую ночь? Сам он говорил, что крепко спал. Но в 10 ч утра 11 марта на плац-параде адъютант Конного полка поручик Ушаков сообщил Саблукову, что по именному приказанию великого князя Константина Павловича он назначается дежурным по полку. Это было вопиющим нарушением, так как на полковника, эскадрон которого стоял в карауле, никогда не возлагалось никаких других обязанностей. Как ни был раздражен Саблуков, он не мог не исполнить приказания. Так из караула был удален преданный царю начальник.