бы морским судам подходить близко к берегу.
В конце января 1949 г. на совещании у Сталина было решено изменить местонахождение заполярной морской базы: теперь ею становилась Игарка. От Салехарда к ней должна была пройти новая железная дорога с паромными переправами через Обь и Енисей. Магистраль длиной 1300 км предстояло протянуть по абсолютно безлюдным просторам, где затерялось от силы десятка полтора крошечных поселений.
Для стимулирования работы заключенных была введена система «зачетов»: при выполнении нормы на 125 % день в лагере засчитывался за два, на 150 % – за три. Варьировался в зависимости от выработки и хлебный паек.
Заключенные, работавшие в карьере на погрузке гравия, часто отправляли полупустые машины. Вольнонаемному водителю, отчитывавшемуся за количество рейсов, было все равно, сколько тонн загружено в кузов, а зэк-учетчик исправно проставлял в тетрадке еще одну точку: дескать, отправлен еще один грузовик.
Материальное благополучие охранников напрямую зависело от выработки зэков: чем больше нарядов, хотя бы и «липовых», закрыто, тем больше пайки у рядовых конвоиров и премиальные – у офицерского состава.
К весне 1953 г. было построено около 700 км магистрали – на западном и восточном участках. На самом протяженном 400-километровом отрезке от Салехарда до реки Хетты уже ходили пассажирские поезда. Но… наступил март 53-го г. Со смертью вождя его любимое детище оказалось никому не нужным. Завод и порт в Игарке оставались большей частью на бумаге, и «вдруг» наверху стало понятно, что возить по магистрали нечего и незачем. По правде говоря, и сам Сталин в последние годы жизни охладел к железнодорожным проектам: значительная часть сил и средств была перемещена в атомную индустрию.
В 1953 г. стройка была приостановлена, а в 1954 г. официально ликвидирована.
По некоторым подсчетам, на строительство мертвой дороги было потрачено не менее 4 млрд рублей в тогдашних ценах. Ну а количество людей, нашедших гибель в болотах за полярным кругом, с трудом поддается оценке.
Материал А. Добровольского
Землетрясение в «Городе Любви»
В ночь с 5 на 6 октября 1948 г. землетрясение стёрло с лица земли столицу Туркмении Ашхабад и множество окрестных селений. По последствиям – это крупнейшее на территории СССР стихийное бедствие, намного превзошедшее Спитакскую катастрофу 1988 г. Знаменитый боевой генерал И.Е. Петров, командующий Туркестанским военным округом, которому выпало ликвидировать последствия катастрофы и который потерял там сына, говорил: такие разрушения городу могли бы причинить 500 бомбардировщиков, круглосуточно бомбящих Ашхабад в течение полугода.
Правда о землетрясении и его последствиях скрывалась десятилетиями. Был засекречен и фильм, снятый кинодокументалистом Романом Карменом. По сей день точно не определено количество жертв. Одни называют 100 тыс. человек, другие говорят о 60–70 тыс. погибших. Однако еще живы очевидцы землетрясения, родственники погибших и жестоко пострадавших жителей Ашхабада.
Рассказывает Владимир Останин:
– Разрушения были огромными: позже стало известно, что город потерял 98 % (!) жилого фонда. Особенно пострадали жилые саманные дома. Многие улицы были буквально сплошь покрыты пухлым слоем желтоватой пыли от разрушенных саманных построек. Жильцы многих этих домов погибли полностью. Нам по дороге встречались люди, выносившие трупы, завернутые в простыни, и складывавшие их рядами на тротуарах. Оттуда их забирали машины, чтобы увезти и предать земле. Однако зачастую выкапывать и выносить из развалин тела погибших было некому. Трупы очень быстро стали разлагаться, наполняя воздух невыносимым запахом. Повсеместно среди развалин виднелись раздувшиеся мертвые тела почти голых людей кроваво-багрового цвета.
Уборкой трупов в дальнейшем занимались военные отряды, облаченные в противоипритные прорезиненные костюмы и противогазы.
На западном краю города за нашим домом на склонах предгорных холмов в районе бывшего туркменского кладбища экскаваторы вырыли глубокие длинные траншеи, в них-то и сгружали привезенные на грузовиках разложившиеся останки людей.
Сильно пострадало многоэтажное здание железнодорожного вокзала. Под его обломками в подвальных помещениях оказались заживо погребенными люди. Основное землетрясение сопровождалось повторными толчками, и часто при этих толчках заваливало роющихся в руинах людей.
Семью легендарного спортсмена С.Т. Ляхова, который в ту ночь уехал из дома, спас средний сын, 11-летний Володя. Когда обвалились стены и на всех упал потолок, он, бабушка и старший брат Александр спали, а мама, Мария Тимофеевна, кормила грудью 8-месячного Алика. По совершенно неясной причине, как бы чего-то опасаясь, Володя в ту ночь лег спать в своей старой коротенькой детской кроватке, хотя у него уже была взрослая, железная, с панцирной сеткой – на нее-то и упал потолок. Он, будучи богатырем с самого детства, освободился от упавших на него кирпичей, подполз к пазухе около полуобвалившейся стены, нашел дырку, расширил ее, выбрался во двор и стал звать на помощь. Но сразу понял – действовать нужно самому. Он вытащил брата и бабушку. Подъехала машина с солдатами. Завал на улице мешал им проехать, и солдаты стали его разбирать. Их командир внял отчаянным мольбам мальчика и послал четверых помочь поднять кровлю. Мама была уже без сознания, а вот малютка Алик никаких признаков жизни не подавал. Кто-то сказал, что он мертвый. Володя, который души в нем не чаял, в полном отчаянии схватил его, выковырял изо рта землю, стал дуть ему в нос, повернул лицом вниз, тряс его и бил по заднице, и… Алик ка-а-к заорет. Заплакал и Володя.
Мать вскоре очнулась, но была в тяжелом состоянии. Братья развили бурную деятельность, нашли врача, и по его совету ее положили на доски, накрытые фанерой. Врач сказал, что без больницы она скоро умрет. Здешняя же больница лежала в руинах.
Авторитет Ляхова в Ашхабаде был очень высок, и поэтому Мария не умерла. Ее отправили в Ташкент одной из первых на военном «Дугласе». Остальные члены семьи остались в городе заниматься спасательными работами.
Заново отстраивать Ашхабад, что в переводе с персидского означает «Город Любви», начали по спешно составленному плану уже в 1949 г….
Как погибла хоккейная команда ВВС
Морозным утром 7 января 1950 г. по трапу «Дугласа» Си-47 на Центральном аэродроме Москвы поднимались хоккеисты команды ВВС. И все они погибли, когда Си-47, шесть раз заходивший на посадку в аэропорту Кольцово близ Свердловска, сорвал последнюю попытку и рухнул на краю летного поля.
…Начальник полетов полковник Василенко, докладывая о причинах катастрофы, сразу же подчеркнул, что мысль о недостаточной квалификации экипажа следует отмести напрочь. Командир майор Зубов, опытнейший боевой летчик, руководил столь же умудренными и умелыми профессионалами. Его экипаж входил в дивизию Грачева, которая обслуживала членов правительства. Возникло шесть версий гибели машины. Вот две из них, которые считают наиболее вероятными.
Было темно, мела поземка… Экипаж держал курс на два радиомаяка, расположенных один за другим. Но получилось так, что, попав на первый радиомаяк, на второй выйти никак не могли. «Выходите на ангары!» – повторяли им с земли диспетчеры. В шестой раз – вновь на ангары. И тогда оказалось, что сброшены обороты. Командир включил форсаж, машина полезла вверх, но было поздно – тяги не хватило: «Дуглас» лег на крыло, перевернулся и врезался в землю.
Судьба уберегла Всеволода Боброва от ранней гибели…
…Уже упоминалось о том, что в тот день мела поземка. Белым-бело было вокруг. Заходя на посадку, экипаж врубил мощные прожекторы, чтобы осветить полосу приземления. Внезапно ярко освещенная, струящаяся пелена метели могла показаться вспыхнувшими языками пламени. Ребятам, вероятно, почудилось, что самолет загорелся, и они бросились в хвост все сразу, гуртом. Самолет потерял управление и рухнул. «Я почему-то интуитивно склоняюсь к этой версии, так как знаю, что многие ребята плохо переносили перелеты, нервничали», – полагает хоккеист Николай Пучков.
…Вместе с шестью членами экипажа Си-47 погибли 11 хоккеистов: Харий Меллупс, Николай Исаев, Роберт Шульманис, Евгений Воронин, Борис Бочарников, Зденек Зикмунд, Юрий Тарасов, Иван Новиков, Александр Моисеев, Юрий Жибуртович, Василий Володин.
Основным голкипером ВВС в сборной страны был тогда Харий Меллупс, прежде выступавший за рижское «Динамо».
Никаких официальных сообщений не последовало, имена не были названы. Хоккеист Н.Г. Пучков остался в Москве, так как Василий Иосифович Сталин, начальник и шеф команды, счел неудобным, чтобы он выступал в Челябинске перед болельщиками местного «Дзержинца», откуда перешел в ВВС. Бобров опоздал и остался жив…
По поводу необъявленной гибели команды ВВС люди терялись в разнообразных догадках. А тут еще, когда на «Динамо» выкатилась команда в знакомых желтополосатых рубашках и диктор объявил все сплошь знакомые фамилии: Бобров, Виноградов, Шувалов, Жибуртович, Моисеев… – тут вовсе многие пришли в смятение. Вскоре, конечно, выяснилось, что Павел Жибуртович – брат погибшего Юрия, Анатолий Моисеев – однофамилец Александра, а Бобров в день отлета загулял с приятелями в ресторане. Но его тогдашний одноклубник говорил: «…я отвергаю предположение о том, будто застолье помогло ему опоздать на самолет и остаться в живых. Всеволод, надо заметить, как и другие, не любил летать. Когда можно, предпочитал поезд. А в тот раз тем более: у него еще не были выправлены по всей форме переходные документы в ВВС. Вот поэтому-то он и оказался не в самолете, а в поезде».
…Преображенная, заново родившаяся команда ВВС во главе с Бобровым, капитаном и играющим тренером, показывала искрометный хоккей, тактически остроумный, уже тогда выявивший тренерский талант Боброва. Она неизменно побивала всех соперников, в том числе и ЦСКА под водительством Анатолия Тарасова. Три сезона подряд – с 1951-го по 1953-й – летчики завершали чемпионат страны на первом месте, оставляя за спиной столь же неизменно вторых армейцев. Слава Боброва, его команды, тройки Бабич – Шувалов – Бобров гремела необычайно.