Оба добившихся наибольших успехов самозванца[79] представлялись чудом спасшимися царевичами Дмитриями. Опять проводились расследования, в которых участвовал тот же Шуйский, то доказывавшие правильность первоначальных выводов, то менявшие свою точку зрения — в зависимости от конъюнктуры — на совершенно противоположную. Фигура Ивана Грозного была столь величественна, что именем его сына можно было привлечь под свои знамена массу народа. При Василии Шуйском прах царевича был перевезен в Москву, а сам он канонизирован.
БРЕСТСКАЯ УНИЯ
Устанавливая свою власть в западнорусских, западноукраинских землях, поляки постоянно сталкивались с проблемами религиозного характера. Будучи истовыми католиками, они стремились распространить свою религию и на покоренные территории. Однако сделать это с населением, которое на протяжении пяти веков исповедовало православие, было совсем не просто. В этих условиях Римская церковь пошла на компромисс, который (сейчас это можно сказать наверняка) доказал свою жизнеспособность.
После Люблинской унии движение к объединению церквей ускорилось. В 1577 г. широкий резонанс получило знаменитое рассуждение Петра Скарги «О единстве церкви Божьей». В то же время иезуиты систематически вели работу среди ведущих украинских магнатов, чтобы склонить их к поддержке идеи унии. И это, надо сказать, им неплохо удавалось, в частности, на их сторону перешел могущественный православный феодал князь Острожский. Ревностный католик король Сигизмунд III использовал все свои возможности, чтобы с помощью унии, пусть и на ограниченной территории, принести пользу Риму, который в последние десятилетия только и делал, что проигрывал — в Германии, Франции, Англии. При этом поляки не упускали из виду и своих политических задач, стремясь подорвать влияние Московии на западнорусские земли. Тем более, что в 1589 г. было учреждено патриаршество «всея Руси», подразумевающее претензии Москвы на все украинские и белорусские земли.
Любопытно, но непосредственный толчок к заключению союза совершили именно православные священники. В 1590 г. епископ Львова Гедеон Балабан провел тайный съезд православных епископов в Белзе, на котором поставил вопрос об унии. Дело в том, что Балабан постоянно конфликтовал с влиятельным Львовским православным братством. Позже лагерь «унионистов» возглавили епископ Луцкий Кирилл Терлецкий и епископ Володимирский Ипатий Потий (кстати, бывший кальвинист).
Сторонники унии говорили пастве, что, став частью католической церкви, она получит равные с поляками права. Сами же епископы рассчитывали получить места в Сенате, как их католические коллеги. После серии переговоров с королевскими чиновниками, католическими епископами и папским нунцием в конце 1594 г. были составлены так называемые «Торчинские артикулы» с изложением условий, на которых может быть заключена уния. Их подписали православные митрополит и семь епископов. Они обязались признать авторитет папы, взамен же им даровались гарантии сохранения традиционной православной литургии и церковных обрядов, а также право священников жениться. Епископы должны были избираться духовными особами только из числа лиц «русской и греческой национальности». Митрополита избирали епископы, но утверждал папа. Осенью 1595 г. Терлецкий и Потий отправились в Рим к Клименту VIII для официального заключения унии. 23 декабря 1595 г. в Ватикане состоялась торжественная церемония «присоединения русинов».
Условия артикулов вызвали негодование населения князя Константина Острожского. В июле 1595 года в публичном письме к униатским епископам он назвал их «волками в овечьей шкуре» и призвал верующих к неповиновению. Помимо этого Острожский отправил официальный протест королю. В то же самое время князь вступил в антикатолический сговор с протестантами, угрожая поднять вооруженное восстание. По всей Украине и Белоруссии православное дворянство срочно собиралось на местные собрания и осуждало унию. Львовский и перемышльский епископы объявили о своем несогласии с униатами.
Для разрешения конфликта в октябре 1596 г. в Бресте был созван церковный собор. Противников унии представляли Балабан и Копыстенский, православные иерархи из-за границы, выборные представители дворянства, более 200 священников и множество мирян. Их безопасность обеспечивал Острожский, прибывший со своим вооруженным отрядом. Ряды сторонников унии представляли четыре православных епископа, небольшое число католических иерархов и королевских чиновников.
Переговоры быстро зашли в тупик. Униаты прямо заявили, что никакие доводы не заставят их отречься от унии. Собор разделился на два отдельных собора. На униатском киевский митрополит Михаил Рогоза предал анафеме епископов львовского и перемышльского, на православном же представитель Константинопольского патриарха отлучил от церкви митрополита и семь униатских епископов. 15 декабря 1596 г. Сигизмунд III издал универсал, в котором провозгласил обязательными решения Брестского униатского собора. Епископам-униатам он даровал право владения всеми монастырями и церквями Восточного обряда на территории Речи Посполитой. Новая церковь получила название греко-католической.
Насаждение новой веры велось насильственными методами. В городах православных не назначали на муниципальные должности, саботировали выдачу разрешений на занятие тем или другим ремеслом или торговлей. Паны заставляли своих крестьян принимать униатских священников и изгонять православных попов. Православные священники вынуждены были переходить в униатство, тайно сохраняя верность вере предков. Преемником умершего в 1599 г. Михаила Рогозы стал один из творцов унии Ипатий Потий. Прибегнув к прямым репрессиям — грабежам и арестам, — Ипатий захватывал кафедры и монастыри с их имениями. Пытался он захватить и Киево-Печерскую лавру, всячески подрывал деятельность православных братств. Не случайно одним из главных лозунгов выступлений усиливавшегося украинского казачества была защита православной веры от униатов.
Противостояние между двумя церквями в Украине, продолжавшееся еще не одно столетие, нашло отражение в полемической литературе, деятельности выдающихся представителей украинской культуры и национально-освободительного движения. Надо сказать, что униатская церковь нашла свою паству и свое более чем достойное место на религиозной карте Украины. Ей суждено было пережить период гонений сначала при царской власти, потом в советское время. В 1946 г. с подачи советских властей греко-католическая церковь была ликвидирована, но с началом в СССР перестройки ее деятельность восстановлена.
КАЗНЬ ДЖОРДАНО БРУНО
Джордано Бруно
Более или менее спокойно восприняв эпоху Возрождения, гораздо хуже католическая церковь восприняла эпоху Реформации. В XVI в. началось контрнаступление. Гнев Рима вызвали не только протестантские лидеры, но и все, кто каким-либо образом угрожал церковному могуществу. Церковь «по достоинству» оценила опасность идей, в том числе и научных. В 1559 г. был впервые издан «индекс запрещенных книг», в кострах инквизиции гибли прогрессивные деятели эпохи и их произведения. Рим любыми средствами пытался удержать свою духовную гегемонию. Среди ученых самой известной жертвой мракобесия стал итальянец Джордано Бруно.
Надо сказать, что традиционные представления об этом человеке и его судьбе, вероятно, нуждаются в некоторой корректировке. Родился Филиппе Бруно в 1543 (или 1548) г. в Ноле, отсюда и его прозвище Ноланец. Когда ему исполнилось 11 лет, он переехал в Неаполь, где изучал литературу, логику, диалектику. Бруно рано начал писать стихи, запоем читал произведения античных поэтов и драматургов. В 1563 г. он вступил в доминиканский орден, приняв при постриге имя Джордано. Молодой монах был любознателен, в его голове бурлили мысли, нетрадиционные для обычного монаха-католика. Однажды он выбросил из кельи образа святых, оставив только изображение Христа. Особой нелюбовью пользовалось у него признанное церковью учение Аристотеля. С 1572 г. Джордано был студентом в богословской школе Неаполя. В конце концов мятежный молодой человек навлек на себя подозрения в ереси за сомнения в догматах католической церкви (в частности, он не верил в непорочное зачатие Девы Марии) и чтение запрещенных книг. В 1576 г. Бруно покинул Италию.
Некоторое время ученый скитался по Европе, учился в протестантской Женеве. Там он уличил авторитетного профессора в философских ошибках, за что был арестован и поставлен к позорному столбу. В 1577 г. в Тулузе он читал лекции, в которых критиковал Аристотеля, в 1579-м выступал в Париже с лекциями о мнемонике. В 1583 г. из-за споров со сторонниками Аристотеля Бруно покинул Париж и, возможно, по приглашению английского короля, который присутствовал на одной из его лекций, отправился в Лондон. Там он и написал главные свои труды, в частности «О бесконечности Вселенной и мирах». Несмотря на покровительство властей, и в Англии Бруно нажил себе врагов. Смущали не только смелые идеи ученого, коллегам Бруно не нравилась его заносчивость. Чувствуя свое превосходство в эрудиции и логике, Ноланец не стеснялся его подчеркивать, резко обличал всех, кто ему казался невеждой, не отличался тактичностью и терпимостью к чужому мнению. На диспутах он перебивал оппонентов, которым и без того приходилось несладко под словесным обстрелом блестящего ученого. Себя Джордано Бруно не очень-то скромно называл «профессором чистейшей теологии», «обличителем глупцов», «гражданином мира», «академиком без академии».
С юношества Бруно увлекся идеей бесконечности Вселенной, его кумиром был кардинал Николай Кузанский, который еще до Коперника предполагал, что Земля обращается вокруг Солнца. Учение Коперника, с которым в свое время познакомился Бруно, легло на хорошо подготовленную почву. Джордано стал страстным коперниканцем, хотя в толковании трудов польского ученого допускал довольно серьезные ошибки. Он доказывал движение Земли, существование множества, возможно, обитаемых миров. Он низводил Солнце до рядовой звезды, писал, что во всех уголках Вселенной действуют одни и те же законы. Бруно много говорил о душе мира, о всеобщей одушевленности природы, о вселенской любви. При этом астрономия была не единственной сферой интересов ученого. Он изучал мышление, механизмы памяти, другие аспекты жизни человека.