— Майкл, надо поговорить!.. — воскликнула она, преграждая ему путь.
— Нам не о чем говорить, — сказал он, но остановился.
У нее дрожали губы.
— Помоги мне!.. Журналисты звонят и спрашивают, какие у меня были отношения с Ларри. Все знают, что он меня продвигал!.. Теперь меня спрашивают, какой ценой!.. Я ничего не могу им сказать, ты же понимаешь! Я не хочу, чтобы все говорили, что я шлюха, что я получала роли только из-за него!.. Что я бездарность!.. Что мне пришлось сосать ему, чтобы сниматься!.. Я этого не хочу!..
— А чего ты хочешь? — спросил Майкл.
— Скажи, что у нас были прекрасные отношения, — попросила Виктория. — Скажи, что хотя мы расстались из-за разногласий, меня ничего не связывало с Ларри. Что я была только с тобой!
— Мы расстались, по твоим словам, из-за моего алкоголизма, — напомнил Майкл. — Из-за того, что я издевался над тобой, унижал тебя и говорил то, что ни одна женщина не должна слышать. Я вообще удивлен, что ты набралась смелости со мной встретиться — тебя же так пугает мое лицо. Оно вызывает у тебя панические атаки, ты говорила.
— Он заставлял меня!.. — взмолилась Виктория. — Ты знаешь, как это работает! Я говорила, что он приказывал!.. Мне было некуда деться!
— Ты выставила меня чудовищем. А теперь я должен называть это прекрасными отношениями?
— Я скажу, что погорячилась!..
— Вот так просто?..
— Скажу, что из-за нашего разрыва у меня была депрессия и я видела все в черном цвете, но теперь понимаю, что преувеличила эмоциональную оценку, что на самом деле те, кто тебя защищал, были правы, ты прекрасный человек!
— А потом кто-то другой прикажет тебе снова облить меня грязью — и твоя эмоциональная оценка снова поменяется? — спросил Майкл. — И ты скажешь, что поддалась желанию верить в лучшее в людях, но ошиблась — я все-таки чудовище?
— Не будь таким злопамятным!.. Я же прошу тебя!..
— Вик, между нами все кончено.
— Если мы скажем, что помирились и снова вместе, меня не будут спрашивать про Ларри!..
— Вик, оглянись, — сказал Майкл. — Посмотри, что творится вокруг. Ларри не удержится. Все меняется. Воспользуйся этим, расскажи, через что он заставил тебя пройти, помоги его завалить.
— Чтобы потом все обсуждали, что я с ним трахалась?! Ты хоть представляешь, как это унизительно?..
— Это твой шанс освободиться от него.
— Ты бы рассказал на моем месте? — с вызовом спросила она. — Тебе бы понравилось говорить о таком перед чужими людьми? Может, система была и говно, но она работала!.. Все в ней были, ты в ней был! Где ты был, такой принципиальный, когда сам согласился прикрывать Ларри?
— Я не оправдываюсь. Если до этого дойдет — я врать не буду. Но ты можешь стать свободной, — сказал Майкл.
— Если ты не поможешь — расскажу, что ты все знал и молчал, — пригрозила Виктория. — Расскажу, что ты использовал меня для прикрытия, а сам все это время трахался на стороне с мужиками — и тебя просто сожрут.
— Тебе это ничем не поможет.
— Мне уже ничто не поможет, — зло сказала она. — Мне нечего терять!
— Позвони Дакоте, — ответил Майкл. — Она это начала. Поговори с ней. Не спасай то, что рушится. Больше не будет таких Ларри, не будет таких, как я. Эта система умрет, ты ничего не вернешь, как было. Ищи что-то новое.
— У меня была прекрасная карьера! — отрезала Виктория. — Меня все устраивало!
— Так ты потому так рыдала, что ненавидишь мужиков, что тебя все устраивало? — спросил Майкл.
Виктория не ответила.
— Просто позвони ей, — сказал Майкл. — Я тебе не помогу. А вот она — сможет.
Майкл валялся на кровати, когда Джеймс позвонил. Майкл поднял над собой телефон, поправил под головой подушку. Между ними было восемь часовых поясов и почти девять тысяч километров.
— Хочу тебе показать — я нашел нам прекрасный диван, — сказал Джеймс.
— Диван?.. — довольно переспросил Майкл. — Зачем?.. Там уже есть один. Красивый и черный.
— А еще есть пустая стена у дальних окон, где сейчас только паутина и дохлый паук, — сказал Джеймс. — Я хочу сделать там уголок с книжными полками, поставить туда письменный стол и диван.
— А, то есть, это будет твой рабочий уголок?..
— Мне нужно тихое место для чтения. Я отгорожу его стеллажом от пола до потолка. Наверху будут стоять цветы, плющ или папоротник, внизу — альбомы и крупноформатные книги, а между ними на полках — что-нибудь декоративное.
— Ладно, — протянул Майкл.
Он не сопротивлялся изменениям в своем — их! — доме и ворчал только для приличия, видя, как стремительно меняется его территория. Он бы позволил Джеймсу даже сломать там все стены, если бы они там были, и выкрасить потолок в розовый.
— Смотри!.. Видно?.. — Джеймс переключился на фронтальную камеру.
Майкл прищурился. Когда изображение подстроилось под просторный, как ангар, мебельный салон, он увидел ряды диванов и кресел, уходящие в бесконечность.
— Ну и что из этого ты хочешь впихнуть нам в квартиру?..
Майклу доставляло необъяснимое удовольствие это «нам». «Мы». «Наше». Он отчаянно скучал по Джеймсу, но ему казалось, что начинать совместную жизнь вот так, с расстояния — безопасно, а то еще можно поехать крышей от счастья. Совместную, мать его, жизнь. Как они мечтали тогда, наивными пацанами, только сейчас — начать на самом деле, по-взрослому. И можно не высчитывать, сколько процентов скидки даст студенческая карта Джеймса, можно не искать съемное жилье — можно купить чертов диван в собственную квартиру — а потом валяться на нем, трахаться на нем, жить с ним в одном пространстве и времени, Господи!..
— Что думаешь насчет этого?.. — серьезным тоном сказал Джеймс, показывая один экземпляр, синий в шотландскую клетку.
— Нет, — тут же отозвался Майкл сварливым тоном. — Нет!.. Ты что? У него мягкие подлокотники.
— Что в них плохого?..
— Ты не сможешь опереться на них локтем, не поставишь банку пива и не положишь книжку.
— Я не будут пить пиво во время чтения.
— Бокальчик прекрасного вина, — поправился Майкл, стараясь голосом передать, как высоко он ценит снобизм Джеймса. — Или колы. Минералки. Текилы. Просто — нет. Давай еще.
— Ты невыносим, — довольным и веселым тоном сказал Джеймс. — Ладно… смотри еще.
— Кожаный?.. — скептически протянул Майкл.
— А что?..
— Рыжий, — с сомнением сказал Майкл.
— Да, кожаный, рыжий. Смотри, какая роскошная обивка — я покажу ближе, — телефон приблизился к сиденью дивана, по нему скользнула рука Джеймса. — Ты бы знал, какой он наощупь!..
— Ты к нему приклеишься, — со знанием дела сказал Майкл.
— Почему это?..
— Потому что я выдеру тебя на этой роскошной обивке, держа задом кверху, и ты будешь отлипать от нее вот так, — Майкл изобразил губами влажный чмокающий звук, и Джеймс рассмеялся.
— Майкл!.. Какая пошлость, фу!..
— Встань на него коленками и проверь, удобно ли, — посоветовал Майкл. — Пощупай спинку, чтобы удобно было держаться.
— Прекрати, — Джеймс все еще смеялся.
— И проверь, чтобы он был длинный, — сказал Майкл. — И широкий. Чтобы мы вдвоем могли лежать там не как в гробу.
— Майкл, я выбираю диван не для того, чтобы заниматься на нем сексом! — возразил Джеймс, правда, как-то без особенного возмущения.
— Вся мебель в нашем доме будет для того, чтобы заниматься на ней сексом.
— Посмотрю, как ты это провернешь с креслом на колесиках!..
— Легко! — уверенно сказал Майкл.
— Посмотри, а вот этот?.. — Джеймс показал очередной вариант дивана, кокетливо уходя от темы.
— Ну, — протянул Майкл, пытаясь найти какой-нибудь изъян в широком сером диване, который выглядел так, что на него немедленно хотелось прилечь. — Этот ничего. Кажется удобным.
Джеймс издал довольное «Ооооо!», приземлившись на него задницей.
— Он потрясающий!.. — протянул он. — Я поеду на нем домой.
Он лег на него, вытянул ноги и расслабленно вздохнул.
— Майкл, это диван моей мечты.
— Ну, это серьезное заявление, — солидно сказал Майкл. — Диван мечты!.. Ты же понимаешь, что я не могу с этим спорить?..
— Давай поспорим насчет тарелок, — дипломатично предложил Джеймс. — Или коврика в ванную.
— У меня там есть коврик!.. — возмутился Майкл. — Зачем тебе второй!..
— Он по цвету не сочетается со шторкой.
— Так поменяй шторку!..
— Нет, я хочу поменять коврик, потому что шторка мне нравится.
— Ну и как с тобой спорить? — недовольно спросил Майкл. — Это читерство.
— Почему?.. — с любопытством спросил Джеймс.
— Потому что ты говоришь волшебную фразу.
— Какую?..
— «Мне нравится», — сказал Майкл. — Ты же понимаешь, что я не могу отказаться сделать так, как тебе нравится?..
— Эй, вчера ты еще как отказывал, когда мы выбирали обеденный стол.
— Потому что зачем нам обеденный стол на восемь человек?.. — возмутился Майкл.
— Потому что у тебя океан пустого пространства, и маленький стол не будет смотреться, нужен длинный. А еще у тебя в Лондоне полно друзей, и если мы пригласим к себе твоих родителей и еще пару человек, их будет некуда посадить за маленьким столом.
— Да кто в наше время вообще обедает за столом!.. — Майкл попытался вернуться к прежнему спору, но Джеймс, покинув скопление диванов, уже был в секции выставочных столовых. Он сунул в камеру тарелку:
— Смотри.
— Хм, — сказал Майкл. — Зеленая. А еще покажи?
— Еще, — протянул Джеймс, — вот белая, с ободком.
— Симпатично, — сказал Майкл. — А еще?
Они выбирали тарелки и салфетки, кольца для салфеток, стулья, коврики, наборы ножей, стойку для вина, столовые приборы, настенные часы — миллион самых разных мелочей, совершенно необходимых для того, чтобы в доме было уютно. Спорили, но больше смеялись. Обсуждали часами, какой цвет и рисунок лучше, шторы или жалюзи, золотистые подсвечники или медные, красные свечи или белые.
— Это лучше, чем секс по телефону, — признался однажды Джеймс, валяясь на сером диване и глядя в окошко Скайпа на ноутбуке. — Я никогда не думал, что банальная покупка вилок может быть такой захватывающей.