— Держись, дорогая, сейчас отправим тебя в больницу.
— Нет, не надо… не надо, — вяло захныкала та. — Я не хочу, я сейчас встану.
Она всхлипнула, вытерла кровь под носом, попыталась сесть. Майкл поддержал ее под спину.
— Отвези меня домой, я не хочу в больницу… — бормотала она, и вдруг взвилась: — Не трогай, оставь меня! Убери руки!
Майкл поймал ее за подбородок, повернул лицом к себе. Виктория была бледной, щеки запали, только глаза горели.
— У тебя ломка?.. — догадался он. — И ты села в машину?.. Дура, господи!..
У нее задрожали губы, она всхлипнула, по лицу побежали слезы.
— Ты тоже меня ненавидишь!.. Все меня ненавидят, я тебя ненавижу!..
— Малыш, тебе нужно в больницу, — тихо сказал Майкл. — Тебе помогут. У тебя может быть сотрясение, бог знает что еще.
— Ты мудак, — уныло прошептала она. Села, обхватила руками колени, уткнулась в них, пачкая кровью светлые узкие брючки.
Майкл сел на траву рядом с ней, погладил ее по спине. Растерянно взглянул на Джеймса, который разговаривал со службой спасения.
— Прости, детка. Тебе необязательно оставаться, я могу вызвать такси до отеля.
— Майкл, — твердо сказал Джеймс. — Ты ударился головой если думаешь, что я сейчас уеду.
— Ладно, — тот вздохнул. — Ладно, ты прав. — И похлопал по траве рядом с собой: — Садись.
Как бы то ни было, а неловкость такое происшествие снимало на раз.
Спасатели и машина скорой примчались к ним меньше, чем через десять минут. Виктория отказалась от госпитализации, но дала себя осмотреть. У нее не нашли ни сотрясения, ни переломов — с ней все было в порядке, за исключением кокаиновой ломки. Видимо, за новой дозой она и торопилась. Ее было глупо отчитывать за то, что она села за руль в таком состоянии — она все равно не соображала, что делает.
Владелица дома, чей участок Майкл вспахал своим Кенисеггом, отнеслась с происшествию с пониманием, и оказалась настолько милой, что вынесла им шезлонги и лимонад, пока они ждали дорожный патруль. Майкл пил холодную сладкую воду, Виктория посасывала кубики льда и с вялым интересом следила за тем, как патрульные измеряют рулеткой положения машин, делают снимки и конспектируют показания. Когда дело дошло до Виктории, она почти правдоподобно изобразила крайнюю степень трезвости, ответила на все вопросы и смирно приняла выписанный штраф. Забрав у нее квитанцию, Майкл спрятал ее в задний карман джинсов: с Виктории сталось бы ее просто выкинуть вместе с ненужными чеками. Не так он представлял себе время, проведенное с Джеймсом. А Джеймс как будто даже не был расстроен. Он по-деловому трепался с офицерами, встретил эвакуаторы, и, узнав у Майкла нужные адреса, отправил покалеченные машины каждую в свою сторону, пока Майкл возился с Викторией.
— До дома можем дойти пешком, — сказал Майкл, когда все наконец разъехались. — Здесь уже близко. Оттуда отправлю Вик на такси.
— Мне кажется, ей сейчас лучше не оставаться одной, — сказал Джеймс.
И был прав. Хотя перспектива нянчиться с Викторией казалась Майклу унылой. От кокаиновой ломки не помогалони дружеское участие, ни доброе слово — только новая доза, а снабжать Викторию коксом Майкл и не мог, и не хотел. Виктория ныла, чтобы ее оставили в покое и дали ей умереть, но Майкл убедил ее встать и поковылять вверх по холму. Идти можно было лишь по самому краю дороги, мимо редких припаркованных машин, ныряя из тени в тень. Мимо песчаных осыпей, по которым ползала строительная техника, ровняя участок для нового строительства, мимо живых изгородей, глухих ворот и просветов, сквозь которые виднелись бесконечные холмы. Майкл держал Викторию за пояс, и она, привалившись к нему, механически переставляла ноги одну за другой. Джеймс участливо поддерживал ее с другой стороны, и Майкл никак не мог понять, откуда в нем столько заботы — и к кому. Он не был уверен, что, случись все это с Винсентом, он проявил бы такое же благородство. Сил не хватило бы.
Они добрались до дома через двадцать минут, поднявшись почти к самой вершине холма. Стильная коробка из стекла и бетона за низеньким забором, отгороженная от трассы пальмами и пучками серебристо-зеленых агав, возвышалась на два этажа.
— О, — сказал Джеймс, когда они остановились у подъездной дорожки, на которую уже сгрузили помятую Анну-Лису. — Это твой дом?..
— Я же говорил — люблю простор, — мрачно сказал Майкл. Смотреть на машину было особенно больно. Конечно, повреждения были не сильными, он сам восстанавливал машины, разбитые посерьезнее. Но к ней он вдруг почувствовал особенную привязанность, какой не было раньше.
Майкл отвел глаза, легонько встряхнул Викторию.
— Я отведу тебя в спальню, и ты отдохнешь, — сказал он. — Ладно?..
— Нет, я не хочу, не оставляй меня, — снова заныла та. — Я не хочу лежать там одна, мне плохо, Майкл, не уходи…
— Ладно, ладно. Я положу тебя на диван в гостиной. Идет?
Приглядывать за ней было лучшей идеей, чем оставлять одну. А то с нее станется вскрыть себе вены у него в доме. Майкл решил, что просто позвонит одной из ее подруг, чтобы та приехала и избавила его от этой головной боли — тем более, так некстати возникшей.
Он сгрузил ее на диван, прикрыл пледом. Она подобрала ноги и обиженно надула губы, глядя в пространство.
— Можешь сделать чай?.. — спросил Джеймс, присаживаясь рядом. — Я с ней побуду.
— Мне не нужен никакой чай, — пробубнила та. — Я ничего не хочу, отвали, я тебя не знаю.
— Мы виделись на съемках, — мягко ответил тот, как капризному ребенку. — Меня зовут Джеймс.
Огромное светлое пространство первого этажа было разделено на зоны без стен. Гостиная сквозь камин в длинном стеклянном аквариуме смотрела в столовую, та перетекала в кухню. Майкл поставил чашку и включил кофемашину. Та забурлила, кипятя воду. Майкл обернулся, посмотрел на Джеймса. Тот, наклоняясь к Виктории, гладил ее по плечу, что-то ей говорил. Это было так дико, что Майкл глазел и не мог оторваться. Не понимал, что и зачем Джеймс делает. На его месте он был бы зол на Викторию за то, что она им помешала. А Джеймс почему-то возился с ней, уговаривал, успокаивал. Заразился от Винсента ангельством, не иначе.
— Чай в пакетиках, — сказал Майкл, возвращаясь к ним с чашкой.
— Она спит, — шепотом сказал Джеймс, глянув на него сверху вниз.
Виктория действительно дремала, завернувшись в плед и хмуря тонкие брови.
— Ты ее загипнотизировал?..
— Думаю, она просто давно не спала.
— Тогда… давай не будем мешать, — предложил Майкл и протянул Джеймсу чашку: — Хочешь?.. Ромашковый.
— Давай, — согласился тот и аккуратно перехватил кружку, чтобы не обжечься. Оглянулся: — А где Бобби?
— На прогулке, скоро вернется.
Они вышли на задний двор. Там сиял голубизной бассейн, занимавший солидную часть двора. От чужих любопытных глаз двор ограждали высокие молодые кипарисы, в них свистели какие-то птицы. Джеймс присел на плетеный диванчик в тени, накрытый плоской подушкой.
— Значит, здесь ты живешь, — с улыбкой сказал он. — Это здорово. Я так рад, что ты столько всего добился.
Майкл шумно вздохнул, сел на соседнее кресло.
— Кое в чем мне просто повезло, — признался он. — Сара была моим агентом первые пару лет, она помогла стартовать… С нее вообще все началось. То есть, подтолкнул меня ты, — поправился Майкл, и Джеймс кивнул, мол, да, так и есть.
— Расскажи. Трудно было?..
— Да, — сказал Майкл, вдруг осознав, что никогда не разговаривал о своей карьере с кем-то из своего прошлого. С кем-то, кто был так лично заинтересован в ней. — Да, было трудно. Когда меня выпустили, я нашел другую работу, у нас же родилась Фредди. А потом мне позвонил одни парень… Нет, сначала Сара утащила меня на прослушивание, — заново начал он. — И там меня заметили. Я шел просто за компанию с ней, но один парень из комиссии решил дать мне шанс и пригласил в свой проект. Так что днем я работал, а вечером ездил сниматься.
— «Как ты и я»?
— Нет, — Майкл улыбнулся, одновременно польщенный и настороженный, что Джеймс так хорошо знал его фильмографию. — Самым первым был «Новэмбер Чарли», а потом уже «Как ты и я».
— Этого даже на торрентах не найти, — с сожалением сказал Джеймс. — Я думал, в интернете есть все, пока не начал искать твои ранние фильмы.
— Зачем?.. — с запозданием спросил Майкл.
— Я хотел… — Джеймс пожал плечами, не договорив, посмотрел в сторону. — Мне было интересно посмотреть на тебя. Каким ты был.
— У меня где-то была копия на кассете, — неуверенно сказал Майкл. — Но это же самый первый фильм, у меня там слов было — три строчки, в основном ходи и молчи. Смотреть не на что.
— На тебя, — негромко сказал Джеймс, прямо взглянув на него. — Покажи.
Майкл вздохнул, прикидывая, где могла бы валяться та кассета и не выкинул ли он ее при одном из переездов — как неподалеку послышался громкий собачий лай. Джеймс замер. Майкл пожалел, что в руках ничего нет, чтобы покрутить — вот хоть чашки с чаем. Надо было две делать. Он взял пачку сигарет, оставленную на столике, потряс, чтобы убедиться, что там что-то есть. Достал сигарету, глядя на свои дрожащие пальцы.
Бобби вылетел из дома, радостно хлеща хвостом воздух, длинноногий, косматый, огромный. Кинулся к Майклу, чтобы облизать его, но, едва добежав и сунувшись мордой ему в лицо, замер и повернул голову в сторону Джеймса. Тот сидел, неподвижный, изо всех сил сжимая губы. Бобби махнул хвостом раз, другой, напрягся — и вдруг сорвался с места, кинулся к Джеймсу, истерически поскуливая, попытался запрыгнуть на него, но от чувств промахнулся. Он метался рядом с ним, хлеща себя хвостом, тоненько тявкая, то запрыгивая на диванчик, то пытаясь запрыгнуть на колени Джеймсу, тыкаясь ему в лицо. Прыгал в сторону Майкла, будто предлагал ему разделить свой восторг, будто ему казалось, что Майкл не в курсе, что тут вообще сидит Джеймс, прыгал обратно к Джеймсу, боясь, что тот внезапно исчезнет, стоит ему отвернуться.
Джеймс сполз с диванчика на траву, Бобби совался башкой ему в руки, дрожал, скулил, тявкал, словно щенок, лизал в лицо. Джеймс, обнимая его за шею, комкал в кулаках серую шерсть и, не стесняясь, всхлипывал.