Со временем из сотен версий, живописавших послевоенную участь Бормана, три стали казаться ученым самыми правдоподобными.
Первая версия. Борман бежал в Южную Америку на борту немецкой подлодки. Он прихватил с собой «золото партии», надеясь вдали от Европы утвердить новый – Четвертый – рейх. Он поселился на ранчо близ границы Бразилии и Парагвая. Ему принадлежали здесь тысячи квадратных километров земли.
Вторая версия. Осенью 1939 г., едва началась Вторая мировая, Бормана завербовала советская разведка. Всю войну бодрый, энергичный босс партийной канцелярии и «самый преданный соратник» фюрера работал на Советы. За несколько дней до победы, убедившись, что Гитлер мертв, а тело его сожжено, Борман с чувством выполненного долга отправился в расположение советских войск.
Третья версия. Борман выбрался из бункера. Он спешил к Деницу, чтобы передать завещание фюрера. Внезапно появились красноармейцы.
Они остановили его, но, не узнав, отпустили. Борман спешил, но впереди опять заметил солдат. Русские были повсюду. Борман растерялся. Скрыться было уже нельзя. Отправляясь в путь, он прихватил с собой капсулу цианистого калия, и теперь, когда положение было безвыходно, оставалось лишь воспользоваться ею. Он проглотил яд. Его тело было найдено, не опознано, погребено. Борман продолжал жить в умах людей и в обличье Бормаджоне, Гольдштейна, Берга…
В последние десятилетия интерес к его личности не угасал. Борман внушал страх. Этот бодрый, энергичный босс, наделенный великолепной памятью, умел работать как никто другой. Этот ловкий, изворотливый интриган, способный перехитрить любого, стал «управлять самим Гитлером» (писатель Й. Ланг). «Среди многих бессовестных национал-социалистов, стоявших у власти», – вспоминал Альберт Шпеер, один из руководителей немецкой военной промышленности, – Борман особенно выделялся «своей грубостью и жестокостью».
Решительность Бормана понравилась Гитлеру. Он запомнит этого молодого человека, готового, рискуя жизнью, добиваться возмездия. Много лет спустя подвиг Мартина был отмечен высшей нацистской наградой – Орденом крови.
В конце 20-х Борман и Гитлер стали близкими друзьями. В день женитьбы Мартина на Герде Бух, дочери депутата рейхстага, вождь партии предоставил молодоженам свой огромный лимузин и сам, лично, стал их свидетелем.
В свои 30 Борман, так и не окончивший, кстати, гимназии, – руководит всеми финансовыми делами партии, а также распоряжается имуществом самого фюрера, скупая для него земли и особняки. В Оберзальцберге, на юге Баварии, Борман приобретает несколько частных владений, а ежели хозяева мешкают или отказываются уступать свой участок, пускает в ход силу. Так создается знаменитое имение Гитлера Бергхоф. Бесцеремонен Борман и с нацистскими бонзами. Он шпионит за ними, знает их намерения и неизменно опережает их. Он всегда рядом с фюрером, и никто, подчеркивает Ланг, о планах Гитлера лучше его не осведомлен.
29 апреля 1945 г. фюрер диктует свое политическое завещание и свою последнюю волю. Новым президентом рейха он назначает гросс-адмирала Карла Деница. Своим «душеприказчиком» называет самого верного соратника по партии, Мартина Бормана. Он наделяет его «законными полномочиями для исполнения всех решений».
Вечерняя мгла, окутавшая рейхсканцелярию первого мая 1945 г., скрывает последние следы пребывания в Берлине Мартина Бормана. Позднее в руки советских военных попадет дневник Бормана. Тридцатого апреля рядом с именами «Адольфа Гитлера» и «Евы Г.» он рисует перевернутый значок «Y» – рунический символ смерти. Последняя запись датирована первым мая: «Попытка прорыва!»
…Повернувшись к своей секретарше, Эльзе Крюгер, он сказал: «До свидания!» Распахнул дверь, вышел. Так исчез человек, которого многие называли «гитлеровским Мефистофелем».
Первым, кто начал официально его разыскивать, был британский майор Ричард У. Г. Хортин. 18 октября 1945 г. ему был поручено объявить Мартину Борману, обвиняемому в преступлениях против мира и человечности, а также в военных преступлениях, что 20 ноября «в Нюрнберге, Германия» откроется судебный процесс над ним и еще 23 нацистскими руководителями.
Майор Хортин распорядился отпечатать 200 тыс. листовок с портретом находившегося в бегах преступника – Бормана. О нем постоянно напоминали газеты и радио. Но все было напрасно. Обвиняемого так и не удалось найти.
В это время в баварском городке Мемминген был арестован лидер движения «Гитлерюгенд» Артур Аксман. На допросе он рассказал, что бежал из рейхсканцелярии вместе с Борманом, Людвигом Штумпфеггером, личным врачом Гитлера, Хансом Бауром, пилотом Гитлера, и еще несколькими приближенными вождя.
По его словам, неподалеку от моста Вайдендамм они угодили под мощный огонь русских. Аксман пытался укрыться в воронке от снаряда. Рядом с ним, в яме, лежал могущественный рейхсляйтер Борман.
К утру их группа разрослась уже до 10 человек. Все посрывали с мундиров знаки различия, побросали оружие и двинулись на запад, вдоль железнодорожных путей. Уже подойдя к станции Лертер, они заметили на платформе красноармейцев. Тотчас спустились с насыпи вниз, на Инвалиденштрассе, и наткнулись опять на советских солдат – на полевой караул. Те приняли их за дезертиров из «Фольксштурма». Зимой 45-го в это ополчение набрали людей, не годных к строевой службе. Никто не обучал новобранцев, оружия не хватало. Они были «пушечным мясом» и в дни боев за Берлин при первой возможности разбегались. Красноармейцы добродушно отнеслись к появившимся безоружным немцам. Их угостили сигаретами. Улыбаясь, сказали привычный пароль: «Война капут, Гитлер капут».
Борман и Штумпфеггер были настороженны. Они явно не доверяли русским. Сигареты, «капут», что дальше? Арест? Нет, пока солдаты не опомнились, надо спешить. И вдвоем, «шагая все быстрее» (Ланг), они устремились в сторону Шарите (берлинской университетской клиники. – Авт.). Чуть позже вслед за ними двинулись и Аксман со своим адъютантом Гердом Вельцином. Вскоре они заметили своих товарищей. Те лежали прямо на дороге, неподалеку от станции. Они не шевелились. Через несколько лет, вспоминая тот день, Аксман был не так скуп на детали: «Мы склонились на колени и узнали обоих, Мартина Бормана и доктора Штумпфеггера. Ошибки быть не могло. Оба лежали на спине… Я обратился к Борману, дотронулся до него, стал тормошить. Он не дышал».
Поразительно, но на Нюрнбергском процессе на эти признания Аксмана не обратили никакого внимания, хотя один из следователей, допрашивавших его, – британский историк Хьюдж Р. Тревор-Ропер – полагал, что шеф «Гитлерюгенда» говорит правду. Очевидно, писал Тревор-Ропер, «по недосмотру» этот протокол попросту упустили из виду.
Вместо Аксмана трибунал допросил Эриха Кемпку личного шофера Гитлера. Тот сообщил, что в последний раз видел Бормана «в ночь с первого на второе мая 1945го». На вопрос, мог ли рейхсляйтер вырваться из города, Кемпка ответил, что это «почти невозможно», ведь бой был слишком сильным.
Что делал Борман, когда свидетель увидел его? «В тот момент, когда я увидел его, – вспоминал Кемпка, – сзади подошло несколько танков. Они “взяли в клещи” группу людей, среди которых находился и Борман. Когда рейхсляйтер подошел к первому танку, в машину внезапно угодил снаряд. Раздался взрыв. Пламя вырвалось как раз с той стороны, где шел Мартин Борман».
Фридрих Бергольд, адвокат Бормана, переспросил свидетеля: «Вы видели, что взрыв был настолько силен, что Мартин Борман погиб?»
Кемпка: «Да. Я полагаю, что после взрыва такой силы он погиб».
Слушания закончились. Судьи не вняли сказанному Свидетель мог обманывать их, помогая Борману скрыться.
Первого октября 1946 г. трибунал заочно вынес приговор Мартину Борману. Правда, американец Френсис Биддл вплоть до последнего момента упорствовал и предлагал отказаться от приговора и объявить, что Борман погиб. Однако в конце концов он не выдержал и согласился с коллегами, осудившими не пойманного пока нациста на «смерть через повешение».
Еще в зале заседаний суда адвокат Бергольд с досадой промолвит, что в ближайшие годы имя Бормана обрастет легендами из-за того, что его судьба так и осталась невыясненной. То были пророческие слова.
В 1959 г. берлинские судебные власти начали новое разбирательство. Через два года они передали материалы по этому делу во Франкфурт, Фрицу Бауэру, одному из самых неутомимых охотников за нацистами. Поначалу тот был убежден, что Борман пережил «Сумерки богов» и теперь скрывается где-нибудь в Южной Америке.
Был у Бауэра и свой вполне надежный свидетель – бывший штандартенфюрер СС Вернер Хайде. Этот профессор неврологии почти полтора десятка лет скрывался от правосудия, ведь он был причастен к массовым убийствам больных и инвалидов. Обнаружили его лишь в 1959 г. Он рассказал, что после войны какое-то время работал в Дании, в одном лазарете. Позднее, когда образовалась ФРГ, занимался врачебной практикой под именем доктора Фрица Саваде.
В Дании ему пришлось помогать некоторым нацистским бонзам. Среди них был и Борман. Рейхсляйтер провел у него несколько дней, а затем его переправили куда-то на юг.
Эти слова обнадежили Бауэра. Незадолго до этого, 13 мая 1960 г., прямо на одной из улиц Буэнос-Айреса израильскими агентами был похищен некий Клемен-то Рикардо. Как оказалось, под этим именем несколько лет скрывался Адольф Эйхман, один из организаторов массового истребления евреев в годы войны. На одном из допросов он якобы сказал, что Борман спасся. «Дыма без огня не бывает», – отметил Бауэр.
Четвертого июля 1961 г. франкфуртская прокуратура выписала ордер на арест. Участковый судья Оппер, подписавший ордер, разделял мнение «охотника за головами». Существует опасность того, подчеркнул судья, что Борман «и впредь, сознавая всю тяжесть возложенных на него обвинений, будет скрываться от правосудия, как он делал это начиная с 1945 года».