Рядом лежали скелеты шести лошадей, богатая упряжь, серебряная, оловянная посуда и загадочного происхождения свинцовая туба, заполненная густой с кедровым запахом маслянистой жидкостью. На предплечьях мумии прекрасно сохранились татуировки – кресты, заключенные в окружности и овалы. Сибирские шаманы предупреждали, что вольное обращение с прахом правящих особ, в число которых, несомненно, входила принцесса, обязательно повлечет череду бед и чудесных, как правило, устрашающих явлений. Разумеется, материалисты от науки только посмеялись над, как им казалось, беспочвенными выдумками.
Западногерманский эксперт, разработчик высокочастотных генераторов, имеющий патент на компактную, эффективную модификацию прибора Кирлиан, доктор Герман Гибель поэкспериментировал с фотографиями алтайской мумии, а о результатах опубликовал очерк в британском журнале «Анналы психологии». Очерк рассчитан не только на специалистов.
«Всякий, даже поверхностно знакомый с учением русской четы Кирлиан, несомненно, обращал внимание на то, что они наделяли фотографическое изображение, сделанное с помощью коллоидного серебра, некими не слишком отдаленными от мистики свойствами, – пишет немецкий специалист. – Я неоднократно проверял этот отнюдь не бесспорный тезис. Все выходило по их “рецептуре”. Когда я получил пакет портретных фотографий Золотой принцессы, сразу подумал, а не прогнать ли мне снимки через аппарат Кирлиан? Процедура, занявшая вечер, превзошла ожидания. На проявленных фотопластинках я увидел совершенно очаровательное лицо девушки монголоидного типа. Экспонируя фотографии, по существу, голого иссохшего черепа мумии, я получил изображения красивого, живого, будто спящего человека. Странность заключалась в том, что портретные фотографии мумии, которые были у меня, – статичны, в одном жестко зафиксированном ракурсе. А на фотопластинках голова повернута и так, и этак. Удалось выяснить причину смерти девушки. Фотопластинки показали зияющие раны в области шеи и груди. Золотую принцессу определенно убили, вероятнее всего, ножом».
Ученый с честью доказал свою правоту, в присутствии скептиков повторив манипуляции с прибором Кирлиан, фотографиями и получением изображений портретов принцессы на фотопластинках. Обвинения «в погоне за сомнительной славой» были бы сняты, если бы не одно трагическое «но». После демонстрационного сеанса большинство участников, мягко говоря, впали в частичное беспамятство. Люди забыли собственные имена, фамилии, домашние адреса, не узнавали близких, утратили наработанные годами профессиональные навыки. Опять месть мумии? Профессор Буль из Бернского медицинского колледжа категорически отметает такую возможность, делая вывод, что на фотографиях принцессы, к которым прикасались пострадавшие, «процветают колонии могильных бактерий, которых следует изучать с обязательным выездом на Алтай, чтобы посрамить беспочвенные суеверия».
Так-то оно так. Но почему бактерии действуют избирательно?
У Гомера есть замечательный афоризм:
«Когда мертвые спокойно спят, спокойно живется живым». Вот уж – ни убавить ни прибавить.
Материал А. Пудомягина
Была ли сожжена Жанна д’Арк?
Спустя пять лет после того, как Жанна д’Арк была сожжена на рыночной площади в Руане, в Гранж-о-Зорме, что неподалеку от Сен-Привей, в Лотарингии, появилась девушка по имени Клод. Она разыскивала двух братьев Орлеанской девы, «один из которых, как сообщает летописец, был рыцарем и звался мессиром Пьером, а другой – оруженосцем по прозвищу Жан Маленький». Поиски увенчались успехом. И, когда братья увидели ее, они очень удивились. Неизвестная как две капли воды походила на Жанну, их покойную сестру. Они принялись ее подробно расспрашивать. Неизвестная сказала, что она и вправду Жанна. Орлеанская дева. И братья признали ее.
Так начинается одна из самых удивительных страниц в истории Франции, где нет никакого вымысла, а, наоборот, есть почти бесспорные факты. В летописи, составленной настоятелем церкви Сен-Тибо в Меце, об этом есть удивительное сообщение.
Народ собрался отовсюду. Чудесная весть облетела всю Лотарингию. И бывшие сподвижники Жанны отправились в Мец, чтобы изобличить самозванку. Но, оказавшись лицом к лицу с той, которая называла себя Девой, они падали пред нею ниц и, обливаясь слезами, целовали ей руки.
Лотарингские сеньоры решили облачить ее в ратные доспехи, поскольку им казалось, что без них она не мыслит свою жизнь. Ей дали коня, которого она «довольно лихо» оседлала, меч и мужское платье.
Из Меца она отправилась в Арлон – ко двору великой и всемогущей герцогини Люксембургской. Здесь Жанну ожидало самое главное испытание. Ей предстояло иметь дело уже не с простыми провинциальными сеньорами, а с первой дамой Люксембурга, наделенной правом повелевать не только имуществом, но и жизнью своих подданных… Однако девицу это нисколько не устрашило. И она смело предстала перед великой герцогиней. Та приняла ее, расспросила и объявила, что отныне будет ей подругой. Герцогиня пригласила Жанну в свой замок и стала всячески обхаживать ее. «Будучи в Арлоне, она ни на шаг не отходила от герцогини Люксембургской».
Начиная с этого времени можно без труда проследить пути ее странствований.
Жанна могла сколько угодно рассказывать о своих подвигах, но о том, как ей посчастливилось спастись от костра, она хранила молчание. Когда заходил разговор о ее чудесном избавлении, она предпочитала говорить загадками.
По возвращении в Люксембург Жанна завоевала сердце лотарингского сеньора сира Робера Армуазского. Он попросил ее руки. Жанна согласилась. И они сыграли пышную свадьбу.
Слухи о честолюбивых устремлениях Жанны не могли не дойти до Карла VII. Об этом свидетельствуют многочисленные послания, которые она то и дело отправляла с гонцами к королю. Но король и не думал удостоить ее ответом. Так прошли годы. В конце концов Жанне Армуазской, успевшей за это время родить своему мужу двух сыновей, наскучило праздное существование у семейного очага, так не похожее на ее былую жизнь. В 1439 г. она решила отправиться в Орлеан – город, связанный с ее победами и славой…
Судя по письмам, предварившим ее визит в Орлеан, графиня Армуазская не должна была встретить на своем пути каких-либо препятствий. В самом деле, до Орлеана она добралась совершенно спокойно. Ее принимали так, как она и мечтала.
Неужто теперь, после такого триумфа, король вновь откажет ей во встрече? Его приезда ждали с нетерпением, именно в Орлеане должно было проходить заседание Генеральных штатов[11]. Однако Жанна пренебрегла этим событием и накануне покинула город. Тем не менее она написала Карлу VII, что по-прежнему желает с ним встретиться; в другом письме она поблагодарила муниципалитет Орлеана за прием, какой был ей оказан. Засим она прямиком отправилась на юго-восток – в Пуату. Там перед нею предстал маршал Франции Жиль де Рэ, преданный друг и верный спутник той, другой, Жанны, которого впоследствии повесят, а потом сожгут по обвинению в колдовстве, извращениях и убийствах детей. Никто не мог знать Деву лучше, нежели ее бывшие сподвижники. Поговорив с Жанной Армуазской, маршал тоже признал ее.
Памятник Жанне д’Арк
Сторонники Жанны Армуазской решительно отрицают любое предложение, даже намек на то, что она была самозванка. Как бы мы к этому скептически ни относились, необходимо признать, что собранные вместе документы, касающиеся их героини, производят действительно неизгладимое впечатление. Но что это за документы?
Заручившись «всеобщим признанием», самозванка – если она действительно была таковой, – наверное, могла бы попытаться продолжить ратный путь Жанны. Ведь подобная мистификация, хотя и чреватая опасностью разоблачения, сулила ей великую славу.
Было бы вполне понятно, если бы авантюристка стала разъезжать по городам и весям королевства и объявлять: «Это я, Жанна, Французская Дева». По логике это должно было принести ей не только честь, но и всевозможные выгоды.
А неизвестная попросту выходит замуж. И не нужно ей никаких странствий, побед, почета, даров в знак особого признания от городов и деревень.
Но главным доводом защитников графини Армуазской является отношение к ней ее супруга и его родственников.
Чем объяснить тот факт, что Робер Армуазский никогда не пытался изобличить лже-Жанну, если та и вправду думала его провести? Как объяснить, что ни сам он, ни кто-либо из его родственников не убрал со стены родового замка герб, прославляющий самозванку?
Допустим – пока, – что графиня Армуазская и Жанна д’Арк – одно лицо. Отсюда вытекает важный вывод, а именно: значит, Жанна не была казнена.
Каковы же доводы тех, кто считает, что казнь Орлеанской Девы – всего-навсего хорошо разыгранный спектакль?
Самое достоверное во всей этой истории – то, что многие французы не поверили в «Руанский костер». В 1503 г. летописец Симфориен Шампье отмечал: «Наперекор французам Жанну передали англичанам и те сожгли ее в Руане; однако французы сие опровергают». Так же осторожно сообщает об этом и бретонская летопись 1540 г.: «В канун праздника Причащения Деву сожгли в Руане – или приговорили к сожжению». Достопочтенный священник, настоятель церкви Сен-Тибо в Меце, тоже осторожен в суждениях: «Как утверждают иные, она была сожжена на костре в городе Руане, в Нормандии, однако ныне установлено обратное». Конечно же, этот священнослужитель нисколько не верит в то, что Жанна д’Арк была сожжена.
Казнь была назначена на 8 ч. утра. Но осужденную, идущую на костер, народ увидел только в 9. На ней был огромный колпак, спущенный до середины носа и скрывавший ее лицо почти целиком: а нижняя часть лица, утверждает летописец, «была сокрыта под покрывалом».
Что означал этот странный маскарад? Зачем понадобилось скрывать лицо жертвы, если ею действительно была Жанна? В тот день в Руане сожгли женщину. Однако нет никаких доказательств того, что этой женщиной была Жанна. Стало быть, ее могли и подменить.