— Какой?
— Как можно быстрее организовать брак с Викторией, — сказал Майкл. — Она давно напрашивалась, тут ей и карты в руки. Можно объявить сегодня, устроить свадьбу в течение месяца. Радикальная мера, но ничто другое не поможет.
Джеймс кивнул, не изменившись в лице.
Майкл запустил пальцы в волосы, подергал за них. Согнулся, поставил локти на колени. Посмотрел на Джеймса, который сейчас выглядел особенно простым и домашним.
— Майкл, — позвал тот. — Я поддержу любое твое решение. Это твоя жизнь, и я буду в ней рядом с тобой. Если ты боишься, что это как-то отразится на нас… На мне. Не бойся. Не отразится.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что ты для меня не важен, — сказал Майкл. — Что это простое решение, которому я рад.
— Я знаю, кто я для тебя, — серьезно ответил Джеймс. — Кем всегда был и всегда буду. Я не сомневаюсь ни в тебе, ни в твоих чувствах. И я не хочу, чтобы ты жертвовал карьерой из страха задеть меня. Твоя жизнь — это кино, не отказывайся от него.
Майкл провел руками по лицу, задержал пальцы, прикрыв рот. Он смотрел на Джеймса. У него было несколько часов, чтобы принять решение, которое изменит всю его жизнь. И сейчас он жалел об этом. Он всегда был хорош в импульсивных поступках. Стоило ему над чем-то серьезно задуматься, как обязательно все оборачивалось каким-нибудь пиздецом. Может, ему лучше было не знать, не готовиться — а проснуться завтра утром, узнать все — и уже тогда реагировать на инстинктах. Что ему делать сейчас, он не знал.
— Если я женюсь на Вик, а через год-другой разведусь, это же не самая большая цена за наше прикрытие, — сказал Майкл. — Единственное, что от меня потребуется — светиться с ней иногда и трепаться в интервью, как у нас все замечательно. Кроме этого, если мы с ней сойдемся снова, есть шанс, что кто-то выкупит у «Нью Ривер» третью часть «Неверлэнда». Так что рано терять надежду. Если приложить усилия, выплывем.
Джеймс кивнул.
— Детка, — позвал Майкл. — Ты же понимаешь, все эти свадьбы, разводы — только поводы для того, чтобы о тебе говорили. Это часть бизнеса.
— Конечно, — удивленно сказал Джеймс. — Я знаю. Когда я решил прийти к тебе, я предполагал, что однажды тебе придется жениться. Я не думал, что так скоро, но я все понимаю. Твоя публичная роль — часть твоей работы. Только пообещай мне, — попросил Джеймс, склонив голову к плечу и медленно подбирая слова, — что я никогда не узнаю, если у тебя будет секс с кем-то еще. Постарайся, чтобы я никогда ничего не узнал. Все остальное я переживу.
Майкл молча смотрел на него. Потом ответил:
— Знаешь, мне передернуть будет проще, чем следить за всем этим. Я не хочу. Никак и ни с кем.
Джеймс улыбнулся.
— Я не хочу жениться на Вик, — признался Майкл. — Но каминг-аут — вариант еще хуже. Если я признаю, что все это правда — ты не представляешь, что будет, — сказал он, глядя на Джеймса. — Помнишь «Оскар»?.. Будет хуже. Намного хуже. Зак, конечно, любит меня пугать, что мне останется играть камео в сериалах и трупы, но он преувеличивает. Да, уйду в сериалы — но там тоже неплохо платят, а часть поклонников у меня все равно останется, имя себе я сделал. Amazon и Netflix уже подгребают под себя ЛГБТ-аудиторию. Можно сыграть на этом, уйти в нишевые проекты. Зак так вообще будет счастлив продавать меня в сериалы — он же будет получать проценты с их прибыли до скончания века, даже если я продержусь только один сезон.
— Мы переживем, — кивнул Джеймс. — Переживем и то и другое. У тебя сейчас нелегкое время, но я тебя с этим одного не оставлю, — спокойно сказал он. — Я с тобой. Делай так, как будет лучше для тебя и твоей карьеры.
Майкл вздохнул. Куда ни кинь, всюду выходил клин. Хорошего варианта не было ни одного. Судьба словно смеялась над ним — что-то хорошее всегда приходило вместе с чем-то плохим. Он сцепил руки, поставил на них подбородок. Джеймс сидел по другую сторону экрана, гладил Бобби.
За его спиной был их дом. Далекий. На выбеленных кирпичных стенах висели яркие броские принты в рамах. Огромные часы с открытым механизмом занимали пространство между окнами, а на окнах появились жалюзи. Самолетик свисал с новой лампы. На полу стопками высились неразобранные книги, под самой дальней стеной лежали листы упаковочного картона — Джеймс продолжал обживаться.
Майкл смотрел ему за спину. Они делали, что могли, чтобы вдвоем обустраивать дом. Но Майкла не было там. Им не досталось этого счастья — затормозить у витрины, переглянуться, спросить друг у друга: — Хочешь?.. Хочу!.. Вместе содрать упаковку с чего-то нового, вместе собрать икеевскую табуретку, прилаживая одно к другому тот так, то эдак, вместе терять от нее шурупы и вместе их находить, и даже шутливо переругиваться в процессе. Вместе вешать картины и полки, отмерять высоту, проверять, чтобы вышло ровно.
— Я хочу жить с тобой, — тихо сказал Майкл. — Я всю жизнь хочу жить с тобой. Я лез на эту вершину, чтобы было что принести тебе. Чтобы встретить тебя и сказать: смотри, я теперь человек, у меня и имя, и деньги, и работа, которую я люблю. Я хочу уже наконец получить то, ради чего я так вкалывал. Тебя. И наш дом.
— У тебя уже это есть, — так же тихо сказал Джеймс. — Я. И наш дом. Я буду тебя ждать.
— Нет. Есть еще один вариант, — сказал Майкл. — Я могу послать все это нахрен и вернуться в Лондон. К тебе.
Джеймс с сомнением покачал головой.
— Тебе есть за что бороться. Я не знаю, что для тебя будет правильным, — искренне сказал он. — Но я хочу, чтобы ты принял решение сам, не оглядываясь ни на что, ни на кого. Майкл, пожалуйста — не делай это только ради меня.
Тот резко помотал головой.
— Майкл, из всех вариантов этот — худший. Не делай этого. Не сдавайся.
— Я хочу быть с тобой.
Джеймс невольно нахмурился.
— Майкл, не надо.
— Чтобы быть с тобой, мне нужно быть с тобой. Это просто.
— Я уже говорил — я не хочу от тебя такой жертвы!
— Послушай… — Майкл вдруг улыбнулся. — Я люблю тебя больше всего. Больше своей карьеры, больше своего призвания.
— Майкл!..
— И знаю, что буду любить всегда.
— Майкл, нет!..
— …Но я хочу уйти. Я на самом деле хочу. И это не ради тебя.
Джеймс удивленно замолчал.
— Ради себя, — сказал Майкл, улыбаясь. — Я всегда хотел играть. Делать фильмы, рассказывать людям что-то важное. Я никогда не хотел быть обезьяной из цирка. Я могу уйти в европейское кино, независимое кино. В театр, в конце концов!..
Джеймс растерянно улыбнулся в ответ.
— В мире масса занятий, кроме карьеры в Голливуде. Я мотался по континентам — а мира толком не видел. Я хочу на него посмотреть. Просто пожить. Понять, что мне делать дальше, съездить с тобой куда-нибудь вдвоем.
Джеймс, улыбаясь, склонил голову к плечу. Прочесал пальцами волосы. Качнул головой, соглашаясь.
В студии было тихо. Эллен с понимающей улыбкой смотрела на Майкла, наклонившись вперед, словно хотела поддержать.
— Название фильма становится последней, непроизнесенной строкой финального стихотворения, — сказала она.
— Да, — кивнул Майкл.
— Что оно означает для вас?..
Майкл качнул ногой. Он до сих пор не знал, какие слова найти для этого. Он готовился, перебирал разные варианты, но так ни к чему и не пришел.
— Очень многое, — сказал он. — Банально, да, но это правда. С автором «Солнечного кита», с Джеймсом Сазерлендом я познакомился много лет назад. Мне было двадцать, он был чуть младше. Мы быстро сблизились.
Питер, перестав крутиться на кресле, с радостным любопытством следил за Майклом. Бран хмуро смотрел исподлобья — как чуял, что что-то не так. Майкл переглянулся с ним, мол — все нормально. Все хорошо.
— Меня всегда завораживало, как он видел мир. Я мог часами сидеть и слушать, как он рассказывает о своих впечатлениях, переживаниях, мыслях. Он всегда был обаятельным, — Майкл улыбнулся.
Нервозность наконец начала доходить до него. Он перевел дыхание, посмотрел за камеры, в зал. Люди сидели и смотрели на него, ждали, что он скажет дальше. Майкл чувствовал, что начинает ходить вокруг да около вместо того, чтобы сказать прямо. Пытается оправдаться за свои чувства, будто должен им всем дать понять, что это не просто какая-то там связь, что это серьезно.
— Я хочу сказать… — снова начал он.
Эллен кивнула, подбадривая. Возможно, она была готова к тому, что он не сумеет сказать самое главное. Майкл торопливо искал слова. Откуда начать?.. С ночи под Чидеоком?.. Со встречи с Сарой?.. С фильма Арджуна?..
— Я влюбился в него еще тогда, — сказал он.
Питер захлопнул рот ладонями. Удивительный все-таки парень — даже не догадался ни о чем за все это время, даже мысли у него не мелькнуло. Бран сидел мрачный, как туча. Аудитория замерла, кто-то переглядывался с соседями по ряду, будто проверял — не послышалось ли?.. Майкл почти чувствовал, как камеры взяли его крупным планом.
— Единственный правильный ответ, кому принадлежат инициалы «J.S.» — ему, — сказал он. — Наши отношения тогда не сложились, стихотворение было написано после нашего расставания. Мы не виделись много лет, но работа над «Баллингари» свела нас снова. И оказалось, что, — Майкл пожал плечами, — за эти годы кит никуда не делся.
— У этой истории счастливый конец?.. — улыбаясь, спросила Эллен.
— Мы с Джеймсом не сумели забыть друг друга за то время, что наши жизни были порознь. И я надеюсь, у этой истории пока нет конца, — легко сказал Майкл.
— Так этот фильм можно считать признанием в любви? — спросила Эллен.
— Да, — кивнул Майкл. — Да. А также предложением руки и сердца, раз уж мы оба сейчас официально свободны.
— Джеймс, надеюсь, вы это слышали, — Элен повернулась к камерам. — Дайте мне знать, каков будет ответ, — и она подмигнула.
— И вы молчали!.. — Питер мужественно вытерпел эфир до конца и накинулся на Майкла с кулаками только когда они покинули студию. — И ты молчал!.. И он!.. Ни слова не говорили!.. Я думал, мы друзья!